Когда герои восстают (ЛП) - Дарлинг Джиана

Данте открыл дверь со стороны пассажира для Миры, но их отвлек Торе, который вышел вперед, чтобы тихо поговорить с ними. Рокко нахмурился рядом со мной, бормоча себе под нос.

— Если вы задумаете какую-нибудь пакость, я прострелю череп тебе и твоей жене, — напомнил он Фрэнки и мне, после чего повернулся к одному из своих головорезов и приказал ему проводить Данте и Миру в ожидающую их машину.

Я с замиранием сердца смотрела, как бандит пробивается сквозь толпу и хватает Миру за руку.

Cazzo. (пер. с итал. «Блядь»)

Мгновение спустя Данте ударил его по горлу, и его булькающий крик боли был различим даже в шуме веселящихся. Кто-то вскрикнул, когда головорез попытался замахнуться на Данте, но промахнулся.

Он совершил ошибку, погнавшись за невестой.

Данте взял мужчину за шею, словно мешок с картошкой, и бросил его в открытую пассажирскую часть машины. Он дотянулся до Миры и притянул ее к себе за спину, а сам стал лицом к лицу с сопротивляющимся итальянцем, все еще застрявшим в машине.

По сей день я не знаю, что произошло.

Случайно ли он нажал на педаль газа, пытаясь подняться на ноги, или это был таймер, настроенный на взрыв в определенный момент после открытия двери.

Или Рокко увидел стычку и решил покончить с ней, нажав на курок сам.

Но секунду спустя раздался мощный разрыв, словно Бог разорвал небеса.

А через несколько секунд после этого машина взорвалась.

Глава 17

Елена

От взрыва, как от грибообразного облака, повалил жар, опалив мне брови и обжигая кожу. Дым быстро последовал за ним, заслоняя вид на разрушенную машину, вызывая у всех в округе приступы кашля, пока те, кто не пострадал, пытались добраться до безопасного места. Огонь был ликвидирован, но воздух наполнился жаром.

Фрэнки и Торе обхватили меня руками, прикрывая своими телами, отчего у меня защемило сердце.

— Andiamo (пер. с итал. «поехали»), — приказал Торе резким голосом, втягивая едкий дым. — Быстро, сейчас же.

— Но...

— С ними все будет в порядке, — заверил меня Фрэнки, когда я прижалась к нему, парализованная страхом. — Он толкнул ее на землю за секунду до взрыва. Он может быть ранен, но он выживет.

И все же я искала взглядом следы его черных волос или ее длинной пепельной вуали, пока Фрэнки тащил меня за собой через площадь и в переулок.

— Ты знал, что машина взорвется? — спросила я, когда мы резко остановились у старинного красного скутера Веспа.

Торе нигде не было видно, но я не беспокоилась, дон мог сам о себе позаботиться, и он был с нами, невредимый, после аварии.

— Нет, stronzo (пер. с итал. «мудак»), очевидно, взял ее как запасной план на случай, если он почувствует, что Данте, Торе и я что-то замышляем. — он протянул мне маленький красный шлем и сел на Веспу.

Я моргнула ему, возможно, немного дезориентированная взрывом.

— Ты выглядишь смешно.

Так и есть.

Фрэнки не был таким высоким или широким, как Данте, но он был крупным парнем в костюме от Прада на крошечном мотороллере, который туристы и студенты университетов использовали для передвижения по городу.

— Dai (пер. с итал. «давай»), — приказал он. — Залезай, Елена. У нас мало времени.

Я немедленно надела шлем, заняв место позади Фрэнки и обхватила его руками.

— Постарайся не слишком наслаждаться этим, — поддразнил он.

Только мафиози стал бы шутить после взрыва чертовой автомобильной бомбы.

Посигналив своим жалким гудком, он понесся по переулку, придерживаясь узких улочек по пути от собора к водоему.

— Разве мы не едем в аэропорт? — спросила я, потому что таков был наш первоначальный план.

Устроить фальшивую свадьбу века и убраться из Неаполя. Мы говорили о том, чтобы отправиться в Коста-Рику, куда Каморра переправляла большую часть своих незаконно нажитых денег. Я не говорила по-испански и не разбиралась в языках, но я выучила Данте, который свободно говорил на этом и еще четырех других языках. Это было еще одно новое начало, совершенно чужое для меня, но мне было все равно.

С моим капо я пойду куда угодно.

— Планы изменились, — крикнул Фрэнки сквозь шум ветра и больше ничего не сказал.

Мы прибыли в порт Неаполя через десять минут. В гавани стояли два круизных лайнера и бесчисленные маленькие лодки, роскошные скоростные катера для туристов и богачей, обветшалые рыбацкие лодки для многочисленных неаполитанцев, которые зарабатывали на море.

Фрэнки въехал прямо на бетонные причалы к самому концу одного свободного причала и выключил двигатель.

— Какого черта мы делаем? — потребовала я, слезая и снимая шлем. — Нам нужно позвонить и узнать, все ли с ними в порядке.

— Они будут в порядке.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — зашипела я, делая шаг вперед, сжимая его бицепс. — Они сделали это ради нас с Данте! Разве ты не понимаешь? Они никогда не должны были пострадать.

Фрэнки бросил на меня холодный взгляд, затем достал телефон из кармана, нажал на кнопку и протянул его мне.

Я взяла его с нетерпением, чуть не уронив в спешке.

Когда телефон зазвонил, я проследила за взглядом Фрэнки до небольшого деревянного катера, который мчался со стороны океана, с пеной на носу и одиноким капитаном за штурвалом.

Он звонил и звонил.

Мое сердце сжалось в горле.

Лодка подплыла ближе.

За штурвалом стоял темноволосый и широкоплечий мужчина.

Я перестала дышать.

Телефон щелкнул, затем замолчал.

Судно нацелилось прямо на причал, двигатель работал так громко, что я почти не слышала, как зазвонил телефон в моей протянутой руке.

Я поднесла его к уху.

— Алло?

Мужчина в лодке согнулся, когда привел судно к внезапной, виляющей остановке у причала. Была видна только его темная голова.

— Моя Лена, — задыхаясь, сказала моя сестра. — Прости, что не смогла ответить. Мы только что уехали.

— Ты в порядке? — потребовала я.

Она засмеялась.

Высоким, звонким смехом, как наркоман после хорошей дозы.

Как злодей, который только что осуществил свой злодейский план.

— Si, sorella mia (пер. с итал. «да, сестра моя»), — сказала она, и я не могла не улыбнуться. — Ксан говорит, что у него чешется кожа головы от краски, но, кроме этого, и неприятного пореза на щеке от какого-то осколка, мы оба в порядке. В порядке и счастливы, потому что все получилось.

Я усмехнулась, держа телефон обеими руками, собираясь ответить, когда капитан маленькой лодки перед нами выпрямился и повернулся лицом.

Это был не Данте, как я надеялась, а Сальваторе, его лицо скривилось в самой широкой ухмылке, которую я когда-либо видела.

— Идем, — позвал он, бросая веревку Фрэнки, который поймал ее и держал натянутой. — Поторопись, Елена.

— Мне нужно идти, Кози, — сказала я ей, даже когда двинулась к лодке и приняла помощь Торе, забираясь внутрь. — Grazie mille (пер. с итал. «большое спасибо»). Спасибо, что рискуешь ради меня. Это значит больше, чем я могу сказать.

— Тогда ничего не говори, — легко предложила она, будто не она только что подвергла опасности жизнь свою и своего мужа, чтобы помочь нам. — И ты, и Данте потратили свою жизнь на то, чтобы защитить Ксана и меня. Настала наша очередь отплатить вам тем же. Buona fortuna и увидимся позже. (пер. с итал. «удачи»)

— Удачи, — эхом отозвалась я. — Будьте в безопасности.

Фрэнки хлопнул в ладоши, и я бросила ему телефон.

— Куда мы едем? — спросила я у обоих мужчин, но они проигнорировали меня, пока перекладывали седельную сумку с Веспы на катер, а Торе начал отплывать от причала.

— Торе, — позвала я, чуть не упав в воду, когда он завел мотор.

Фрэнки бросил веревку в заднюю часть катера и приветливо помахал рукой, словно мы отправились на послеобеденное развлечение, а не бежали с места преступления.

Торе помог мне сесть на свое место и снова занял свое место за рулем.