Во власти Дьявола
— Привет, пап, — едва слышно произнесла Дарина, глядя на недовольного отца.
Страх ледяными прутьями сковал тело девушки, одного лишь холодного, до боли пронзительного взгляда отца было достаточно, чтобы понять — он не позволит, просто не позволит им с Демой быть вместе. И теперь, стоя перед двумя самыми родными на свете людьми, Дарина не знала, как ей жить дальше, потому что отказаться от Демьяна для нее было сродни медленной, мучительно смерти, а выбрав его, она могла потерять отца.
Сердце, отбивающее чечетку в груди, разрывалось на части от нестерпимой боли, от гнетущего, давящего молчания отца, стоящего напротив и до сих пор не проронившего ни слова. Он только смотрел, пристально, осуждающе что ли, а Дарина ждала его приговора.
— Может присядешь? Чай, кофе? — словно не замечая витающего в комнате, звенящего напряжения, Демьян нарушил тишину, привлекая к себе внимание отца.
— Я не чаи приехал распивать, — стальные нотки в голосе отца практически лишили Дарину чувств.
Бледная, совершенно окаменевшая от леденящего душу ужаса, она практически вросла в холодный пол, не в силах пошевелиться, мертвой хваткой вцепившись в края домашнего платья. Не было даже слез, ничего не было, только большой, нет, просто огромный ком, застрявший в горле, не позволяющий дышать, и тупая, саднящая боль в грудине.
— Пап, — хрипло прошептала Дарина, собираясь с силами.
Ведь должна же она что-то сделать, хоть попытаться достучаться до отца, ведь он слышал, раньше он всегда ее слышал и лучше в мире родителя просто не могло быть. Но прежде, чем Дарина успела продолжить, Демьян вновь нарушил их с отцом, никак не желающий складываться, диалог.
— А для чего ты приехал? — нахально усмехнувшись, Демьян прислонился к дверному косяку, заняв максимально расслабленную позу и скрестил руки на груди, всем своим видом давая понять, что ему, в общем-то, все равно, что думает отец.
А вот Дарине не было все равно, ей было важно, мнение отца для нее было важно.
Отец тем временем скользнул не слишком заинтересованным взглядом по интерьеру, и сделав несколько шагов, опустился на диван.
— Даря, оставь нас, пожалуйста, — казалось, спустя целую вечность, наконец произнес отец, одарив Дарину пустым, ничего не выражающим взглядом.
Будто в один лишь миг он потерял к ней всякий интерес, словно разочаровался в ней и больше не желал видеть.
Никогда, никогда отец не смотрел на нее вот так — холодно и равнодушно, словно она никто, пустое место.
— Пап…
— Я сказал, выйди, — повторил отец тоном, не терпящим возражений.
Слезы скопились в уголках глаз, обжигая нежную кожу, в носу противно защипало, а дыхание участилось. Даря прикладывала небывалые усилия, чтобы просто дышать. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, боль в груди стала невыносимой. Наконец не выдержав, Дарина сорвалась с места, в стремлении сбежать, исчезнуть, просто раствориться, чтобы не видеть больше этого разочарования в глазах отца.
И она уже было собиралась покинуть комнату, скрыться наверху в спальне, дав волю эмоциям, но тут же была перехвачена подоспевшим Демьяном, буквально впечавшись в широкую грудь мужчины.
— Пусти, — прошептала она тихо, практически обессилив под натиском бури захвативших ее эмоций.
— Тихо, — тихо, но твердо приказал Демьян, прижимая девушку к себе, окутывая заботой, давая понять, почувствовать, что она в безопасности. — Она останется здесь, а тебе я советую сменить тон, — лишь спустя долгие несколько секунд Дарина поняла, что Демьян говорит не с ней и замерла от очередного приступа тошноты и ужаса.
Нет, ну не мог же он в самом деле так говорить с отцом. Просто не мог. Отец всегда был для него авторитетом.
— Ты будешь меня учить, как мне говорить с собственной дочерью? — казалось, даже стены затряслись от грубого, сквозящего яростью, баритона отца, разлетевшегося по пространству.
Вжав голову в плечи, Дарина зажмурилась и сильнее прижалась к Демьяну, словно ища защиты, а он, будто чувствуя, понимая, прижал ее крепче прежнего, давая понять, что не даст ее в обиду.
— С ней ты в подобном тоне говорить не будешь, никто не будет, — в голосе Демьяна слышались угрожающие нотки. — Я тебе в прошлый раз сказал, пап, не лезь в это, она моя.
—И ты считаешь нормальным трахать собственную сестру?
Вот теперь, казалось, отец окончательно вышел из себя. Вскочив с дивана, он словно разъяренный буйвол, двинулся в их с Демьяном сторону. И тут Дарина не выдержала, испугавшись не на шутку — не за себя, за Дему, — она чудом извернулась и, вырвавшись из стальных оков, встала между братом и отцом, будто бы от нее что-то зависело, будто, она могла бы остановить отца. Просто в тот момент ей казалось, что так правильно и Даря даже не поняла, в какой момент, грубо схватив девушку, Демьян дернул ее на себя и задвинул за широкую спину.
— Еще раз так сделаешь, прибью, — прошипел он через плечо. — А ты, — обратился он к отцу, — следи за языком и лучше остановись, пока не стало поздно, пап.
Отец и сын продолжали буравить друг друга взглядом, а до Дарины лишь сейчас дошел смысл отцовских слов.
«Трахать собственную сестру».
Это даже звучало мерзко. Он прав. Господи, как же он прав. Это ведь неправильно, не нормально. Извращение какое-то, пусть даже не было между ними родственных связей, пусть по крови они были чужими, но ведь отец прав, все это выходило за грани нормальности. Вот только даже понимая всю абсурдность, всю неправильность их с Демой отношений, Даря не смогла бы отказаться от него, от человека, без которого вся ее жизнь не имела никакого смысла.
— Она твоя сестра, черт тебя дери, долбанный ты извращенец, — взревел отец, заставив Дарину вздрогнуть.
— Она никогда не была мне сестрой, — звериный рык пронесся по помещению, казалось, Демьян окончательно слетел с петель. — Ты слышишь меня, она никогда не была мне сестрой. С самого первого ее появления в нашем доме, с самого первого дня она была кем угодно, но не сестрой.
