Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария

— Ты сдаешь свою мать? — шепчу, он отвечает твердо и решительно.

— Она мне больше не мать. Из-за нее мою любимую женщину оклеветали, а моего ребенка чуть…

Замолкает.

Он тоже не может произнести…как я чего-то не могу сказать вслух.

Кузнечики играют свою музыку.

Ветер почему-то пахнет табаком.

А я…

Узнаю человека, в которого когда-то влюбилась. Честного. Решительного. И доброго.

— Ты никогда меня не простишь, — шепчет он.

— И опять ты это делаешь.

— Не нужно спрашивать. Я тебя предал. Я тебя не защитил. Это была моя ответственность, а я…был слишком молодым и тупым. Меня повело на эмоциях, хотя надо было с холодной головой ко всему подойти. Это моя вина.

— Твоя, — еле слышно выдыхаю, он опускает глаза на свои пальцы, крепко сжатые в замок.

— Я бы сказал, что я тебе не изменял. Сказал бы, что с Настей тогда не было ничего. Я не смог. Даже физически. Тело ее отторгало, а перед глазами была только ты. И все эти три года…я ни с кем не был. Не мог. Порывался ехать и искать тебя, но не знал, что тебе сказать. Как. Зачем.

— Пожалуйста, остановись.

— Но это ничего не изменит, — поднимает глаза и слегка хмурится, — Это оправдания моему предательству. Я не хочу его оправдывать. Я был слабым. Слишком слабым, чтобы тебя отстоять, но теперь все иначе. За то, что они с нами сделали, я заставлю их заплатить. Забирай завтра деньги и уезжай. Я разрушу всю эту империю к хуям собачьим, сожгу дотла, а потом…если меня не загребут, то…возможно, ты позволишь мне приехать и посмотреть на моего мальчика.

Последние слова бьют так сильно, что я не выдерживаю.

Слезы брызгают из глаз, и я закрываю руками лицо, не в силах сдержаться.

Почему? Почему?! Я была такой сильной! После рождения Светика перетянула канаты на любые эмоции и слабости, а тут…рядом с ним… я будто снова женщина, которая может себе их позволить.

— Эй, не плачь, — Леша оказывается рядом и мягко сжимает мои плечи, — Малыш, пожалуйста, не плачь.

Его голос тоже искажается.

Сильне давит-давит-давит. Господи! Я сейчас взорвусь!

— Я недостоин этих слез, Аури.

— Господи, да заткнись! — рычу и резко встаю, отхожу, забиваюсь в угол, как звереныш, смотрю на него волком.

Леша за мной не идет.

Он остается сидеть на корточках рядом с креслом. Хмурится. Глаз не поднимает.

Мизансцена супер. Канал «Росиия» позавидует той драме, которую создала обычная сука-жизнь. Вот так. Она-то и есть лучший сценарист.

— Сделай, что ты умеешь, Аури. Потом бери деньги и уезжай, — повторяет глухо и сипло.

Резко встает и идет на выход, но в дверях замирает и, не глядя на меня, тихо спрашивает.

— Как его зовут?

Молчу пару мгновений, а потом шепчу.

— Святослав. Я называю его Светиком.

Леша пару раз кивает.

— Спасибо.

— За что?

— Что оказалась сильнее и защитила его, когда я не смог.

Он быстро сбегает по ступенькам и следует к своей машине, а я снова на перепутье. Откуп — фарс. Все, чего я хотела, уже получила. Открыть ему глаза на его мать, и лишить Антонину Суковну своего сына. Это у меня получилось. А они? У Льва уже все готова к аресту.

Теперь я на перепутье. Да-да. Снова. Поверить Леше? Сказать ему обо всем? Или пусть идет? И сам разбирается?

Господи!

Время вдруг бежит слишком быстро. В голове куча мыслей, ни за одну из которых я не могу зацепиться.

Жужжание.

Паника.

Сердце.

Оно часто-часто бьется.

Да что со мной не так?! Снова уши развесила?! Он может врать, чтобы узнать твои планы! Ему нельзя верить!

Тогда почему я верю?...

Поднимаю глаза, пару мгновений медлю, а потом плюю на все.

Может быть, я буду об этом жалеть, но не буду ли я сильнее жалеть, если не попробую?

— Леша, стой!

Сбегаю по ступенькам следом. Леша поворачивается у самой калитки. Луна снова освещает его лицо, но на этот раз…на нем есть не только тень сожаления, но и слабая надежда на то, что все еще может быть, если нехорошо, то хотя бы…не так плохо.

Эпилог

Аури; два года спустя

Слышу голос из прекрасного далёка,

Голос утренний в серебряной росе,

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову, как в детстве карусель.

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.

От чистого истока в прекрасное далёко,

В прекрасное далёко я начинаю путь.

— Господи! Светик! Угомонись! По жопе получишь!

Сын резко замирает, хмурится, глядя на меня через зеркало заднего вида. Щурится. Злится.

Характер стал просыпаться. Притом, явно мой.

Маленькая вредина…

Через мгновение я чувствую совсем слабенький удар в свое кресло, будто он, так или иначе, сам поставит точку в нашем споре. Он поставит! И ее не упустит. Не промолчит, не сбежит и не позволит себя переспорить.

С одной стороны, меня радует, что у него есть стержень. С другой, этот стержень иногда мне поперек горла.

Громко цыкаю, включаю поворотник и перестраиваюсь в левый ряд.

Светик аккуратненько стукает еще раз.

— Святослав! Клянусь, я расскажу все твоему отцу! Ты допрыгаешь у меня!

Ну, это последняя инстанция. Она всегда работает, как бы мне ни было обидно, но и сейчас не наступает тот «колоссальный" момент, который перемолотит систему.

Свет надувается, сцепляет руки на груди и отводит взгляд в окно. Больше не стучит. И снова, с одной стороны — супер. У меня уже глаз начинает дергаться! Но с другой…какого черта?! Леши здесь даже нет! А работает!

Тихо вздыхаю и останавливаюсь рядом с детской площадкой. Из динамика сладенький голосок поет про прекрасное далеко. Я бы сама от этого «далеко» не отказалась! Отдохнуть бы. Где-нибудь на море…

Поворачиваю голову и сразу вижу его. Леша сидит на скамейки и о чем-то сосредоточенно читает в своем смартфоне.

Два года прошло, а мне все еще непривычно, что он тоже переехал в Москву…

Тихо вздыхаю и выхожу из машины.

Да, он переехал. Поближе к сыну, скажем так, да и после того, что вскрылось…дома? Оставаться там было банально опасно.

Я помню как вчера. Честно. Каждое мгновение. И то, как я забрала деньги. И то, как стоило мне покинуть завод, как к нему приехали несколько групп ОМОНа. Следователи. В их числе был и Лев. Он сосредоточенно шел вперед, коротко кивнул мне и проследовал на территорию.

Задержаний в тот день…было охренеть как много. Разом смели всю правящую элиту. Начались проверки. Расследования. Нас всех по очереди вызывали в следственный комитет, давать показания.

Леша был одним из первых.

После душевного разговора, который по-хорошему надо было раньше намутить, я ему рассказала о своем плане, на что он улыбнулся и ответил: я в деле.

Было немного страшно, что его посадят — это тоже что-то из честного. Я не хотела устраивать охоту на вымышленных ведьм, только на настоящих. А он не знал. Уверенности у меня было дохрена и больше — не знал! И это подтвердилось. Даже после того, как Антонина Алексеевна поняла, кто ее заложил, она отстаивала Лешу до последнего. Думаю, ему сильно рвало душу, но он не отступился. Дал показания, а потом просто вышел из суда и больше с ней не виделся.

Она ему писала.

Я это узнала случайно, когда забирала сына из его новой квартиры. Увидела закрытое письмо в мусорке, но спрашивать не стала. Не хотела лезть в душу, да и зачем? И ежу понятно, что переживал он ситуацию сложно.

Свет его спасал.

Он и меня спасал. Видимо, судьба такая — спасать.

Это меня заставляет улыбаться, а когда я выпускаю сына из машины, снова покрываться коркой ревности. Ее уже гораздо меньше, конечно, но иногда калит до ужаса. То, как Светик легко принял своего отца, а теперь вон, бежит и орет на всю улицу:

— Папу-у-у-уля!!!