Ночи дома Нар-Шах
- Хорошо, - Аника огляделась по сторонам и, не отыскав другой горизонтальной поверхности, кромке каминной полки, сняла испорченную заколку и положила туда. Затем мягко провела руками по волосам, приводя их в некое подобие порядка. Кадир ощутил малюсенький укол разочарования. Теперь она больше походила на ту, кем была – на властную госпожу влиятельной семьи – но мгновение назад она казалась ему более… живой.
Она замешкалась ненадолго, явно успокаивая дыхание после битвы, но почему-то, к тому же, глядя на своего раба странным, непонятным ему взглядом. Потом вдруг шагнула вперёд и, протянув к нему руку, коснулась щеки эльфа кончиками пальцев.
- Вечный Огонь, Кадир ты такой красивый сегодня… Ещё красивее, чем всегда.
Кадир почувствовал, что кончики ушей заливаются огнём. Он невольно опустил взгляд и уставился на кочергу.
- Не надо, Хозяйка, - пробормотал он тщетно пытаясь скрыть проникшую в голос мольбу. – Не смейтесь надо мной.
Аника шумно выдохнула и руки, конечно же, не отвела. Вместо этого она сделала ещё шаг вперёд.
Выпустив её руку, Кадир потянулся к дурацкой булавке, которая, очевидно, стала катализатором этой шутки, потому что несколько последних секунд хозяйка разглядывала её.
Аника быстро перехватила его пальцы и мягко отвела в сторону. Провела по его волосам рядом с украшением.
- Я должна дарить тебе больше таких вещей, - твёрдо сказала она. Снова пробежалась внимательным и странно мягким взглядом по его лицу, а потом, вздохнув, отступила чуть назад. – Итак, основные правила. Мы должны их установить.
- Правила, - тупо повторил Кадир. Так вот в чём была загвоздка. Хозяйка почти заставила его поверить, что доставит ему удовольствие, но конечно же, это могла быть лишь игра. Она собиралась потребовать что-то совершенно унизительное, и Кадир подчинился бы, потому что, действительно, какой у него был выбор, когда даже Мейра отказалась от него?
- Правило номер один: я не делаю ничего, чего ты не хочешь от меня. Правило номер два: если я непреднамеренно сделаю что-то, чего ты не хочешь, ты найдёшь способ сказать мне об этом так, чтобы это не включало лезвие твоего меча у моего горла. Это не подлежит обсуждению. Есть ещё какие-нибудь правила, которые ты хотел бы добавить от себя?
Кадир растеряно моргнул. Это… были те правила, которые она собиралась назвать? Где был подвох, унижение, хотя бы обычная насмешка? Это был самый простой минимум, которого он ожидал. Это беспокойство о том, что ему нравится, а что нет… выбивало из колеи.
Кадир сглотнул.
- Я… Нет. У меня нет никаких предложений… - он помешкал, и, чтобы смягчить собственный неловкий отказ и показать благодарность за её мягкость, добавил: - Хозяйка.
Кадир мало использовал этот титул в новом доме. Вряд ли хотя бы раз до вчерашнего дня. Он всё ещё не мог до конца избавиться от чувства, что Хозяйка у него только одна. Что однажды она придёт за ним, и за каждое сказанное слово придётся отвечать.
Аника подавила вздох.
- Это не правило… Но я хотела бы тебя попросить, Кадир. Если тебе так важно подчёркивать мой статус… лучше называй меня Госпожой. Мне не очень нравятся другие слова.
Окончательно потерявшись, Кадир только кивнул. У него не хватило сил отругать себя за то, что допустил ошибку ещё раз.
Как Хозяйке удалось подойти так близко, в то время как он даже не заметил этого?..
- Хорошо. Тогда, если у тебя нет возражений, я собираюсь тебя поцеловать.
Поцеловать его? Это было невозможно, конечно, он ослышался. Аника не могла сказать то, что, как ему показалось, он услышал. Либо это, либо она придумала особенную шутку, собиралась размахивать надеждой на поцелуй перед ним, как морковкой, а затем выдёргивать её в последнюю минуту, и насколько смешным должен был казаться ей тот факт, что взрослый мужчина никогда не целовался?
И всё же лицо Хозяйки приближалось, мучительно медленно, дюйм за дюймом, как будто оставляя ему возможность передумать и сказать «нет» (Как будто он вообще мог сказать этому «нет»!»). И если раньше он думал, что его сердце грохотало, то это было ничто по сравнению с тем, насколько громко оно билось сейчас. Это действительно происходило?
Затем впервые – впервые, Огонь и Древние Боги! Он перестал мечтать об этом так давно! – женские губы коснулись его собственных, тёплые, слегка потрескавшиеся и… настоящие. Он хотел… Одни боги знали, как он хотел ответить ей, дать что-то взамен, но он понятия не имел, как это сделать.
Однако Анику, похоже, не смутило отсутствие у Кадира навыков: она подняла руку, слегка коснулась щеки эльфа костяшками пальцев, просто лаская, не пытаясь ни соблазнить, ни потребовать что-то взамен. Он не мог видеть подобного даже во снах, потому что его разум никогда не сумел бы придумать такого шквала чувств, который подхватил его сейчас. Его губы попытались повторить движения хозяйки, и он почувствовал благодарное гудение у себя во рту в награду за эти старания. У Кадира закружилась голова от того что с ним происходило. Даже Ракшаса никогда не хотела целовать его, как могло случиться, что Аника… Возможно ли, что она правда этого хотела?
Что-то тёплое и влажное касалось его губ, нежно ища входа. Кадир не был совсем невежественным, он видел раньше поцелуи между другими, между леди и их мужьями, между слугами, между смертными в срединном мире… Он слегка приоткрыл губы, чтобы позволить языку Госпожи скользнуть внутрь, осторожно коснуться языка Кадира, надеясь, вопреки всему, что его неопытность не заставит хозяйку отказаться от своего обещания и уйти. «Пожалуйста, не уходи», - билось у него в висках. То, что происходило между ними, было гораздо больше, чем он когда-либо мог себе представить, и именно демоница давала ему это, несмотря на то, что он никогда не был ей хорошим рабом. С самого первого дня в этом доме он пререкался с ней, он оспаривал её приказы или выполнял их по-своему, как будто нарочно нарывался на то, чтобы она осознала его бесполезность и наконец уничтожила его. Он никогда про себя не думал о ней как о госпоже – до самых последних дней, она была просто ещё одной демоницей для него, кем-то, кто против права настоящей хозяйки захотел им владеть. Сейчас он готов был стоять на коленях перед ней и умолять как никогда больше не стал бы умолять Ракшасу: «Пожалуйста, не уходи».
