Ночи дома Нар-Шах
Когда Кадир снова оказался во дворце, в том помещении, где проводил ночи, он искренне попытался понять, что имел в виду Алексиус.
Комната была большой, очень большой. С точки зрения Кадира здесь мог поместиться целый маленький барак для рабов, но в этом крыле, кажется, не было рабов кроме него и пары горничных, которые помогали госпоже, поэтому можно было понять, почему она не использовалась подобным образом до сих пор.
Когда Эштар в первые дни осмотрел это место, он велел принести сюда кровать и каждый день снабжать дровами для очага. Последнее было правильным решением, до которого Кадир не догадался бы сам – ночи на острове были на удивление холодные, возможно потому, что дом Аники располагался во внешнем кругу, довольно далеко от Вечного Огня.
Что касается кровати, то Кадир не совсем этого ожидал, но препятствовать не стал – в конце концов возможности спать как раньше в ногах госпожи у него больше не было, а пол тоже оказался довольно холодным, он уже успел проверить это накануне.
В общем-то, на этом обустройство этой странной несоразмерно большой залы закончилось. Здесь висели какие-то обрывки штор, оставшиеся, видимо, от прошлых жильцов, но хлам, которым она была заполнена последние годы, вынесли, и Кадир больше не пытался ничего сюда приносить.
Абсолютно несоразмерной, но безумно приятной роскошью оказалась ванна, которая располагалась в эркере возле окна и наполнялась магическим образом, хотя активировать эту магию мог любой, даже сам Кадир. Поначалу он даже не был уверен, что ему разрешено пользоваться этим вторым маленьким помещением, но поскольку день за днём в эту комнату никто больше не приходил и не пытался проверять, чем он пользуется, а чем нет, Кадир, в конце концов, рискнул – и был поражён тем, насколько приятно может быть погрузиться в горячую воду, не думая о том, что кто-то смотрит на тебя и, возможно, чего-то от тебя ждёт. В крепости были и общественные купальни, но Кадир вряд ли рискнул бы пойти туда, учитывая шрамы, оставленные на его теле прошлой госпожой. Если бы не эта странная ошибка, по которой ванна оказалась в его распоряжении, ему приходилось бы купаться под стенами крепости в реке. И он был счастлив, что удалось этого избежать.
Ещё раз убедившись в том, что никаких причин менять что-либо в этой комнате нет, Кадир бросил свою сумку на кровать, выудил оттуда чёрную рубашку, тоже без рукавов, которую ему всё-таки удалось отвоевать у Алексиуса, новые кожаные брюки, на которых настоял маг, и которые на его вкус не были ничем лучше старых, кроме разве что того, что на них отсутствовала пара криво зашитых дыр. Расстелив всё это на покрывале и в последний раз убедившись, что ничего не забыл, он отправился наполнять ванну.
К тому времени, как подошла к концу третья фаза Вечного Огня, Кадир был одет в заранее приготовленную тёмную рубашку и кожаные брюки. В комнате не было зеркала, чтобы он мог оценить результат, но Кадир надеялся, что это, по крайней мере, не будет хуже, чем его ежедневный внешний вид. Он тщательно промыл и расчесал свои длинные чёрные волосы, как будто это могло спасти ситуацию, когда госпожа получит возможность разглядеть его целиком. По настоянию Алексиуса его рубашка обзавелась серебряной булавкой, но поскольку он выбрал не ту рубашку, на которую указал ему маг, булавка оказалась не у дел и, поразмыслив, Кадир заколол ей волосы у виска – иногда Ракшасе нравилось, как выглядели украшенные камнями и драгоценностями рабы. В сумке имелись также сапоги, которых Кадир, как правило, не носил. Большинство миров, где они бывали, не удивлялось появлению босоногого мужчины – или, по крайней мере, Аника вовремя отводила зевакам глаза. Кадир не привык носить сапоги, он чувствовал себя в них беспомощным, пока стопы были босыми, он ощущал каждое препятствие на земле и мог интуитивно рассчитать каждый шаг и каждый удар. Посмотрев на этот ужасный, с точки зрения эльфа, предмет гардероба, он решительно отставил его в сторону, потому как если он не носил сапог снаружи, то уж точно мог обойтись без них в помещениях дворца.
Убрав всё лишнее под кровать, Кадир ещё раз огляделся по сторонам. Он искренне надеялся, что эти приготовления сделают его хотя бы немного менее непривлекательным, чем всегда. Настолько, что даже позволил Алексиусу себе помочь.
Однако когда свет за окнами сместился, знаменуя первую ночную фазу Огня, не было никаких признаков того, что госпожа действительно собирается сюда прийти. Признаки не появились ни через час, ни через два.
Кадир постепенно начинал понимать, что госпожа просто посмеялась над ним – как всегда.
«Она не придёт», - поняла Кадир, чувствуя, как под рёбрами различается чёрное озеро разочарования. Она не придёт, и Кадир, в этой дурацкой новой одежде, заранее смазанный и растянутый изнутри для неё, со своими нелепыми желаниями и надеждами снова оказался полным дураком.
Какое-то время он всё ещё ходил по своей полупустой комнате из конца в конец, пока не понял, что третья фаза Огня начинает догорать.
Резко развернувшись, он взял кочергу и стал тушить пламя в очаге. Он решительно игнорировал жжение в глазах и подступивший к горлу ком. Кадир уже почти закончил издеваться над камином, когда услышал за спиной слабый хлопок.
Он резко развернулся, инстинктивно пытаясь нащупать меч – и замер, увидев, что госпожа в одном из его любимых шёлковых платьев и почему-то со слегка дымящимися волосами, стоит напротив него. Его Госпожа стояла перед ним.
Секунду они просто разглядывали друг друга. Потом Аника сдула с лица выбившуюся из причёски прядь и, шагнув к двери, открыла её – и снова закрыла.
- Она была открыта, - констатировала она. – Хорошо, - и снова повернулась лицом к своему рабу.
Когда она снова шагнула в его сторону, даже в тусклом свете умирающего пламени Кадир разглядел, что её волосы и платье действительно слегка обуглены. Красивая заколка, видимо, сдерживавшая непослушную копну у основания шеи, сбилась, так что часть прядей рассыпалась по плечам. Кадир сглотнул. Рука сама собой потянулась поправить её и тут же замерла. «Какой же ты идиот. Знай своё место, раб».
