Любовь Демона (СИ) - Ареева Дина
— Я знаю, что с тобой говорила Литвина. Если хочешь меня о чем-то спросить, лучше спроси. Ничего не надумывай, слышишь?
— И ты скажешь правду?
Она сглатывает, отводит глаза. Беру за плечи, разворачиваю к себе, встряхиваю.
— Да, Ангелина, скажу. Ты просто спроси, не молчи.
Ангел поднимает большие глаза, блестящие как промытые стекла.
— Хорошо, Демьян.
Глава 30
Ангелина
Весь оставшийся вечер Демьян проводит с дочкой. Они играют, дурачатся, смотрят мультик, лежа в гостиной на диване. Демьян даже засыпает, поселяя во мне призрачную надежду, что удастся избежать неприятного разговора.
Неприятного, необязательного, но неизбежного.
Демьян прав. Или я должна задать в конце концов эти вопросы, или больше никогда его не спрашивать.
Может в самом деле так сделать?
Просто абстрагироваться и не влезать в его отношения с бывшими друзьями, бывшей женой и матерью. Он ведь даже не мой мужчина.
Это так заманчиво, что я чуть было не соблазняюсь.
Прячусь сначала в кухне, складывая в посудомойку посуду после ужина. Потом в гардеробной, раскладывая вещи.
Но когда в гостиной слышится низкий мужской голос, понимаю, что нет. Я так не смогу, я продолжу вести с ним в своей голове бесконечные диалоги. Так что лучше будет нам сегодня поговорить.
— Доченька, давай умываться, пора ложиться спать, — забираю малышку и увожу ее в ванную.
Демьян забирает у меня завернутую в полотенце Миланку и несет в детскую. Он уже научился укладывать дочку спать без моей помощи. Скоро сможет и вовсе без меня обходиться...
Зачем я об этом думаю? Если бы Каренин решил отнять у меня ребенка, он бы это уже сделал.
Вещи разложены, и я решаю заварить чай. Миланка уснула быстро, потому что в кухне почти сразу же появляется Каренин.
— Чаем угостишь?
Меня мучит вопрос, останется он сегодня или уедет, но я пересиливаю себя и не спрашиваю. Скоро и так узнаю.
— Черный с лимоном? — спрашиваю вместо ответа. Он молча кивает, садится за стол и складывает перед собой согнутые в локтях руки.
Разливаю чай по чашкам, сажусь напротив. Подсовываю Каренину его чашку, обвиваю ладонями свою.
— Я тебя слушаю, Ангелина, — лицо Демьяна ничего не выражает, ни единой эмоции. Прокашливаюсь, голос внезапно срывается на хрип.
— Это правда, что ты посадил Артура? Подставил все так, будто он украл твои деньги?
Демьян спокойно смотрит мне в глаза, медленно отпивает из чашки горячий чай.
— Да, это правда.
Внутри все обрывается. Я надеялась, что он начнет отнекиваться, оправдываться, и у меня получится его отговорить...
— И ты так просто об этом говоришь?
Демьян переводит взгляд на свои руки, сцепляет перед собой пальцы.
— Нет, непросто, — мотает головой. — Все это было очень непросто устроить. И потом, его пока не посадили, суда еще не было. А там все может измениться.
— Но, Демьян, разве справедливо, чтобы человека судили за то, чего он не совершал? Даже если это Литвин, — добавляю, глядя, как темнеют глаза Каренина.
— Нет, не справедливо, — он снова качает головой. — Но судить Артура за то, что он подсунул тебе наркотик и пытался изнасиловать, невозможно. Во-первых, я не позволю. Во-вторых, из доказательной базы у нас только видео, да и то, если ты его не удалила. А захочет ли Алена давать показания в суде, большой вопрос. И все остальные могут захотеть свидетельствовать против тебя. Как можно им запретить?
Открываю и закрываю рот, потому что ответить мне нечего. Нет ни одного аргумента, чтобы можно было возразить.
— Я не вижу разницы, если Литин фактически сядет за преступление, которое совершил, хотя формально обвинение будет немного другим.
— А Маргарита? Ее ты тоже посадишь?
— Нет. Но пусть тебя это вообще не волнует. Она уже понесла наказание, которое заслуживает.
— Вот как. Но ведь не они главные виновники, Демьян, — я не то, чтобы хочу заступиться за Артура и Марго. Я просто хочу сказать то, что давно вертится на языке. — Больше всего виноваты вы с твоей матерью. Она все задумала и спланировала, ты поверил. Почему ты теперь перекладываешь вину на других?
Если я хотела поставить Демьяна этим вопросом в тупик, моя затея терпит поражение.
— Кто тебе сказал, что я перекладываю? — он буравит меня глазами, и я не успеваю рта раскрыть, как он сам и отвечает. — Когда заказчик нанимает киллера, он заслуживает наказания, это так. Но и с исполнителя никто вины не снимает.
Молчу, поставленная в тупик его ответом. А Демьян продолжает.
— Ты абсолютно права, Ангел. Моя мать главная виновница. Но я не могу ее посадить в тюрьму или приказать убить. Она все-таки моя мать. Я нашел для нее наказание. А что касается меня... — он делает паузу, от которой у меня по телу бегут мурашки, и когда говорит дальше, от каждого слова веет холодом. — Я и так наказан тем, что потерял тебя и чуть не потерял дочь. Но ты права, это достаточно лайтово, я отделался малой кровью. Поэтому, Ангелина, справедливо будет, если ты сама выберешь, как меня наказать.
***
Демьян
Выезжаю на вечерний проспект, вливаясь в поток машин.
После вчерашнего разговора с Ангелом в грудину будто кирпич впихнули.
И дело не в том, что она, возможно, считает меня подонком. Возможно, потому что прямо она об этом не говорила. Только то, что я пытаюсь переложить на других свою вину.
Весь пиздец в том, что она меня боится. Я его физически ощущаю, этот страх. В ее жестах, взглядах. Я подхожу, и она съеживается вся, напрягается.
Да она меня так не боялась, когда трахаться в отель приходила! И это вообще не то чувство, которое я хочу вызывать у любимой женщины.
Она должна меня хотеть, а не бояться. Но даже ради этого я не готов отказываться от мести.
Мир так устроен, что бумеранг прилетает не сразу. И бывает, не всегда. Религия учит, что мы все получим свое после смерти. Но доказательств этому нет, и к тому же я не готов ждать.
И спускать на тормозах никому не готов. Так что приходится обходиться своими силами.
Я знаю, как Ангелина может наказать меня — сильно, жестко. Жестоко. Если решит меня бросить.
В то, что такая красивая девушка на всю жизнь останется одна, я не верю. Она обязательно найдет себе какого-то порядочного чмыря и соберется за него замуж.
Дальше все просто. Я чмыря убиваю, меня садят, бинго. Заслуженное наказание получено.
По другому не будет, я никому ее не отдам. А мне она сама не отдастся. Так и буду сидеть возле нее, прикованный, как бешеная псина на цепи.
Но я не стал подбрасывать ей идею. Пусть сама думает.
Телефон сигналит вызовом, смотрю на экран — Прохоров. Бывший тесть. Походу, все видосы с дочуркой уже пересмотрел.
Принимаю вызов.
— Слушаю, Игнат.
— Демьян, можем поговорить?
— Я на сегодня уже все, завтра приходи.
— Не выебывайся, зять.
— Я тебе больше не зять.
— Ладно, ладно, извини. Вырвалось по привычке. Давай встретимся ненадолго. Я в «Шанхае», выдели полчаса, я дольше не задержу. Корона, поди, не упадет.
Что-то стелет Прохоров слишком мягко. Непривычно. Он любитель права покачать, а тут прямо медовый.
Ладно, «Шанхай» по пути, а корона и правда не упадет. Игнат хоть и гондон, но за дочь отвечать не должен.
Маякую охране, что едем в «Шанхай», и сворачиваю с проспекта.
***
— Проходи, Демьян, — Прохоров поднимается из-за стола, встречает на полусогнутых, — может, выпьем? Ты с орлами своими, есть кому за руль сесть.
Сажусь напротив, качаю головой, делая вид, что не замечаю протянутую руку.
— Не хочу. Говори, и я поехал.
— Как скажешь, — Игнат плюхается обратно на диван. — Я чего тебя позвал. Я не знал ничего, Демьян, клянусь. Ни про девушку твою, ни про ребенка. С Марго ты, конечно, жестко, но...
— Только давай без лирики, Игнат, — морщусь, перебивая. — А то ты не знаешь, что у дочурки твоей платиновая карта в этом клубе. И приехала она туда сама, по своей воле. Разве что немного неожиданно.
