Милашка для психа
Время полетело какими-то семимильными шагами.
Днем Таня пропадала на работе, загружая себя ею по максимуму, чтобы не думать ни о чем непристойном (получалось с трудом). А вечером…
Ох, эти вечера.
Таня никогда в жизни столько не трахалась.
Никогда.
Едва она переступала порог, псих набрасывался на нее, царапая щетиной лицо в поцелуях, и буквально сдирал с нее всю одежду. Иногда вел в душ и мыл там (а потом трахал прямо в ванне и снова мыл), иногда – отводил в кровать, укладывал и медленно вынимал из нее душу.
А иногда они даже до дивана не могли дойти. И до гостиной.
В один из таких дней произошел, что называется, «позор века».
Псих как раз сорвал с Тани штаны до колен и прямо в куртке развернул ее лицом к стене. Таня, все еще чуть-чуть замерзшая после улицы, с красными щеками стонала, пока ее киску дразнили смоченными в слюне пальцами.
Она не могла себя контролировать. Когда псих вгонял в нее свои безумные пальцы, Таня приоткрывала рот, и стоны сами вырывались из нее. Она старалась, правда. Пыталась закусить запястье или задержать дыхание, но псих обладал какой-то магической способностью с первого толчка за секунду нащупывать ее эрогенную зону и давить на нее, мягко и сладко.
Таня стонала.
Она почти орала, а коленки ее дрожали, и все, о чем она могла думать – как не отключиться здесь и сейчас от этих его ласк.
Было жарко, катастрофически не хватало воздуха, Таня отставила задницу и насаживалась на пальцы, а когда они пропали и зашелестела обертка от презерватива – быстро стянула с себя куртку, швыряя ее куда-то в сторону.
Псих раскатал резинку по члену и, не церемонясь, вогнал сразу одним толчком и на всю длину. Таня была готова к этому, и боли почти не почувствовала, только задержала дыхание и рявкнула задушенно:
– Ты ж меня на куски разорвешь, псих!
Тот самодовольно хмыкнул Тане в ухо и начал двигаться.
Толчки его были резкими, грубыми. Вцепившись намертво в бедра до синяков, он просто двигался, как чертова машина, как будто остановить его сейчас смогла бы только свалившаяся на голову бомба. Он не жалел Таню, он как будто догонял упущенное время, которое они провели, не трахаясь. Он входил на всю длину, сразу до шлепка яиц, а потом вытаскивал и снова входил, скользя в мокрую Танину дырку, как к себе домой.
Таня стонала, пока голос ее не охрип, потом перешла на тупой скулеж, которому позавидовал бы даже Джек в своих утренних просьбах выгулять его.
Псих так разогнался, что им обоим хватило буквально пяти минут, и они начали кончать. Таня – молясь, чтобы таких оргазмов было побольше. Псих – в презерватив, даже не потрудившись вытащить член из Таниной киски.
Это был не оргазм, а какой-то взрыв, после которого Таню как будто оглушили. Она сползла на пол, с трудом натянув на себя штаны. Улыбка сама по себе натянулась на ее лицо, и она поймала взгляд психа своим – тот выглядел точно так же.
– Откуда дует? – спросила Таня, вдруг почувствовав холодный воздух на своем вспотевшем лице.
Псих нахмурился. Во взгляде его вдруг вырос, как великан, какой-то вселенский ужас, и они оба повернулись к двери.
Она была наполовину открыта. На лестничной клетке, белая, как полотно, стояла тетка лет пятидесяти и таращилась на них в полнейшем шоке.
Таня сглотнула, чувствуя, как паническая атака не то чтобы подкрадывается – врывается в ее голову ураганом.
Твою мать.
Твою маааааать.
ТВОЮ МАТЬ!
Она открыла рот, чтобы просто заорать, потому что понятия не имела, что еще ей нужно было сделать в этой ситуации.
Но псих опередил ее, добродушно выпалив:
– Приветствую!
Тетка охнула и со скоростью света припустила по лестнице вверх.
* * *
Таня зажала телефон между плечом и ухом и надавила на слив.
Полинка, которая выслушивала всю эту историю, пока она справляла нужду, заржала, как ненормальная, чем очень сильно оскорбила бедную Мальцеву.
– По-твоему, это смешно? – спросила Таня, включая воду в раковине.
У нее было ровно четыре минуты на пописать, ей не терпелось рассказать Полли о произошедшем, а та еще и издевалась.
– По-моему да, – заявила Полли, задыхаясь от смеха. – Уморительно.
– Полина, – она надавила голосом, надеясь, что это подействует, так как Полли терпеть не могла, когда она звала ее так. Но на этот раз ей было насрать, она начала прихрюкивать. – Она моя СОСЕДКА. Возможно, она знала бабушку лично или даже дружила с ней. А мы… Мы… Прямо перед вешалкой, у нее на глазах… Боже… Боже, Полли, а вдруг они с бабушкой вместе покупали эту вешалку?!
– Мальцева, у тебя паранойя. А у меня концерт, так что, может быть, ты дашь мне немного успокоиться, пока я не размазала макияж?
– Мне нужна твоя поддержка!
– Уверена, Егор справится с этим.
– Нет! – взвизгнула Таня. – Не справится, потому что вчера, буквально через минуту, как тетка сбежала, он начал ржать ровно так же, как и ты.
– Очевидно, мы с ним подружимся. Все, Таня, пока, люблю тебя, больше трахайся у вешалки!
И она отключилась, оставляя ее у раковины с жуткими мыслями одну.
* * *
К концу дня, когда поток заселяющихся и выселяющихся, наконец, стих, Таня опустилась на стул за стойкой администрации и расстегнула пару верхних пуговиц на рубашке. Честно говоря, она готова была отдать все на свете за возможность сейчас забраться в ванну и просто полежать.
В одиночестве.
Не то чтобы она устала от психа и, упаси господь, секса! Но эта ситуация с соседкой немного поумерила ее пыл. Она как будто села задницей на пороховую бочку и никак не могла с нее слезть – прилипла.
Когда она уже настроилась тайком одним глазком проверить соцсети, парадная дверь открылась и… Повторилось все как встарь. Воздух с улицы, вечерняя прохлада, и псих. В костюме. Снова.
Он подошел к стойке и опустил на нее ладони, как бы говоря – я здесь не чтобы тебя сожрать, не паникуй. Естественно, Таня запаниковала. Она выпрямилась, глаза ее забегали по всему холлу – она вот совсем не хотела, чтобы ее красное от смущения лицо увидел кто-то из начальства.
