Красный (ЛП) - Райз Тиффани
Фраза "различными способами" вызвала в мозгу Моны образы. Она согрелась еще больше. Она начала было скрещивать ноги, но вовремя спохватилась.
- Я слышала, что мужчины платят проституткам не за сам секс. Они платят им, чтобы те ушли.
Он мягко усмехнулся; теплый, чувственный смех. Теперь она действительно скрестила ноги.
- Возможно, в этом есть доля правды, - признал Малкольм. - Мужчина может получить от своей жены то же самое, что и от шлюхи, но жена может захотеть поговорить после.
- Боже упаси.
- Именно. Однако я не стану платить вам за то, чтобы вы ушли. Я сам уйду. То, за что я плачу, на самом деле, это разрешение. Карт-бланш, если можно так сказать.
- Карт-бланш? В смысле?
- Я хочу, чтобы вы разрешили мне делать с вашим телом все, что я захочу.
- Все, что захотите? Это звучит не очень безопасно.
- Понимаю, - ответил он. - Я обещаю вам, что не причиню никакого вреда. Будут ли укусы? Безусловно. Синяки? Без сомнений. Едва ли можно поцеловать такую бледную девушку, как вы, не оставив следа. Заставлю я вас истекать кровью? Вероятно, нет, но такое уже случалось. Я не стану вырывать ногти или подвергать пыткам водой. Если бы вы действительно думали, что я хочу причинить вам реальный вред, я бы не сидел в этом кабинете и не вел с вами переговоры, не так ли?
- Нет.
- С другой стороны, я практически уверен, что приковал бы вас к кровати и трахнул. Уверен, вас не шокирует то, что я очень увлекаюсь стеками.
- Стеками?
- Стеками. Они издают самые восхитительные звуки на обнаженной женской плоти. Слышали когда-нибудь?
- Нет.
- Услышите.
- Вы думаете, я соглашусь на это?
- Я думаю, что так и будет. - Он откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы и посмотрел на нее поверх очков. - Вам двадцать пять лет, верно?
- Да.
- Хороший возраст.
- И почему же?
- Двадцать пять означает, что вы достаточно взрослая и кое-что понимаете, и достаточно юная, чтобы согласиться. Разве не так?
- Признаюсь, я испытываю искушение. Какие условия?
- В обмен на карт-бланш на ваше тело, все три дырки, какое счастье, я спасу «Красную».
- Вы спасете мою галерею. - Она проигнорировала комментарий о дырках. По крайней мере, попыталась. Ее тело отреагировало далеко не так же хорошо, как того хотелось.
- Да, - ответил он. - Я могу и спасу.
- Что для вас «Красная»?
Он поднял руки ладонями вверх.
- Что тут скажешь? Я любитель искусства.
Она была уверена, что дело не только в этом, но и не настаивала. Мир искусства может быть очень нечистым, она знала не на словах. Ее мать не единожды продавала в галерее картины сомнительного происхождения. Тут Мона и мать расходились в мнениях. Ее мать любила мир искусства. Мона же любила только искусство. Но она также любила свою маму, поэтому очень серьезно отнеслась к предложению Малкольма.
Мона наклонилась вперед, поставила локти на стол, и сложила ладони в позу молящегося.
- Полмиллиона долларов, - сказала она. - Столько мне нужно, чтобы вытащить «Красную» из красной зоны.
- Как долго вы сможете держать галерею открытой с вашими финансами в их нынешнем состоянии?
- Год, в лучшем случае.
- Сколько вам нужно, чтобы проработать пять лет?
- Еще полмиллиона, - ответила она, называя грандиозную сумму.
- Вы делаете мне предложение? - спросил он.
- Вы всерьез готовы заплатить мне столько денег только за то, чтобы трахнуть меня?
Он улыбнулся ей. Его темные глаза вспыхнули, как искры.
- Вы улыбаетесь, как дьявол, - сказала Мона.
- Дьявол не улыбается, - ответил он. - Дьявол ухмыляется.
- Вы так говорите, будто знакомы с ним.
- Вас шокирует, если я скажу, что знаком?
- Возможно это наименее шокирующие слова, которые вы мне сегодня сказали. Миллион долларов, чтобы просто трахнуть меня? Серьезно? Это же абсурд.
- Я плачу миллион долларов не только за то, чтобы трахнуть вас. Трахать вас - это меньшее из того, что я с вами сделаю. За что я плачу миллион долларов - минимум, заметьте, - так это за то, чтобы поиметь вас. Простите за мой французский.
Она простила его французский. Впрочем, больше она ему ничего не прощала.
- Мне страшно подумать, чего вы ждете от меня за такие деньги. Я скорее продам себя за сто долларов, чем за миллион.
- Мона, вы не должны позволять мужчинам даже пожимать вам руку меньше чем за сто долларов. И вам нечего бояться.
- Вы ничего извращенного со мной не будете делать?
- Я буду делать с вами все, что захочу. Но вам все равно нечего бояться.
- Вы угрожали трахнуть меня. Что это вообще значит?
- Мы, вы и я, будем играть в игры. Или я буду играть, а вы подыгрывать. Вы не отличите реальность от фантазии.
- Я пойму.
- Это вы сейчас говорите... но я очень хорош в своих играх. - На этот раз он не улыбнулся. Он ухмыльнулся, как дьявол, как ей сказал.
- И как часто вы собираетесь трахаться со мной? Каждую неделю? Каждую ночь?
- Ничего подобного. Я ожидаю не чаще одной ночи каждые один-два месяца.
- И это все?
- У меня есть... обязательства в другом месте, скажем так. Я закованный в цепи мужчина.
Значит, женат? Похоже, так оно и было. Женат или у него есть девушка. Ну, его другая жизнь - это его дело, а не ее.
- Как вы мне заплатите? Наличными? Чек? Мы в галерее принимаем карты. - Хотя наличные были бы идеальным вариантом, ей бы хотелось увидеть чек, чтобы узнать, кто он и где живет.
- Я заплачу вам в валюте галереи. Я заплачу искусством.
- Вы заплатите мне искусством? Вы коллекционер?
- Так и есть. И моя частная коллекция была спрятана слишком долго. Я не могу придумать лучшего способа снова вернуть ее к жизни.
- Вы должны будете подтвердить происхождение. А учитывая, что я даже не знаю вашей фамилии...
- Происхождение я предоставлю в конце года. Я буду давать вам картины после каждой ночи, и вы сможете проверить их подлинность и застраховать. Когда наш совместный год закончится, я обеспечу безупречное происхождение для всех предметов, что увеличит их ценность и облегчит продажу.
- Безупречное, говорите?
- Безупречное и безукоризненное.
- Где будут проходить эти свидания?
- Ваша кладовая прекрасно подойдет для игровой комнаты. Кровать там, сзади, не так ли? Старинная латунная кровать?
Она прищурилась, глядя на него.
- Вы знаете о кровати в кладовой?
- Я видел кладовую. Там ваша мать держала самые лучшие экземпляры.
- Вы об эротических картинах.
- Как я сказал, лучшие экземпляры.
- Моя мать была совершенно бесстыдна. Не удивлена, что вы знали ее.
- Я очень сожалею о вашей утрате. Офелию Сент-Джеймс очень любили в художественном сообществе.
- Так оно и было. И эта галерея была ее жизнью. Она сказала мне сделать все, чтобы спасти ее.
- Я могу быть всем, - ответил он с ненавязчивой улыбкой.
- Да, - сказала она. - Думаю, можете.
- Значит мы договорились? - спросил он.
- Мне нужно еще подумать, - ответила она. Немного отвернувшись от него в сторону, Мона подперла голову рукой и глубоко вздохнула.
- У вас есть любовник? - спросил он. - Я не запрещу вам видеться с ним, если захотите.
- Мы расстались, - ответила она. - После смерти мамы.
- Мои соболезнования.
- В них нет нужды. Мы никогда не были влюблены друг в друга, только любовники. Он был мальчишкой.
- Шокирован. - Голос Малкольма звучал скорее довольным, чем возмущенным.
- Не совсем. Мне было двадцать четыре. Ему - восемнадцать. Он жил со своими родителями в квартире напротив дома моей матери. В последние месяцы я проводила с ней каждую ночь, спала в комнате для гостей. Было одиноко спать, когда мама медленно умирала в соседней комнате. - Ей не стоило рассказывать это Малкольму, и она не понимала почему рассказала, только потому что он казался заинтересованным, и прошло много времени с тех пор, как она говорила с кем-то так интимно.
