Шахразада - Избранницы Рахмана
– Да будет так, о наставница. И посему я приветствую тебя, Джамиля, дочь Расула, моя новая учительница.
Девушка нежно и чуть призывно улыбнулась.
– И каким же будет наш первый урок?
– Должно быть, о царевич, мы начнем с самого начала… С прикосновений, поцелуев, первых ласк…
Перед мысленным взором Рахмана распахнулась книга великого Ватьясаны. Но распахнулась на страницах, повествующих о любовных играх.
– Скажи мне, добрейшая, а могу ли я высказать просьбу?
– Все, чего только будет угодно…
– Тогда пусть будет наоборот. Я стану наставником, а ты девственницей, что первый раз оказалась в руках мужчины.
И в глазах Рахмана мелькнул воистину дьявольский огонек. Но девушка лишь улыбнулась.
– Да будет так, о царевич. Должно быть, тебе есть чему поучить неопытную простушку.
«О, да она ничем не уступит мне! – подумал Рахман, увидев ответный огонек в глазах своей учительницы. – Это будет прекраснейшая из игр!»
Свет одинокой свечи не столько рассеивал мрак, сколько сгущал его по углам. И в этом столь робком свете на огромном ложе воцарились два обнаженных тела.
– К девственнице, о прекраснейшая, – произнес Рахман, – следует приближаться постепенно, шаг за шагом, с нежностью.
Он поднес к губам ее руку и прильнул к ладони нежным поцелуем, который словно обжег Джамилю. Потом стал по очереди целовать дрожащие пальчики. Медленно и чуть осмелев, Джамиля принялась ощупывать его твердые, но вместе с тем удивительно нежные и податливые губы. Когда он стал, играя, покусывать ее пальцы, она отдернула руку, изумившись.
Рассмеявшись, он лег на бок лицом к девушке:
– Это хорошо, что ты любопытна, Джамиля. Впрочем, такой и должна быть девственница. Так она учится дарить и испытывать наслаждение…
Губы его коснулись ее губ, и этот поцелуй был так же нежен, как и первый…
Джамиля вздохнула и расслабилась, но вновь напряглась, когда лобзание стало более страстным. Она ощущала желание, охватившее его. Губы ее приоткрылись, пропуская мужской язык. Она чувствовала, что он ищет ответных ласк ее робкого язычка. Когда они встретились, по телу ее пробежала сладкая дрожь. Желание нарастало от соприкосновения их горячих тел. Она ничего не понимала – знала лишь, что хочет, чтобы блаженство длилось вечно. Она затаила дыхание, но он наконец оторвался от ее рта и улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.
– Тебе понравилось? – спросил он, прекрасно зная, что услышит в ответ.
Широко раскрыв глаза, Джамиля кивнула:
– Да!
Он снова склонился над нею, теперь целуя кончик носа, подбородок, лоб, подрагивающие веки…
– А теперь делай то же самое, – велел он, переходя к новой части урока. О, как сладка оказалась эта игра!
Приподнявшись на локте, Джамиля склонилась, касаясь губами его лица – вначале высоких скул, затем уголков рта и, наконец, самих губ… Сердцу стало тесно в груди. Оно чуть было не выпрыгнуло, когда сильные мужские руки сомкнулись вокруг ее тела, когда ее маленькие округлые груди коснулись его груди…
– Ты чересчур спешишь, мой цветочек. Ты совершенно не умеешь собой владеть, – нежно упрекнул он ее.
– Я не могу… – призналась она. – Что-то толкает меня, но я не знаю что… Я очень дурная, мой господин?
– Да, – он усмехнулся. – И совершенно неисправима, мое сокровище! Ты должна быть терпелива. Ты хочешь слишком многого и слишком быстро. Плотская любовь – это чудо. И все следует делать медленно, чтобы вкусить наслаждение сполна…
Он перевернул ее на спину и склонился, целуя ее грудь.
– Какие чудные сочные перси! Они молят о ласке…
– Да, это правда, – храбро отвечала Джамиля. Он медленно ласкал ее тело, осязая нежную и упругую плоть, накрывал каждую грудь по очереди ладонью, слегка пощипывая соски. Она изгибалась в его руках. Тогда он склонил голову и принялся посасывать соски. Потом язык его начал ласкать мягкую дорожку между грудями. Затем снова стал ласкать языком соски, уже к тому времени твердые и напряженные. Она громко застонала от наслаждения. Он легонько прикусил сосок – девушка громко вскрикнула. Тогда он поцелуями стал утолять причиненную ей несильную боль…
От горячих прикосновений его рта к ее телу Джамиля совершенно лишилась рассудка. Ласка больших рук дарила ей давно не испытанное блаженство. Заключив ее в объятия, он приподнял ее и стал осыпать с ног до головы горячими поцелуями. Ослабев от страсти, она лежала в его объятиях, а он снова стал лизать ароматную кожу.
– О-о-о… мой господин! – вырвался у нее вздох наслаждения.
Он снова уложил ее на ложе, подсунув подушку ей под бедра.
– Теперь… – шепнул он, – я открою тебе одну тайну, тайну сладкую, Джамиля…
Склонившись, он осторожно раздвинул ее мягкие и розовые потайные губки. Нежная плоть уже лоснилась от жемчужных соков любви, хотя девушка этого не осознавала. Он позволил себе чуть полюбоваться ее сокровищем, а потом язык его нащупал средоточие страсти и принялся пламенно ласкать.
Какое-то время разомлевшая Джамиля не понимала, что он делает, но когда до нее дошло, она раскрыла рот, чтобы закричать от стыда – но звука не получилось… Она даже вздохнуть не могла!
Девушка силилась выказать протест против столь бесцеремонного вторжения в ее святая святых, но… но… Язык настойчиво ласкал ее потаенную святыню, и вдруг нежное тепло, которое она ощущала прежде, внезапно обратилось в бушующее пламя… Из ее горла вырвался сдавленный крик. Она хватала ртом воздух. Перед глазами у нее замелькали звезды – и она пронзительно закричала…
Рахман мучительно хотел ее. Открыв глаза, Джамиля прочла это в его взгляде.
– Возьми меня! – молила она. – Возьми… Сейчас!
– Мужчина должен входить в девственное тело медленно и с великой нежностью, – проговорил он сквозь стиснутые зубы, проникая в нее. Она ощущала, как горячее мужское естество заполняет собою все внутри. Инстинктивно она сомкнула стройные ножки вокруг его талии, чтобы дать ему возможность войти еще глубже. Он застонал и проник в нее на всю глубину, подобно тому, как человек тонет в зыбучих песках… Она содрогнулась, почувствовав внутри себя биение его пульса, – и в эту секунду вдруг осознала, что он так же беззащитен, как и она. И ощутила прилив сил…
Он принялся двигаться в ней, поначалу неторопливо, затем со все возрастающей быстротой… Его красивое лицо свело судорогой страсти. Нет, она не могла больше смотреть! Его страсть была заразительна, и вот она уже вся трепещет… Те же звезды пронеслись у нее перед глазами, но куда более яркие. Ни один из тех, кто прежде владел ее телом, не потрудился подготовить ее к этому… этому волшебству. Ее заливали волны такого восторга, что, казалось, она не вынесет этого и умрет. Затем она словно и впрямь потеряла сознание, растворившись в пучине наслаждения, летя куда-то меж звезд, мелькавших перед ней…
