Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)
— Тебе хотелось иметь свое убежище. Место, принадлежащее тебе одной.
Чем дольше он думал об этом, тем больше убеждался, что угадал. Они оба знали, что его пребывание в Уэлбери-парке подходит к концу. Потому Вайолет и предпочла его кровать: чтобы после его отъезда было проще закрыть за ним дверь. Чтобы воспоминания не омрачали укромное, личное пространство ее спальни.
— Да, — не глядя на него, подтвердила она дрогнувшим голосом, и Кит испугался, что она плачет, но когда мгновением позже Вайолет подняла лицо, слез в ее глазах не было. Наверное, показалось — решил он.
— Я в полном вашем распоряжении, мадам. — Он играл с ее пальцами, раздвигая их и прижимая к своим ладоням. — Можете делать со мной все, что хотите.
— Расстегни жилет и рубашку. — Она увлажнила языком губы. — И брюки.
Сбросив туфли и устроившись на кровати, она наблюдала за тем, как он развязывает шейный платок, как неторопливо, одну за другой, расстегивает пуговицы и стягивает с плеч рубашку.
— Очень хорошо. — Она одобрительно кивнула, но, когда он взялся за пояс расстегнутых брюк, остановила его: — Оставь так. — Нижнего белья на нем не было. Хотя стояли холода, большую часть времени он был так распален влечением к ней, что не замечал гуляющих по дому сквозняков. В промежутках между их встречами он не жил, а существовал.
Правда, пока небо не становилось цвета индиго, она не разрешала ему никаких вольностей, кроме как подержать себя за руку или тайком перехватить поцелуй.
— Подойди.
Подходя, он смотрел, как вздымаются ее груди, а в ложбинке меж ними скользит кулон ожерелья.
— Сядь на край постели.
Он ощутил за спиной движение, но оборачиваться не стал. Скоро он узнает, какую игру она поведет.
— Вытяни руки в стороны.
Она взяла его шейный платок. Один конец привязала к столбику кровати, а другой — к его запястью, так чтобы локоть мог немного сгибаться. Проделав то же самое со второй рукой, она прихватила мочку его уха губами и завязала ему глаза.
Подушечки ее пальцев массировали его шею, посылая по спине приятные мурашки. Он и не знал, что у него такая чувствительная шея. Как у нее. Ее прохладные ладони прошлись до поясницы, поднялись вверх и обернули плечи. Она снова коснулась его шеи — затем, чтобы одним пальчиком провести по позвоночнику вниз. Он содрогнулся.
Ее руки гуляли по его плечам, разминая мышцы, и Кит перестал держаться за свои путы. Его дыхание стало глубоким. Едва он расслабился, как в плоть между плечом и шеей вонзились ее зубы. Он дернулся, но она быстро зализала укус. Потом ущипнула его за плечо.
— Какое крепкое. — Легкие поцелуи покрыли его бицепс и вернулись к плечу. — Мне нравится твоя сила.
Ее ноготки, пощипывая кожу, сплясали на его спине быстрый танец. Кончики пальцев плавно прошлись от его плеч до поясницы, и у него вырвался судорожный вздох. Все ее прикосновения были разными, дарили разные ощущения.
Что она сделает дальше?
Тишина заполнилась его тяжелым дыханием. Он считал свои вдохи и выдохи, предвкушая ее следующий шаг. И вот ее язык провел по шее влажную дорожку. Пальцы погрузились в волосы и, разбирая пряди, начали двигаться от шеи к затылку.
От нее пахло медовым кремом десерта. Почувствует ли он этот сладкий вкус, когда она его поцелует?
И вдруг резкая боль. Она куснула его за шею. Потом поцеловала покрасневшее место и потерла его языком. Мягкие локоны ее волос скользили по его спине, контрастируя с горячими прикосновениями ее губ, пока она, мягко защипывая кожу, прокладывала путь к его лопаткам и вниз. Ее рот прижался к его позвоночнику, и он выгнул спину, но не успел привыкнуть к новому ощущению, как по бедрам и ягодицам прошлись, оставляя царапины, ее ногти. Его член вытянулся и поднял головку, требуя внимания. Если бы только у него были развязаны руки!
Вайолет продолжала медленно водить ногтями по его коже, царапала спину, плечи и бицепсы, сквозь волосы ласкала кожу головы. Наигравшись, она прикусила мочку его уха, а затем соскользнула ладонями вниз, на живот.
— О-ох, — простонал он, когда его член оказался зажат в ее кулаке. Она провела по стволу вверх, вниз, и еще раз, потом свободной рукой ухватила его за волосы и запрокинула ему голову, так что на шее туго натянулись жилы. Так вот что она чувствовала, когда он брался за ее темные локоны?
— Прошу тебя, — прошептал он.
Привстав на коленях, она отвела его голову еще дальше назад и впилась в его рот властным поцелуем. Касания ее горячего языка отдавались в его плоти болью. Он захотел отыметь ее. Немедленно. Раздвинуть складки ее лона и войти в тесное тепло. Пронзить ее тело, как она пронзила его сердце, и вместе сорваться с обрыва.
— Ты мой, — сказала она, отпуская его член и сильно щипая за сосок. — Какую бы непристойность я от тебя ни потребовала, ты подчинишься.
О, как же он хотел, чтобы они поменялись сейчас ролями! Чтобы можно было уложить ее на спину, привязать ее руки и ноги к четырем столбикам кровати, а после развести ее бедра как можно шире и безжалостно, силой, довести до оргазма.
Но сегодня ночью жертвой был он, а львицей — она. Полностью зависимый от ее воли, он был готов принять все, что она предложит — и боль, и наслаждение.
Рука Вайолет вернулась на его плоть. Двумя пальцами неспешно заходила по всей длине, лаская его от основания до кончика, и, как он ни натягивал свои путы, не прекратила атаки.
— Извращенка, — выдохнул он сквозь зубы, когда она стала цеплять кожу ногтями.
— Хочешь попробовать настоящее извращение? — прошептала она, и у него зазвенело в ушах. Низкий, чарующий, вибрирующий шепот искушал согласиться на все.
Он понял содомитскую изнанку ее намека, но не подал виду.
— Предлагаешь мне на растерзание свою попку? Что ж, я не против.
Зубами она потянула его за ухо.
— Я имела в виду не себя. — И проникла ребром ладони меж его ягодиц.
— Целуй или трогай меня, если хочешь. Но только попробуй туда что-нибудь вставить. Я накажу тебя так, что ты неделю не сможешь ходить.
Она покрыла его шею нежными, дразнящими поцелуями. И прошептала прямо в ухо:
— Отложим это на будущий раз. Не волнуйся, есть масса других способов заставить моего воина подчиниться.
Что у нее на уме? Каким только разнузданным фантазиям он не предавался по ее милости всю неделю, представляя, как она, точно какая-то языческая богиня, насильно овладевает им и похищает его семя.
Ее груди задели его плечо. Она переместилась и через мгновение уже сидела на нем верхом и елозила по его плоти своим скользким, гладким лоном. Он вцепился в свои путы. Ткань ее платья накрыла его колени, ласкала живот.
