Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)
— Какая?
— Почти такая же упрямая, как я.
— Возможно, скоро мы проверим эту теорию на практике.
Низкие нотки в ее голосе заставили его встрепенуться. Он взглянул на нее. Вайолет сидела, опустив голову, и рассматривала легкую ткань в зеленую полоску. Ее глаз он не видел.
Прошло девять дней, а она словно забыла о своем обещании привязать его к кровати, чтобы по принуждению овладеть. Прошлой ночью он поднял эту тему, но Вайолет напомнила, что вольна забрать выигрыш в день по своему усмотрению.
Он знал, чего она добивается — чтобы мысли о том, где и когда она заставит его покориться, довели его до безумия. Что ж, это и в самом деле сводило его с ума.
— Это обещание, ангел?
— Подожди и узнаешь. — Она говорила будничным тоном, словно они обсуждали меню на ужин.
— Безжалостная.
Она вскинула голову и с любопытством на него посмотрела.
— Почему это?
— Тебе нравится меня мучить, вот почему. У тебя есть козырь, но ты до сих пор его не разыграла.
Вайолет подала ему бархат песочного цвета.
— Как тебе желтый? А отвороты сделаем вот такими. — Она приложила к бархату образец черной ткани.
— Уже лучше.
— Тогда закажем несколько разных костюмов.
— Пожалуйста, скажи, что не собираешься переодевать меня каждый день. — Он закатил глаза. — Я на это не соглашусь.
— Не говори глупостей. Конечно же, нет. Но тебе нужно по крайней мере четыре костюма: один на Рождество, второй на Крещение и еще третий, на случай, если мы пойдем на праздничные гуляния в деревне. Плюс стандартный черный костюм на вечер.
Он не стал говорить ей, что три из этих четырех костюмов вряд ли ему понадобятся, потому что на Рождество его здесь не будет. Ей так нравилось заниматься подготовкой к празднику, а ему — проводить с нею время, и Кит решил оставить все, как есть. Пусть хлопочет, если это делает ее счастливой.
— Ты все молчишь о том, когда намерена осуществить свое обещание. — Он подал ей квадратик шерсти винного цвета. — Это жестоко.
— Хм. Мне нравится. — Она убрала ткань в корзинку, где лежали одобренные образцы.
— Вайолет.
— Я не более жестока, чем ты, Кит. — Она понизила голос до шепота: — Кто нагибал меня через кровать и связывал мне руки шнуром от гардин?
— Предварительно предупредив.
— Ты тоже получил свое предупреждение.
Не думал он, что когда-нибудь встретит женщину себе под стать. Вайолет и впрямь могла бы помериться с ним упрямством, но с нею Кит никогда не чувствовал того удушающего раздражения, как с Изабеллой.
— А теперь я придумаю наряд для тебя, — сказал он.
— О, неужели? — Подперев щеку рукой, она навела на него внимательный взгляд. — И какой же?
— Дай-ка сюда картинки.
Она вручила ему пачку эскизов, и Кит начал высматривать нужные ему элементы. Прозрачные ткани. Декольте — такое низкое, что в нем неприлично появляться на публике. Он выбрал черную газовую ткань, усыпанную мелкими точками, и черное кружево, потом взял лист бумаги и набросал на основе двух моделей быстрый эскиз: прозрачный слой газа поверх черного муслина с кружевной каймой под грудью и кружевной оборкой, которая выглядывала из-под подола, имитируя нижнюю юбку.
— Я не надену черное на Рождество. И точно не смогу выйти в таком на люди!
Он хищно, по-волчьи, ухмыльнулся.
— А кто говорил, что ты будешь в нем куда-либо выходить?
Она вспыхнула. Такой пунцовой он ее еще не видел.
— И никакой нижней юбки.
— Ты изверг!
— Но ведь таким я тебе и нравлюсь? — Она хлопнула его веером по плечу. — Простите, миледи, но этим вы только подзуживаете мою звериную натуру.
Она взяла его за подбородок и приблизила его лицо к своему.
— Возможно, тебе нужна рука покрепче?
— О, да.
— Думаю, это можно устроить. — Ее голос ласкал кожу как шелк.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
«Наконец-то». Как бы ему ни нравилось опрокидывать ее на кровать, связывать ее куском ткани или веревкой, он с не меньшим нетерпением предвкушал, когда Вайолет навяжет ему свою волю.
Он отодвинул стул, забрал у нее образец ткани и положил его в корзинку, потом взял ее за руку и вывел из комнаты. Они прошли мимо Салли и Адама, мимо Эйвери, беседующего с миссис Норрис. Кит не обращал внимания на их взгляды. Можно подумать, они не знают о ночных визитах Вайолет в его спальню.
Сам он не постеснялся бы целоваться на виду у всех обитателей дома, но из уважения к ней подчинялся ее желанию не демонстрировать их отношения перед слугами.
— Не так быстро, — выдохнула она, запыхавшись от его быстрого шага.
— Ты заставила меня ждать девять дней. Девять дней, Вайолет. Пришло время расплаты.
Она усмехнулась.
— Я думала, это ты мне должен.
— Тогда взыщи с меня долг, ангел. — Он начал расстегивать пуговицы сюртука, хотя они еще не дошли до спальни.
— Собираешься раздеться прямо в коридоре?
— Я и так ощущаю себя все равно что голым.
— Тогда вперед.
Ослабив его шейный платок, она потянула Кита за собой мимо его комнаты и дальше по коридору. Он знал, где ее спальня — третья дверь, в самом конце, — но ни разу там не был. Все ночи они проводили в его постели.
Когда Вайолет отворила дверь, стало ясно, какая спальня в этом доме хозяйская: она была чуть ли не вдвое больше его комнаты, тоже не маленькой. Он увидел секретер из красного дерева с опущенной крышкой. Рядом с чернильницей и пером лежали аккуратными стопками писчая бумага и корреспонденция. Что впечатляло по-настоящему, так это ее кровать. Размером она не уступала кровати в его любимом поместье на Гебридах, а там не стыдно было принять и самого короля. К сожалению, на островах было слишком холодно, чтобы проводить там долгую зиму, поэтому до наступления весны Кит распределял свое время между прочими своими имениями или навещал родственников.
— Вот это кровать. Почти с мою комнату, — проговорил он. — Почему мы не приходили сюда раньше?
— Ты забыл о здоровенном шраме у себя на макушке. — Она провела пальцем по длинной линии у него на голове, потом тронула шрам поменьше на лбу. — Тебе нужно было как можно больше отдыхать, причем у себя в постели.
Причина показалась ему неубедительной. В его постели они занимались чем угодно, но только не отдыхали. Кит ощущал себя практически здоровым. Головная боль беспокоила его все реже и реже, некоторые мелочи, правда, еще не вспомнились, но в остальном он был далек от того, чтобы считаться инвалидом.
— Тебе хотелось иметь свое убежище. Место, принадлежащее тебе одной.
