Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария
Надо просто запустить новость, что успешный бизнесмен со своими милыми хобби попал под наблюдение следственных органов, и уже даются показания. Я знаю, как работает человеческий мозг. Когда они увидят, что остальные не испугались, тоже захотят поступить правильно. Думаю, что в будущем у нас будет еще кто-то, кого я не предоставила. Думаю, их гораздо больше.
Но это пока неважно.
Для меня.
Для Настюши — да.
Стоит мне показаться, как она тут же вскакивает, цепляется за стол и шипит:
— Ты мерзкая гадина! Я тебя…
— Настя, угомонись!
Осаждает Антонина. Кстати, грубо. И нет, неприятно, что за меня заступились наконец-то. Она не меня защищает, не ее, и даже не Алешу. Себя. Почуяла акула кровь, но не ринулась — кровь-то ее. Куда бежать теперь?
Никуда.
Я хмыкаю и подхожу к столу, сажусь за него и поднимаю глаза.
Вообще, это выглядит шедеврально. Серьезно. Гай Ричи плачет где-то в стороне: в комнате интимная полутьма, стерильно, как в палате. Белые стены, стеклянный, длинный стол. Кожаные кресла…и мы. По две стороны баррикад. Я с одного края, они с другого: Настя, Леша и Антониночка.
Слабо улыбаюсь, по очереди пробегаюсь по их лицам. Настино, скорее всего, перекошено от ярости. Понять трудно. Уколы красоты — дело такое, сложно разобрать за ними истинные эмоции. Антонину прочитать попроще. Она не перебарщивала так жестко, а может, уже давно, как хамелеон, подстроилась? Неважно. Ее эмоции прочитать проще: она старается их сдержать, но злость и ярость на месте. Была б ее воля, воткнула бы мне в шею огромные, ржавые ножницы. Почему ножницы? ПА-ТА-МУ ЧТО. А вот Алесей…он выглядит растерянным. Щетина отросла, под глазами залегли сильные, черные круги.
Устал.
Наверно, ночь не спал. Пытался помочь другу. Он же у нас такой, знаете? Близким людям всегда руку помощи протянет. Ну, поистине близким людям, а не своей жене.
Ладно, это лирика. Я встряхиваю волосами, кладу на стол папку и подталкиваю Антонине.
— Читайте, Антонина Алексеевна. После этого продолжим нашу милую, семейную встречу.
Папка шуршит, но катится ровно до ее наманикюренных пальчиков.
Ловит жестко.
Нет, я, конечно, должна признать. Снимаю шляпу. После того срыва в ее телефонном звонке, она больше себе такого не позволяла. Ведет даже сейчас, несмотря на свое отношение, абсолютно бехэмоциональную игру. Контролирует. Каждый вдох, взгляд и даже самый минимальный, небрежный поворот головы.
Напряжена.
Сэма пытались ведь убить не просто так. Значит, она подозревает, что он все-таки мог что-то раскопать.
И он раскопал.
А я добавила.
Наблюдаю не без удовольствия, как моя бывшая адская свекровь сначала резко краснеет, потом бледнеет, потом идет пятнами. Ее губы натягиваются в одну тонкую линию, а глаза истерично скользят по строчкам любовно вбитого текста. С выравниваем по ширине, всем отступами и интервалами. Короче, с полностью соблюденными правилами форматирования деловых документов.
Я улыбаюсь.
Не могу сдержаться! Чувствую высокий, ласковый, чарующий триумф, который греет мне душу.
Медленно откидываюсь на спинку кресла и вздыхаю, переведя взгляд на Лешу. Он хмурится. Кулаки вон сжимает, бесится. Хочет ударить? Вряд ли. Тогда чего?
Он хочет ответов.
Не знаю, откуда берется эта мысль, но она очень осязаемая. Почти реальная. До нее почти можно дотронуться.
Господи, ты серьезно не знаешь, да?…
Жаль ли мне тебя? Если ты не знаешь, полагаю, немного. Да, немного жаль. Но верю ли я в это? Не-а. Бред. Господи! Как он может не знать?!
Легко и просто, если Антонина не пускала его за призрачную границу, где белый бизнес переходит в такую адскую чернуху, от которой хочется проблеваться.
Антонина резко захлопывает папку и поднимает на меня горящие глаза.
— Откуда у тебя…это?! — цедит, я усмехаюсь, медленно поглаживая стол по кругу.
— От Сэма, — отвечаю тихо, ровно, с улыбкой, — Кажется, ваша чуйка не подвела, Антонина Алексеевна. Он действительно что-то раскопал. За это вы его чуть не убили, да?
Молчит.
Но иногда молчание — лучшее подтверждение.
Леша медленно переводит на нее взгляд и сипло шепчет.
— Мама, о чем она говорит?
Мама его игнорирует.
— Там документы, которые твой Сэм не мог получить!
— Не-а, мы не так будем играть, — слегка мотаю головой, — Сначала я хочу услышать.
— Услышать что?!
— Ваше признание.
Повисает гнетущая, холодная пауза. Я подаюсь ближе к столу, опираюсь на него руками и смотрю на нее исподлобья. Тихо, по слогам повторяю.
— Я. Хочу. Услышать. Как. Вы. Скажите. Это.
Ещё мгновение, но деваться некуда. Козыри все у меня.
— Ладно, — слегка щурится и кивает, — Хочешь услышать? Так слушай. Твой друг засунул свое жало туда, куда ему не нужно было лезть! Он получил по заслугам! И да. Это была. Довольна? Полегчало?
— Нет, не по заслугам, — цежу, — Он получил за свою честность. По заслугам сегодня получать будете вы.
— Мама…
— Хотите знать, откуда я получила ваши зашифрованные, секретные документы?! — перебиваю Алексея, — От вашего сына.
Кажется, в комнате взрывается мощный снаряд чего-то отвратительного. Антонина окатывает с ног до головы невидимая волна, она резко поворачивает голову на Алексея, а он…ну ладно, в этот момент мне его немного жаль.
Потерян, не понимает, что происходит. Смотрит то на нее, то на меня.
— Я ничего…
— Мы с ним переспали, — снова перебиваю с каким-то больным намерением взять вину на себя.
Дура…
— Он заснул, а я загрузила на его компьютер шпионскую программу, благодаря которой украла все ваши файлы. Пароль-то прежний, — заканчиваю тихзо, глядя Леше в глаза, — Его любимое пирожное с самого детства.
Конференц-зал снова погружается в тишину. Сын и мать смотрят друг другу в глаза. Она — «ты такое разочарование». Он — «что, твою мать, происходит?!». Настя…есть же еще Настя! Сидит, вцепившись в стол. Бесится. Меня готова придушить. Но, знаете, чего в ней нет? Боли. Банально задетое эго, не больше.
Жаль.
Мне бы хотелось сделать ей также больно, как она мне тогда.
— Бай-бай, киса, — с усмешкой шепчу, — Как у братика дела?
— СУКА!
Ну, собственно, то, чего я и хотела. Вскакивает, хватает стакан, замахивается им в мою сторону. Леша реагирует быстрее, чем она успевает им кинуть, перехватив за талию и запястье.
А я смеюсь…
— Чего ты так переживаешь? За семью? Или за деньги? Которых больше нет?
— Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!
— Выведи ее!
— Нет! — рычу в ответ на стальной голос Антонины Суковны, — Она останется сидеть! Место, твою мать!
Адская семейка застывает и смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
Кажется, это мои генеральские гены о себе дают знать? Наверно, я бы сама содрогнулась, услышь такой голос и тон.
Ха!
Почти забавно…
— Вы все останетесь здесь! Потому что мы еще…охо-хо, мы не закончили! Усади свою суку в кресло, Быков!
Настя опускается сама, а потом закрывает лицо руками и начинает громко выть. Зрелище премерзкое.
Медленно перевяжу взгляд на Антонину и ухмыляюсь.
— И я была дерьмом, а она супер, значит? Баба, которая не может держать себя в руках? Хм…знаете? Думаю, сейчас вы жалеете о многих своих решениях, Антонина Алексеевна. Но мама же знает лучше, так?
— Мам, о чем она? — низко спрашивает Алексей, но его мать молчит.
Она смотрит мне в глаза и не шевелится. А я еще раз усмехаюсь и усаживаюсь обратно в кресло.
Киваю.
— Я хочу денег. Вы, наверно, помните, мама…Хотя постойте. Какая мама? Мне так к вам никогда нельзя было обращаться…впрочем, неважно. Кто былое вспомнит, да? В этом смысла нет. А вот в крупной сумме — еще как. Она отлично заткнет три дыры от удара ножом. И в Сэме, и в моей спине.
— Ты украла все деньги с наших счетов! Тебе мало?! — истерично визжит Настя, открывает рот, чтобы еще что-то добавить, но на этот раз Антонина осаждает ее жестко.
