Эммануэль Арсан - Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен
Как всегда, солнце на пляже уходило за горизонт торжественно и пылко, в обрамлении оранжевых облаков, вплоть до самого погружения в расплавленное золото водной поверхности. Ксавье и Жад подошли к воде, купаясь в ее блестящих отсветах. Оттенки, которые приобретали их тела, казались отражением внутреннего огня, пылавшего в них обоих.
— Я видел, как вы танцевали, — вдруг сказал Ксавье. — Вы должны вернуться в Париж вместе со мной. Вы не имеете права лишать публику наслаждения вашими танцами. У вас будет свое шоу, созданное специально для вас. Вы прославитесь. Если хотите, я сделаю вас звездой Бродвея.
— Я равнодушна к популярности. А вот вас я действительно хочу.
Жад была поражена своим смелым заявлением. Куда исчезла та робкая девушка, которая скрывалась под просторными свитерами и не смела даже заикнуться о своих желаниях? Сколько она всего пережила с тех пор, как покинула Францию! «Все это — благодаря Ролану… Я никогда его не забуду», — подумала Жад.
Ксавье остановился у кромки воды и молча посмотрел на нее. Жад бросилась в его объятия. Теплые волны, облизав их лодыжки, уже связали их.
— Раздевайтесь, — прошептала Жад, торопливо развязывая парео. — Именно здесь, на этом пляже, я хотела бы, чтобы мы отдались друг другу в первый раз.
Хотя мужчина был довольно высоким, его живот, мускулистые ягодицы и бедра были похожи на тело Жад. Два идеальных бронзовых создания, две стороны одной медали…
Кончиками пальцев Жад дотронулась до промежности и бедер Ксавье, потом до его живота. Напряженный пенис был длинным и тонким. Она опустилась на колени, чтобы поласкать его своими грудями, напрягшимися от желания.
Мужчина сначала немного колебался, но потом полностью отдался девушке. Жад прижала соски к его эрегированному члену, провела шеей по его головке.
— Я люблю вас, — пробормотал мужчина.
— Я знаю, — ответила Жад. — Ваша любовь и моя — одинаковы. Это чувство неизбежно. Вы можете попросить у меня все, и я могу потребовать все от вас.
— Все.
Они легли на мокрый песок и начали любить друг друга. Жад не чувствовала ракушек у себя под спиной, не замечала набегавших волн. Она полностью слилась со своим братом-близнецом из своих фантазий, она потерялась в чувственном сне, в котором она и Ксавье были главными героями. «Мы будем неотделимы друг от друга, — подумала она. — Он и я — всегда, везде».
Они кончили вместе, да так яростно, как будто приливная волна поглотила весь этот тихий пляж.
— Я возвращаюсь в Париж завтра, — сказал Ксавье, когда они вернулись на виллу.
— Мне нужно время, — ответила Жад. — Неделя или две, чтобы попрощаться с моими друзьями. Я люблю Ролана, вы же знаете.
— Вы будете любить его всегда. Одна любовь не уничтожает другую. Они добавляются, они обогащают друг друга. Ролан — мой друг. Я горжусь тем, что именно он любил вас до меня.
* * *Одетая в футболку, доходящую до середины ягодиц, Джина сидела на террасе, согнув одну ногу в колене, и красила ногти на ногах. Ей было все равно, что она выставила свою розовую щель прямо перед носом Ксавье.
Жад прочитала эмоции в глазах своего нового любовника и почувствовала беспокойство оттого, что ей нужно было представить ему Джину. Ее подруга улыбнулась, серебристые искорки заиграли в ее глазах, и она склонила голову.
— Вы брат Жад? — спросила она.
— В некотором роде, — ответил Ксавье. — А вы ее подруга?
Джина кивнула головой, потянулась и пробежала чувственной рукой по одной из своих грудей.
— Брат моего друга — мой друг, — сказала она.
Ксавье сел у ног Джины и взял флакончик с лаком для ногтей.
— Я закончу, — сказал он и начал наносить красный лак на ногти, оставшиеся ненакрашенными.
Джина наклонилась вперед, показывая свою грудь в вырезе майки и восхищаясь работой художника.
— Вы настоящий мастер педикюра, — сказала она Ксавье. — Теперь мы должны сделать мне маникюр.
Она грациозно положила свои маленькие руки на бедра Ксавье. Он засмеялся и повиновался ее прихоти, поглаживая ладонь итальянки своими длинными тонкими пальцами.
— А макияж вы тоже умеете делать? — озорно спросила Джина. — Я хочу, чтобы мои губы были окрашены в гранатовый цвет, причем я имею в виду все мои губы.
— Я также эксперт в области массажа, — вполне серьезно ответил Ксавье.
Жад была рада, что Джина и Ксавье уже затеяли эротическую игру. Она любила их обоих. И они должны были любить друг друга. Она встала за стулом своей подруги, подняла ее футболку и показала грудь с розовыми сосками.
— Посмотрите. Груди Джины очень нуждаются в массаже, — заявила она. — Они такие тяжелые! Им нужно расслабиться. Сначала я займусь ими, а потом наступит ваша очередь. Джина потом нам скажет, у кого лучше получилось.
Руки Жад начали нежно массировать груди Джины. Ее ногти дразнили соски молодой итальянки, которая полностью отдалась этой процедуре, чувственная и пассивная, как мурлыкающая кошка.
Ксавье взял ногу Джины, погладил подошву и щиколотку, а потом сладострастно обхватил губами большой палец. Джина извивалась и стонала от удовольствия. Другую свою ногу она пристроила на холм, образовавшийся на шортах Ксавье.
Увидев Ксавье и Джину такими возбужденными, Жад почувствовала себя вполне подогретой. Она решила стать связующим звеном между ними. Девушка села между ног Джины, прикоснулась губами к ее возбужденному клитору, а пальцами обхватила член Ксавье. Лаская их обоих, она обладала ими одновременно, как будто предлагая их друг другу. Опьянение своей властью буквально переворачивало ее.
Когда Ксавье проник в Джину, именно она стала руководить их оргазмами.
20
Жад не было никакой необходимости объяснять Ролану свою внезапную страсть к Ксавье.
— Ты уедешь? — спросил он.
— Скоро. Через несколько дней. Я хочу, чтобы у нас было время попрощаться. Но мы ведь обязательно встретимся снова, не так ли? Чувство к Ксавье никогда не уничтожит мою любовь к тебе.
Ролан не попытался удержать ее. С тех пор как Жад познакомилась с Ксавье, его зеленые глаза сияли каким-то незнакомым огненным блеском. Они потеряли холодность и гладкость полированного нефрита. Неудовлетворенное желание замутило их и придало им вид темного грубого камня, найденного в русле ручья. Хотя Жад еще не было и двадцати лет, ее страсть к Ксавье не имела ничего общего с лесным пожаром, что обычно опустошает подростков. «Цыганка могла бы, наверное, прочитать все это по линиям ее руки», — подумал Ролан, хотя он и не слишком был склонен ко всяким иррациональным верованиям. Жад неизбежно ускользала от него.
