Собственность Дьявола. Право на семью (СИ) - Николаева Елена
— Замолчи, Исаев… — читаю по её искусанным губам.
Мать её...
Сама не знает, чего хочет. И ведь борется не со мной. С собой. Со своими нахлынувшими чувствами.
— Машшшааа… — прохрипев, врезаюсь в губы. Мягкие. Сладкие. Опьяняющие. Целовать их хочется бесконечно.
Маша сопротивляется. Надавив пальцами на скулы, вынуждаю приоткрыть сведенные до скрипа челюсти. Ей больно и мне, сука, больно! Пиздец, как больно! Обоим больно!
Я же всей душой к ней прижимаюсь и весь горю. Меня разрывает от этих ебучих ссор. Кроет. Выводит на эмоции. Безумным тремором разбивает нутро, мышцы, кости, органы…
Не могу отпустить. Не желаю! Последние одиннадцать месяцев она мне снилась только во снах. Истосковался я по ней. Ужасно.
Целуй же меня, давай! Ты же этого хочешь. Впусти меня, мать твою, впусти!
Содрогаясь в немом плаче, жена размыкает губы. Грубо толкаюсь в неё языком и подыхаю, вкус её поглощая.
Бляяять… Как хорррошо...
Господи, как же хорошо…
Сладкая. Желанная. Тёплая.
Обнимаю, пальцами зарываясь в волосах. Сжимая их с отчаянной тоской. Чувствую, как сильнее начинает дрожать. Моя девочка. Любимая. Я снова в ней тону, испытывая острую потребность в близости. Задыхаюсь. Почти год мертвым ходил и только сейчас тяга к жизни возобновилась.
Моя маленькая. Машенька. Зависимость моя.
Целую неистово. С дрожью вгрызаюсь в её пухлые губы. Удовольствие от каждого прикосновения. От привкуса железа на языке. От родного запаха. Она стонет, оставляя на моём затылке огненные борозды от ногтей. Полосует шею. Терплю. Мне, сука, в кайф. Все с ней в кайф. Волоски встают дыбом. Кожа горит огнем. Вдохнуть глубоко не получается. Изнутри легкие разрывает.
Я же после неё ни с кем. Ни с кем, мать её!
Сотню лет у меня секса не было.
Хочу её, как голодный зверь. Напираю. Скользя языком по щеке, прикусываю кожу, зацеловываю скулу, глаза, лоб, висок, мочку уха, шею, грудь и снова в теплый рот ныряю, собственным стоном наполняю. От проявленной мною звериной жажды губы немеют и горят. Сплетаемся языками, превращая поцелуй во что-то дикое, острое и жизненно-необходимое.
Блять, как хорошо…
Дрожь по телу волной скатывается.
С ума схожу, не в силах ею насытиться. Маша отвечает. Присасывается к моему языку, кусает. Стонем оба, погружаясь в наш собственный вакуум. Друг друга пьем. Так больно, так возбуждающе остро, что сердце не выдерживает, расходится по швам, наполняя голову эхом гулких ударов.
Сладкая… Моя девочка… Моя! Хочу её до безумия. Не подвластный контролю член гудит. Мучительно пульсирует. Горит огнем.
Всё, о чём я сейчас мечтаю больше всего на свете — подавить это адское напряжение. Залюбить. Пометить её всю. Лицо, шею, плечи, грудь... Чтобы никто не смел трогать моё!
Дурею от ощущений. В пьяном угаре целую. Ровно до того момента, пока моя выдержка не покидает меня.
— Поехали отсюда… — горячо выдыхаю ей в рот. Тонкая шея Маши в плену моей ладони. Глаза у жены возбуждённые. Лихорадочно блестят расширенные зрачки. Глядя в них, считываю пальцами её пульс. Частит. Слишком надрывно частит. В уши на фоне бухающих ударов сердца, словно из-за пелены, доносится трель звонящего мобильника. Выругавшись себе под нос, выуживаю из кармана девайс.
— Слушаю, — хриплю, переводя дыхание и придерживая жену за талию, чтобы не сползла по двери на пол.
— Руслан, нужно закинуть деньги на счёт и утрясти формальности.
Заебись, блять, как вовремя…
— Я сейчас всё сделаю, Илья. Дай мне минуту.
— Жду, — Варламов вырубает звонок.
Стиснув в кулаке телефон, прячу его обратно в карман смокинга. Поправляю в брюках стояк. Кое-как привожу себя в порядок, ощущая, как наши тела разбивает крупная дрожь.
— Маша, пойдем со мной, — говорю, удерживая с ней визуальный контакт. Раскрасневшаяся после поцелуев жена отрицательно мотает головой.
— Нет. Только не в таком виде, — захлебывается словами, нервно сглатывая. — Мне нужно в дамскую комнату.
Ну уж нет.
Отпущу — сбежит же, и к бабке не ходи.
Но и тащить её с собой без маскарада в круг наших общих знакомых было бы чудовищной ошибкой. Сейчас действительно не самое подходящее время. Нет никакого желания делиться с публикой своими впечатлениями о чудесном воскресении жены.
— Подождешь меня в машине. Пару минут, и я буду свободен. Договорились?
Глядя на Марию, снова выуживаю телефон. Набираю номер Ромы.
— Я не поеду, — Маша неуверенно лепечет, пытаясь отстраниться от моей груди. — С тобой никуда не поеду…
— Поедешь, — крепче вжимаю её в себя. — Алло, Ром, подгони тачку к парадному. Я подойду через минуту.
Глава 30. Паника
Маша
Боже… Боже… Нет. Нет. НЕТ!
Что я натворила?
Зачем позволила себя целовать?
Зачем отвечала ему? Зачем?
Вынырнув из сладостного марева, начинаю паниковать.
Тело до сих пор потряхивает, как после пережитого крушения самолета. У меня кружится голова. От противоречивых эмоций дрожат коленки. Ничего не соображаю. Мозг превратился в кисель.
Господи, что он со мной делает? Я же рядом с ним теряю рассудок. Превращаюсь в безвольную куклу. Творю дичь…
Куда мы с ним поедем? К нему домой? Ну уж нет! К нашим детям? Тем более «НЕТ!» Только не сейчас. Не с ним! Я не могу. Я не готова!
— Я с тобой никуда не поеду, Руслан. Отпусти меня. Мне нужно связаться с Георгием, — в который раз пробую отодвинуть от себя напряжённую груду горячих мышц. Нихрена не выходит. Он же локомотив. Если прёт — то напролом. Но я всё равно не намерена сдаваться. Буду отвоёвывать свободу до последнего.
— Нет необходимости, — обрубает муж, пряча свой телефон в карман. — Мы с ним всё обсудили.
— Вы? С ним? — в панике округляю глаза. Не верю, чтобы Гера предал меня, отдав на растерзание Руслану. Сейчас шок у Исаева схлынет, и я снова увижу монстра… — Интересно, что именно вы с ним обсудили?
Бог свидетель, я пытаюсь сохранять спокойствие, но по моему виду этого не скажешь. Я всё равно сильно нервничаю из-за того, что не в силах предвидеть его дальнейшую реакцию. Не знаю, что взбредет Исаеву в голову в следующий момент.
Он же… Он же практически невменяемый…
— Чего ты боишься, Маша? — Руслан считывает мои тревоги, заглядывая в глаза. — Или кого? Меня? Или, может быть, Астафьева, которого ты сильно подставила, и теперь у него не осталось выбора, кроме как вручить тебя мне лично в руки?
Не верю, что это правда…
Он лжет. Пытается вывести меня на эмоции. Гера не мог. Не мог струсить. Или не захотел разжигать войну?
Вспоминаю прискорбную судьбу Соболя, и меня бросает в дрожь.
— Дай пройти! — предпринимая последнюю отчаянную попытку вырваться из цепких рук мужа, толкаю его в грудь, но результат становится плачевным. — Вы вдвоём не можете обсуждать вещи, с которыми я не согласна! Так нельзя! Со мной так нельзя! — кричу я, мгновенно оказавшись перекинутой через мужское плечо. — Руслан, черт! Отпусти меня! Сейчас же! Я не мешок с картошкой. Мне больно! Боже, что ты творишь?
Изо всех сил колочу руками по его твердой спине, пока Руслан тащит меня попой вперед на выход.
— Отпусти! Поставь меня на место! Ты мне больше не муж! Не имеешь права!
— Не нарывайся, — говорит спокойным тоном, разжигая во мне желание придушить его прямо сейчас.
— А то что? — выпаливаю и следом делаю вдох, чтобы наполнить легкие воздухом, несмотря на то, что моя диафрагма вдавлена в каменное плечо.
— Не выдержишь, Маша.
— Чего?
— Порки.
— Что? — нервно хохотнув, на секунду замираю с открытым ртом. Да, Боже, он не сделает этого. — Однажды ты уже пытался… — шиплю ему в спину, царапая ногтями скрытую под одеждой поясницу.
— И мне понравилось. Тебе нет?
Закусив нервно губу, замираю. Мозг с невероятной скоростью прокручивает события той ночи. Мы оба были на взводе. Поссорились. Он бросил меня одну и злющий ушёл из дома, а я…
