Би Сяошэн - Цвет абрикоса
Он велел Гуйпин положить письмо в шкатулку и отнести сестрам. Те, ознакомившись с посланием студента, были премного ублаготворены. Осуществление задуманного отложили до седьмого дня седьмой луны.
И едва только на небе обозначился месяц - предвестник встречи Пастуха и Ткачихи на Млечном броде, девушки совершили моление божествам, прося дать им намеком знание судьбы. Для этого они вынесли во двор тыквы и разнообразные фрукты, расставив их в определенной последовательности. В доме царило радостное оживление. Чжэньнян надела свое лучшее платье. В богатом наряде ее красота стала еще пленительней и роскошней. Короче, она блистала прелестью Сиши, самой знаменитой красавицы древности! Да и остальные сестры были очаровательны:
Будто тучи - эти косы,и инеем белымлежат на висках завитки.Будто на ивы легли тяжелые росы,так изогнуты бровии так изящно тонки.Или, может, месяц юныйзадержался на крыльце?И оставил контур лунныйна бровях и на лице?
Скажу одно: человек, чувствительный к нежной красоте, не пожелал бы слов, описывая красавиц, и сказал бы так:
Лица девушек таили нежную прелестьедва расцветших бутонов персика,и гибкие талии, окутанные тонкими шелками,напоминали ивы, склоненные над водою.Сколь очаровательны были их крохотные ножки,обтянутые шелком тонких носокс вышивкой в виде вишен и сливи, увы, спеленутые шуршащейпарчовой юбки тугою волною.
Студент дрогнул - сердцу не сдержать порыв! Увы! Обряд благочиния и пристойности обязывал его ждать. Но едва на землю опустилась ночная мгла, студент облачился в наряд жениха и стал просто бесподобен.
Жених и невеста сели друг против друга. В неровном свете узорных свадебных свечей они казались небесными женихом и невестой! Да что тут говорить - это и вправду была красивейшая пара во всей Поднебесной! Оба чаяли одного - поскорее оказаться за пологом среди одеял и простыней. Жених и невеста пригубили брачную чашу.
- Откушайте из чаши, которую подношу вам, - сказала Чжэньнян.
Он выпил ее до дна. Хмель возбудил его, чувства взыграли.
И вот как сказал бы здесь человек с тонкой душой: "В сей миг Пастух уже ступил на мост, построенный сороками, а Ткачиха отправилась за спальный полог, изукрашенный рисунком в виде мандаринских уточек-неразлучниц". Но даже он был бы не в состоянии описать их любовь. Потому умолчим о ласках, кои они дарили друг другу, ибо здесь уместны одни лишь восклицания!
Тем временем сестры собрались в узорной спальне и завели разговор.
- Сестрица-то теперь в любовном хмеле. Наверное, удалилась в страну упоения и уже не принадлежит земному миру, - так сказала Юйнян.
- То, чем они за пологом занимаются, нам не ведомо. Не понимаю, какое удовольствие в супружеских делах? - заметила Жолань.
Юйнян улыбнулась:
- Спустись с горы, где ты ныне обретаешься, в долину и расспроси прохожих. Может, и поймешь что к чему.
- Дождемся завтрашнего дня. Когда старшая сестрица выйдет из спальни, спросим у нее, - решила спор Яонян.
Так говорили они, страшась того дня, когда наступит их черед. За разговорами минула стража. Сестры разделись и легли спать, но в головке каждой вертелся один вопрос: в чем суть супружеских дел, коими заняты Чжэньнян и Юэшэн? Их души и тела пылали страстью, словно вязанки сухого хвороста. И девственные, нефриту подобные лона уже засочились влагой любви.
А между тем жених и невеста наслаждались супружескими радостями. Она заглатывала его плоть, исполненную грубой силы, а он радовался нежной податливости ее натуры. Они не боялись показаться друг другу пошлыми и заслужить порицание. То была радость самой природы. И когда клепсидра отмерила четвертую стражу, Чжэньнян дошла до грани упоения. Ей казалось, что душа вот-вот покинет ее и она навеки расстанется с жизнью. И тогда студент обнял ее, и они заснули благодатным сном.
На следующее утро, едва поднявшись, сестры велели Гуйпин отнести новобрачным завтрак. Те уже встали и были заняты туалетом у зеркала. Когда они наконец вышли в залу, то сели рядом - не могли расстаться друг с другом хотя бы на минуту. Скажем сразу, с самой ночи весь день они были вместе: лежали ли на изголовье, смешивая аромат киновари с благоуханием коричневого дерева, или сидели за столом.
Между тем день начал сереть, и студент вышел из ворот. В комнату Чжэньнян всем скопом пришли сестры. Первой взяла слово Юйнян:
- Сестрица! Раньше ты нам не ставила препон. Но не напрасно ли третьего дня мы заключили союз и поклялись в верности до гроба? Ты, нежась в постели, согрета любовью и тебя не печалит, что другие тем временем не могут глаз сомкнуть. Неужели так ненасытна и жадна до любовных утех, что забыла о слове, которое мы дали друг другу?
- Сестричка-невеста! - включилась в разговор Яонян. - Как говорится, ты пристроила гнездышко под стреху. Не обращай внимания на других.
- Разве старшая сестрица собирается наслаждаться красотой своего мужа в одиночку? - заметила Пань Жолань.
И тогда Чжэньнян успокоила их:
- Когда сегодня он вернется, будем сообща служить ему у ложа. Договоритесь о порядке меж собой сами. Сделаем, как он пожелает, я же вовсе не хочу, чтобы вы остались не у дел.
Сестры с нетерпением ждали захода солнца. Чжэньнян вернулась в спальню. Подумала: "Каждую из сестер я должна ввести в чертог любви. Но лучше не говорить мужу об этом прямо. Попробую сказать ему это при посредстве стихов". И, взяв кисть, она вывела такие строки:
Как дивен сад. Задумчиво простыдушистые бутоны в зелени листвы.И каждый куст готов к стене припасть,и каждому кусту стена не даст упасть.Так разве деревце о трех ветвяхдолжно в чужих садах благоухать?
Она перечитала стихи и спрятала их в туалетный ящичек при зеркале.
А тем временем студент, выйдя из усадьбы, прямиком шел в квартал Пинкан - к Мю десятой. Он постучал в тайную калитку, которую вскоре ему открыли. Войдя на жилую половину дома, прикрыл за собой двери и поднялся на второй этаж, где была спальня певички. Он распахнул парчовый полог. Мю увидела его и в сердцах выругалась:
- Распутник! После ночи, проведенной с вами, мои мысли только о вас. Занемогла, ожидая вас. Как мне плохо - вот-вот уйду к Девяти истокам[40]! Если бы вы сегодня не пришли, наверняка не застали бы уже в живых. Идите ко мне быстрее, развейте печаль, вдохните в вашу рабу жизнь!
Видя, как она слаба, студент сдержал себя. Но Мю, точно голодная тигрица, уже тащила его на кровать. В тот миг она была похожа на неуспокоенного духа, который встретил на дороге зазевавшегося прохожего. В конце концов, перестав тянуть его за платье, певичка распростерлась перед ним совершенно обнаженная. Будучи не в силах сопротивляться ее натиску, студент снял платье и забрался в постель. Мю бросилась в его объятия - так отягощенный долгой болезнью надеется получить облегчение от хорошего лекарства.
