Покорить Ангела
Лина
— Между мной и вашим сыном ничего нет, то, что произошло — это простое недоразумение, и я не знаю, как так вышло, но больше этого не повторится, я обещаю, и на лекции я буду все ходить и учить буду все наизусть, честно слово, ни одну пару не пропущу, и сдавать все буду вовремя, — я решила оправдаться прежде, чем Волков старший перейдет к обвинениям.
Говорила я так быстро, что собственный мозг не успевал за языком. Кажется, я даже не дышала и на одном лишь выдохе протараторила свою тираду. Волков старший, в свою очередь, надо отдать ему должное, молча слушал, ни разу не перебив и даже не сделав попытки остановить льющийся из меня словесный понос. Правда взгляд мужчины привел меня в недоумение. Николай Федорович смотрел на меня с интересом, а еще он улыбался.
Улыбался, Карл!
И что, интересно, вызвало в нем столько неожиданную реакцию?
— Кошкина, вы всегда так быстро говорите? — поинтересовался мужчина, потирая подбородок и ни на секунду не сводя с меня взгляд.
Господи, ну хватит на меня смотреть. Он же во мне сейчас дыру проделает. У них это семейное — взглядом прожигать? То, что случилось после, очевидно, нервное, иначе как еще можно было объяснить брошенные мною, совершенно необдуманные слова:
— Только по четвергам, — повторила я фразу, часом ранее сказанную сыну стоявшего передо мной преподавателя.
Осознав всю глубину своего падения и дурости, я тут же стушевалась, виновато опустила голову и, потупив взгляд, тихо добавила:
— Простите, это нервное.
Глупо. Как же глупо это, должно быть, прозвучало. Он наверняка теперь обо мне сложит весьма нелестное мнение. И все бы ничего, подумаешь, какая-то безмозглая студенточка, мало, что ли, он таких на своем преподавательском веку видел, если бы не одно «но». Безмозглая студенточка на глазах у всего курса и самого Николая Федоровича бесстыдно целовалась с его сыном во время пары. И вместо того, чтобы держать язык за зубами, все та же безмозглая студенточка умудрилась закопать себя еще глубже, окончательно пробив дно вселенской тупости.
Больше я рот не открывала, справедливо рассудив, что так будет лучше для меня же самой, потому что сейчас, вот в эту самую минуту, решался вопрос моего будущего в стенах этого университета. Всем известно, как при желании, даже один, казалось бы, неважный предмет, мог испортить жизнь.
В общем, гнетущая тишина, возникшая в пустой аудитории, постепенно начинала раздражать, а молчать становилось все сложнее. Николай Федорович жизнь мне облегчать не спешил, более того, у меня появилось стойкой ощущение, будто мужчина намеренно надо мною издевается, давя тягостным молчанием.
— Вы меня завалите, да? — я не выдержала и заговорила первой.
У меня коленки дрожали и икры судорогой сводило. А еще мне внезапно захотелось есть. Это глупо, но каждый стресс для моего организма сопровождался ростом аппетита. И несмотря на относительно недавний завтрак, мой пищеварительный тракт отчаянно запротестовал громоподобным урчанием кишечника, которое, несомненно, не осталось незамеченным.
До моего слуха донесся смешок. Наконец осмелившись поднять голову, я встретилась взглядом с Волковым старшим. И каково же было мое удивление, когда вместо осуждения на его лице я заметила широкую улыбку.
— Проголодалась? — неожиданно спросил Николай Федорович. И так по-доброму на меня посмотрел, что я окончательно растерялась.
— Я… нет просто это… — я заикалась, запиналась и все никак не могла сложить слова даже в самое простое предложение.
— Нервное, — продолжил за меня преподаватель, — я уже понял, пойдем, выпьем кофе и поговорим, — добавил он, окончательно сломав мою операционную систему.
Пока я судорожно переваривала его слова, заставляя работать серое вещество в черепной коробке, Николай Федорович быстро собрал с преподавательского стола кучу листов, сложил их в свой, предположительно, кожаный портфель и, щелкнув замком, вновь перевел внимание на меня.
— Пп…простите, но я не могу, — собрав мысли в кучу, я попыталась откреститься от предстоящего разговора, — у меня пара и…
— Наталья Семеновна подождет, не переживай, — заверил меня Николай Федорович, а я уже было собиралась спросить, откуда он знает, какая пара у меня следующая, но вовремя прикусила язык.
— Но… Я потом ничего не пойму, там линейная алгебра, — я решила попытаться еще раз.
— Наталья Семеновна все свои лекции записывает на видео, Кошкина, я тебя есть не собираюсь, — Николая Федорович снова улыбнулся, взял меня под локоток и, не давая ни единой возможности избежать непланируемое мною «кофепитие», подтолкнул к выходу из аудитории.
В общем, с настойчивым предложением мне пришлось смириться. Как в воду опущенная, я шла по коридору, упорно глядя себе под ноги. Николай Федорович не отставал ни на шаг. Вместе мы вышли в холл, где толпились студенты, а оттуда в другое крыло — и в буфет. Народу здесь оказалось немного, видно, одной пары было недостаточно, чтобы вызывать у учащихся чувство голода.
— Посиди здесь, — попросил Николай Федорович, кивнув на пустующий столик у окна и, положив на один из стульев свой портфель, пошел за кофе.
Я послушно села за стол, и уткнулась лицом в ладони. И как я так попала? По крайней мере, исходя из настроения Волкова старшего, ничего страшного случиться не должно.
