Карлос (ЛП) - Джикдхима Аниса

— На кого он был похож? — спрашивает, прежде чем добавить, — пей.

Третью порцию глотаю тоже залпом. Голова начинает слегка кружиться, но комок в горле исчезает.

— У него были мои глаза, но в остальном, думаю, он был похож на своего отца.

— Если у него были твои глаза, должно быть, он был красивым, — комментирует Карлос, переводя взгляд на бутылки в баре. — Ты изучала языки, могла бы выбрать из множества карьерных возможностей, но ты решила учить детей. Почему?

Беру бутылку и иду по энному кругу. Карлос следит взглядом за моими движениями.

— Я всегда любила их. Дети олицетворяют чистоту, невинную часть нашей жизни.

— Расскажи мне о себе. Кем была Дженнифер?

О, это болезненная тема.

«Кем я была?»

— Я жду, — настаивает он.

В ответ пожимаю плечами и решаюсь, хотя вспоминать больно.

— Я жила в своём собственном мире. Мне нравилось всё пробовать, потому что всегда считала — жизнь слишком коротка, чтобы просто проживать её. Раньше я всегда была улыбчивой, счастливой… Иногда даже занозой в заднице. Больше всего мне было свойственно упрямство, когда я что-то задумывала, я это делала, и никто не мог меня остановить. — Я умолкаю, оценивая выражение его лица. Оно светлое, выглядит расслабленным. — Мне нравилось пить вино на фоне заката, я любила экстремальные виды спорта, потому что они давали хороший выброс адреналина. И что ещё? Ах да, мне нравилось готовить, я находила это расслабляющим.

Чувствую себя обнажённой. Я никогда не говорила о себе, о себе настоящей.

Выпиваю ещё одну порцию, а затем щёлкаю языком. Чувствую себя легче, напряжение, кажется, исчезло.

— Ты тоже любишь детей! То, что вы делаете для «Пансионата Надежда», — это здорово, — комментирую, меняя тему разговора.

Я наливаю в стакан ещё рома, потому что мне на самом деле нужно напиться, чтобы хотя бы на несколько часов забыть о ситуации, в которой оказалась.

Карлос поворачивается ко мне и пьёт медленными глотками, пожирая меня глазами. Он облизывает губы, ставит стакан на стойку и переставляет ближе ко мне свой стул.

— Дети рождаются непорочными, но им приходится расплачиваться за ошибки, совершаемые взрослыми на протяжении всей своей жизни. По-своему я стараюсь создать здоровую среду, в которой они могут мирно расти. Однажды они станут честными мужчинами и женщинами, и я буду гордиться ими.

Моё сердце согревается, эти слова поражают меня до глубины души.

— Каким Карлос был в детстве?

Кажется, он собирается что-то сказать, но замирает. В его глазах теряется тот свет, который делает его победителем.

Насколько болезненным могло быть его прошлое?

— Поговори со мной, потому что я три года молчаливо ненавидела тебя, замкнутая в своей боли. Тогда ночью я потеряла эмоции, я отказалась от себя, понимаешь? Сейчас мне нужен настоящий разговор, который имеет смысл, — умоляю я, опуская взгляд.

Вздыхая, он потирает ладони о бёдра.

— Карлос был ребёнком, у которого не было игрушек, он проводил свои дни посреди улиц в самых печально известных районах Гаваны.

Я резко поднимаю взгляд на него. Карлос стискивает челюсти, и я понимаю, что он собирается остановиться. Большего он мне не скажет. Моё тело думает само за себя, я накрываю ладонью его руку и наклоняюсь вперёд.

— Что случилось с Карлосом? — настаиваю я с учащённым пульсом.

«Он единственный вывел меня из ступора».

Карлос делает глубокий вдох и закрывает глаза. Он не может заставить себя посмотреть на меня.

— В возрасте восьми лет родители продали меня. Им нужны были деньги, а я был их единственным источником дохода. Не раздумывая долго, они продали единственного сына чуть больше, чем за 2000 песо.

«О. Мой. Бог».

У меня выскальзывает стакан, падает на пол, разбиваясь на тысячу осколков.

«Продан теми, кто должен был любить и защищать его».

От боли сжимается сердце. Могу представить его в восемь лет, испуганного и растерянного, плачущего в углу, кричащего, умоляющего.

— У мужчины, который меня купил, были определённые планы, но я ничего не понимал, пока мы не приехали в грязный дом, где были другие дети.

Моё сердце колотится с такой силой, что я чувствую его пульсацию в горле.

Карлос открывает глаза, смотрит в мои, а затем продолжает:

— Я был ещё ребёнком, но вскоре я потерял контроль над своей жизнью и своими чувствами. Я утонул в собственной боли и узнал, насколько жестокими могут быть люди.

Нет необходимости рассказывать мне, зачем его купили. Я поняла. В этот момент я хотела бы оказаться перед тем человеком, кто сделал это с ним. Гнев, смешанный с печалью, вызывает у меня неожиданную реакцию.

Я бросаюсь на Карлоса с такой силой, что он пошатывается, и крепко обнимаю. Пряча лицо на его шее, я безудержно рыдаю, наконец, не сдерживаясь. Я плачу о нём и о себе, обо всём, что я потеряла и о том, кем стала. Я рыдаю, сидя верхом на этом сломленном, как и я мужчине, который держит меня в своих могучих объятиях, кажется, целую вечность.

Мы молчим, перед лицом ужаса слова не нужны.

— Составь мне компанию, выпей со мной, — просит он, убирая волосы с моего лица.

Протягивает мне бутылку, я делаю большой глоток, и он делает то же самое.

— Ты единственный человек, который знает эту часть моего прошлого. Я не могу понять, почему несмотря ни на что, доверяю тебе, — говорит он, прежде чем снова выпить.

Идея пугает его, я вижу, как изменился его взгляд.

Позволяю себе приласкать его лицо, задерживаясь подушечкой большого пальца на скулах.

— Открой рот, — шепчет, поднося бутылку ближе. — Не глотай, — предупреждает он.

Я делаю, как просит, и Карлос наливает ром мне между губ, придвигаясь ближе. Он целует мою нижнюю губу и, положив руку мне на шею, притягивает к себе. Жидкость попадает и ему в рот, смешиваясь с нашим дыханием. Продолжаю ласкать его лицо, а поцелуй становится всё более пылким, пока не взрывается как брошенная на пол бутылка.

Карлос встаёт и прислоняет меня к стойке бара.

— Я сильно злюсь на тебя, — признаётся, целуя мою шею. — Я хочу уничтожить тебя, но ты несокрушима, потому что похожа на меня.

Моё тело охватывает дрожь, и разум кричит мне бежать, но я остаюсь.

— Ahora, tenemos un problema (Итак, у нас проблема), — шепчет он, покусывая моё ухо.

— Мы вышли из-под контроля, — мой голос едва слышен.

Он смотрит мне в глаза, проводя руками по моей теперь уже грязной одежде.

— Точно. Никто из нас больше не контролирует ситуацию, — комментирует он, одним движением разрывая ткань.

Первобытный инстинкт, что-то дикое и животное овладевает мной. Мои руки скользят по его рубашке, хватаются за края, и от сильного рывка пуговицы расстёгиваются, отлетая.

Карлос довольно ухмыляется.

— Покажи мне, что у тебя внутри, — призывает, продолжая раздевать меня. Я неистово сражаюсь с поясом на его брюках, пока не освобождаю его.

— Мы пьяны, — напоминаю ему.

Карлос оглаживает моё тело, добирается до ягодиц и сильно сжимает их.

— Так и есть. — Я чувствую его разгорячённое дыхание на своём лице. — Мы должны остановиться? — спрашивает он, притягивая меня к себе.

Я не знаю ответ. Я не в состоянии рассуждать.

— Следуй за мной во тьму, — приглашает Карлос, проводя ладонью между моими бёдрами, где ткань стрингов — единственное, что отделяет её от моего лона.

— Они убили нас, — говорю я, цепляясь за его плечи.

— Но теперь ты стала моим Ангелом.

— А ты мой Дьябло.

Карлос срывает трусики и удовлетворённо улыбается, не отрывая взора от моих глаз.

— Ты облажалась, Ангел.

Так оно и есть. Я проиграла, я сдалась ему.

Этого не должно было случиться. И всё же только на эту ночь я отдам ему то, что принадлежит мне.

— Ты мне доверяешь? — спрашивает шёпотом.

Я не отвечаю.

Ощущаю на лице его дыхание. Его сильные руки касаются моей груди, пальцы сжимают соски.

— Скажи мне, что ты мне доверяешь.