Школа жён - Виткевич Магдалена

– Я должна была увидеть тебя, – со слезами на глазах сказала она. – Знаешь, вроде всё у меня в порядке. Но чего-то мне не хватает… – Проплакала весь вечер. Говорила, что не знает, что ей делать, что, кажется, любит их обоих. И его, и того массажиста, с которым она сбежала.

– Возвращайся ко мне, – попросил он.

– Не знаю, Конрад, не знаю. Уж и не знаю, что делать.

Он сцеловывал слезы с ее щек, гладил, обнимал ее плачущую. В ту ночь они тоже занимались любовью. Ему тогда казалось, что он самый счастливый человек в мире. Он помнил ее миниатюрное светлое тело на своей подушке, он помнил его дурманящий запах. Когда он ночью сажал ее в такси, она пообещала позвонить.

Утром он проснулся счастливым. На подушке, сохранившей ее аромат, он нашел несколько длинных светлых волос, улыбнулся и представил, что они снова вместе, что она лишь на мгновение исчезла, ушла в ванную и сейчас вернется, обернутая в его полотенце.

Он достал телефон. Один звонок, второй. Она не отвечала. Подумал, что спит – отключила телефон. Но не было ответа на звонки и вечером. Тогда он поехал к ней домой. Ему открыл мужчина в халате.

Откуда-то из глубины квартиры послышался задорный смех Моники:

– Дорогой, я остываю!

Конрад, не говоря ни слова, развернулся и ушел. Окончательно решил, что никогда больше не будет играть в ее игры. Но, к сожалению, каждый раз он нарушал данное самому себе слово. Каждый раз, когда она звонила, он бросал все, чем занимался в тот момент, и бежал к ней.

Когда у нее заглохла машина посреди Маршалковской, он помог, когда у нее не получалось записаться на прием к врачу-специалисту, он, естественно, все организовал. Он устраивал ей отпуск на Майорке в надежде, что они поедут туда вместе, а она ехала с кем-то другим. Но и ему от той поездки тоже кое-что перепадало – в частности ее фото топлес ему на телефон.

Пришло время, и она рассталась с массажистом.

Он думал, что теперь они наконец будут вместе, что все препятствия исчезли. Но, поиграв с ним неделю, она снова исчезла.

Его жизнь стала похожа на качели. Эйфория, когда Моника была рядом, а когда она уходила, ему казалось, что его жизни настал конец.

Она много раз договаривалась с ним о встрече в разных местах, приглашала его в варшавские кафе; он приходил и сидел там в одиночестве, теша себя иллюзией, что у нее что-то сорвалось и она опаздывает. Опоздает, но обязательно придет.

Эта синусоида продолжалась довольно долго. Встречи случались всё реже, и к каждой очередной он подходил все менее эмоционально. А когда мечты о счастливой семейной жизни с Моникой развеялись, он реально взглянул на жизнь и пообещал себе, что сделает все, чтобы остановить эти эмоциональные качели.

Должна была прийти Моника и в тот день, когда Эвелина устраивала лотерею визиток в джазовом ресторане в Варшаве. Но, как это часто случалось, не пришла. Однако в тот раз Конрад не стал ждать. Он решил кончить раз и навсегда главу в книге своей жизни, главу под названием «Моника». Подходя к столику смеявшихся девушек, он понятия не имел, что, перевернув одну страницу, попадает на следующую, где начинается глава под названием «Юлия».

– Ты все еще любишь ее? – спросила Юлия, внимательно вглядываясь в его голубые глаза.

Конрад мотнул головой.

– Честно – я не был уверен в себе, я боялся, что будет, когда увижу ее, – признался он.

– А теперь?

– А теперь я только о том и думаю, когда же наконец прижмусь к тебе… Она… Она меня дразнила. Я не чувствую себя уверенно рядом с ней, просто мечусь, как букашка в паутине. Жизнь не должна быть такой. Я уже слишком старый для этого. – Он прижал ее к себе. – Я не был доволен, что Эвелина притащила ее сюда. Но Моника действительно хорошо справляется с кризисными ситуациями… Слишком много всего этого. Короче… Отвечая на твой вопрос, люблю я ее или нет… Нет, я не люблю ее. Я мечтаю теперь только об одной женщине, которая стоит рядом, и у нее встревоженное лицо, совершенно не знаю почему.

Юлия улыбнулась:

– Ты даже не представляешь, какое облегчение я испытала… – Она вздохнула. – Может быть, после всего этого я сделаю тебе ванну, чтобы ты расслабился?

– Согласен… При условии, что мы залезем в нее вместе. – Он игриво сощурил глаза.

– А мы поместимся вдвоем?

– Поместимся. Я это предвидел, когда планировал, – ответил он.

– Ах да, я забыла, что ты все здесь предусмотрел. Пойду налью воды. Думаю, мне тоже нужен отдых.

– А ведь как все хорошо начиналось сегодня, – подвел итог прошедшего дня Янек. – Ты рядом со мной, повышение по службе до тренера в «Школе Жён», мне даже показалось, что я пристрою тебя здесь на работу…

– На работу? Меня? – удивилась Михалина.

– Конечно, тебя. Ведь ты не можешь вернуться в Варшаву.

– Юлия сказала, что оставит меня еще на несколько дней.

– Несколько дней ничего не решают. У меня ты можешь оставаться столько, сколько хочешь. Просто я хочу быть с тобой, Миська!

Михалина села рядом с ним.

– Это не мимолетное увлечение?

– А для тебя это мимолетное увлечение? Наши ночные разговоры, а теперь еще эта удивительная близость, для тебя это мимолетное увлечение?

Михалина помотала головой:

– Нет, конечно. Хотя, знаешь, если так увлекаться, вся жизнь покажется одним мгновением, одним мимолетным увлечением… Мама всегда говорила мне, что ничего не происходит без причины. А если что-то и происходит, то только чтобы мимоходом, невзначай подтолкнуть то, с чем потом мы обязательно встретимся в нашей жизни. И что-то в этом, наверное, есть. Понимаешь, Янек, я должна закончить эту парикмахерскую школу. Осталось совсем немного, и… я больше не хочу ни от кого зависеть. Никогда.

Янек на мгновение замер.

– Понимаю, Мися, понимаю. Но ты, надеюсь, вернешься ко мне после этой своей школы?

– Чокнутый, я ее заочно закончу. Ты будешь ездить со мной туда по выходным, потому что я должна быть уверена, что ни одна другая ученица здесь не вскружит тебе голову.

– Если «Школа Жён» еще будет существовать.

– Если…

Конрад поставил будильник на пять тридцать. Он предполагал, что к этому времени уже сможет получить на айпад новый номер газеты и прочитать специальное приложение, которое должно было взбудоражить всех. Приложения пока не было.

Юлия что-то бормотала сквозь сон. Теперь он улыбался, глядя на нее.

– Уже пришло? – спросила она, зевая.

– Пока нет. Я иду вниз за кофе, тебе принести?

– Но ты обещаешь, что скоро вернешься? Ты не станешь вступать с ней в разговор, даже если столкнешься с ней?

– Не стану. Обещаю… Тогда, может быть, сегодня латте макиато? Нужно запастись энергией.

Юлия согласно кивнула.

Конрад накинул белый махровый халат и спустился в ресторан. Там пока никого не было. Весь пансионат еще спал. Однако не факт, что после того, как он включил кофеварку, остался хоть один спящий. Нет, аппарат работал тихо, мягко урчал, но аромат чудесного кофе мог поднять любого даже из летаргического сна. Он подставил две большие чашки и нажал на «двойной макиато». Из корзинки взял два круассана, положил на поднос. Рядом поставил йогурт, кофе и вышел из ресторана.

Он даже не заметил Монику, которая пристально смотрела ему вслед с грустью в глазах.

Когда они позавтракали, Конрад еще раз проверил айпад. Ну наконец – последний номер газеты.

– Есть. Читаю, – сказал он и углубился в чтение. И чем дольше он читал, тем больше изумлялся.

Эвелина встала около семи и, набросив только атласный халатик, побежала в кабинет.

– Эвуня, я за кофе и сразу же обратно! – успел крикнуть вслед ей Вальдемар.

Она зашла на сайт газеты. Хорошо, что в этот момент она не пила кофе и не закусывала его круассанами, потому что сразу или захлебнулась бы, или подавилась.