Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки
Обида застревает в горле, блокируя дыхательный процесс. Все тело адски трясет. Я не могу перестать думать о том, что между нами произошло: его руки на моей талии, дыхание на шее, давление пальцев на коже, горячие поцелуи… И это было так хорошо, так сладко, но в то же время мучительно.
«Прекрати, — приказываю себе. — Ты не должна думать об этом»!
Но я не робот… Не могу по щелчку пальцев отключать чувства.
Прислушиваясь к постороннему шуму, улавливаю приближающиеся шаги, которые с каждой секундой становятся отчетливее. Невольно вздрагиваю и замираю. Не знаю, чего ждать в дальнейшем. Сейчас я просто хочу забиться в угол, спрятаться и ничего не чувствовать.
— Дверь открой! — по деревянному полотну прилетает настолько мощный шлепок, что я рефлекторно отпрыгиваю в сторону. — Аня! — и, не дожидаясь ответа, Мирон с силой распахивает ее, врываясь в комнату как ураган. Следом щелкает замок. — Я не дам тебе уйти! — Савельев подходит ко мне вплотную, и я дергаюсь, когда мужская ладонь касается щеки. — Ты — моя одержимость, новенькая…
По спине пробегает холодок, тело покрывается потом. Лишившись дара речи, не нахожу, что сказать на это признание.
— Останься со мной, — с вибрациями в голосе шепчет Савельев.
— Мир, я не могу. Все это неправильно, понимаешь? — кусая щеку изнутри, с трудом выдавливаю слова.
— Если нас тянет друг к другу, нет смысла сопротивляться этому, — высунув кончик языка, Савельев пошло проводит им по моим губам. — Сладкая… Иди ко мне…
— Нет! — шарахаюсь тут же. — Мы не должны. Мы не можем. Нельзя… Нам нельзя быть вместе!
— Да, блядь, почему? Объясни мне, Ань!
— Это все плохо закончится, — пишу, не разбирая интонаций.
— Не узнаем, пока не попробуем, Тихоня…
Не успеваю ничего сказать в ответ, как Мирон тут же прижимает меня к себе, целуя в губы. Наши языки сплетаются в диком танце, наглые руки Савельева исследуют мое тело, а я тихо постанываю, задыхаясь от восторга.
Поцелуи — это так здорово и так приятно!
— Останешься сегодня со мной? — выдает Мир приглушенно. — В этой комнате… Пожалуйста… Обещаю не трогать. Ну, если только самую малость, — и хитро улыбается.
Я теряюсь сильнее, чем когда-либо. Несмотря на мою скованность и неопытность, знаю, о чем говорят подобные предложения. И это пугает меня.
— Мне страшно, Мир…
— Не обижу, котенок. И если попросишь, остановлюсь.
Набираю скорость. Делаю глубокий вдох. Задерживаю дыхание. И… Ныряю в этот самый порочный омут. Я — идеальная жертва для искусителя.
— Хорошо, — киваю головой, прижимаясь к Миру сильнее. — Я останусь с тобой. Но… Но спать мы будем под разными одеялами, — а сама не верю, что это происходит со мной.
— Ты всегда бы такой жестокой? — приподняв одну бровь, коротко посмеялся Савельев, но сбавил обороты. — Хочешь, чтобы я ласты склеил?
Я лишь смущенно отвожу глаза и обнимаю Мирона. Так мы стоим минуту, другую, третью… Он целует меня в макушку, его руки гладят мою спину, плечи, и от этого становится тепло. По телу проходит дрожь, от которой хочется раствориться в этом порыве нежности. Прижимаясь к мужской груди, слышу, с какой силой бьется его сердце, но и мое ни на один удар не уступает.
— Идем спать? — спрашиваю, с трудом отрываясь от Савельева. — Только… Ты можешь отвернуться, чтобы я переоделась?
Мирон кивает и выполнять мою просьбу. Убедившись, что он не подсматривает, быстро достаю из сумки пижаму, короткие шортики и футболку. В спешке надеваю все это на себя и прячусь под одеяло, натягивая его чуть ли не до самого кончика носа.
— Все. Можешь тоже ложиться. Второе одеяло я видела в шкафу, — информирую и поворачиваюсь набок, складывая ладони под щеку.
Тихий шорох. Громкий стук моего сердца. Тяжелое дыхание.
Отодвигаясь ближе к краю своей половины кровати, зажмуриваюсь, чтобы унять волнение. А когда матрас рядом со мной прогибается, я резко вспыхиваю. Температура тела достигает критической отметки. Дальше происходит мощнейший скачек адреналина, и я шумно выдыхаю.
Божечки… Мы в одной комнате. В одной кровати. Практически обнажены, и нас разделяет только тоненькое одеяло. И это не сон! А завтра я буду сгорать от стыда, медленно убивая себя самокопанием.
— Ань… — шепчет Мир осипшим голосом и, наплевав на данное слово, откидывает одеяло в сторону, прижимаясь грудью к моей спине. Обнимая за талию, кладет руку на живот, принимаясь вырисовывать на нем узоры. Я чувствую его тепло, дыхание у себя на шее, его губы, прикасающиеся к моим волосам…
— Мирон, ты что делаешь? — хриплю задушено, ощущая жар внизу живота. Стыдно признаться, но у меня там все пульсирует и приятно ноет. — Отодвинься!
— Чем больше ты елозишь, тем сильнее во мне просыпается желание, — говорит вроде бы спокойно, но я чувствую, как его… кхм… орган… упирается в меня. — Я просто обнимаю тебя. Спи давай, недавака!
Ага, легко сказать… Как я могу спать, когда он так близко? Это просто невыполнимая задача.
Закрываю глаза и стараюсь отключить голову. Если потребуется, начну считать овец, лишь бы поскорее раствориться во сне. Мне просто нужно расслабиться. Но как? И в этот момент все кажется таким неудобным: кровать, подушка, простынь кажется слишком грубой, и эта темнота раздражает. А я боюсь пошевелиться.
— Повернешься? — тишину разрушает голос Савельева. Он тоже не спит.
— Мирон, если я повернусь…
— Да, я тебя поцелую, — подтверждает Мир то, что не успеваю озвучить.
И я, вопреки здравому смыслу, поворачиваюсь к нему лицом.
Мы лежим неподвижно, глядя друг другу в глаза. Дыхание Мирона щекочет кожу, а слегка шершавая ладонь скользит по бедру, забираясь под шорты. И после каждого прикосновения на теле будто ожоги остаются.
Пугаясь своих реакций и желаний, резко одергиваю его руку.
— Ты такая красивая. Хочу тебя целовать, — шепчет Савельев едва слышно и притягивает меня к себе. От этого пристального и голодного взгляда мне хочется раствориться в нем, стать его частичкой. — Хочу оставить отметены на каждом сантиметре твоего тела, — и, захватив мою губу зубами, утягивает в страстный поцелуй.
За эти полчаса я успела дважды получить инфаркт и трижды сорваться с высоты…
Целуемся мы жадно и отчаянно, как будто не виделись сто лет и теперь не можем оторваться друг от друга. Сумасшествие! Сердце, не выдержав напряжения, выскакивает из груди, грозясь разнести в щепки все вокруг. Стон срывается с губ. Мы не можем остановиться. Никак. Просто до безумия, до потери пульса. До конца. Без права на ошибку.
Воздух между нами искрится, стирается грань. Мы — как огонь и лед. И трудно сказать, кто окажется сильнее. Везде, где соприкасаются наши тела, вспыхивают электрические разряды. Языки пламени, охватившие нас, выжигают все, что мешает слиться в одно целое. Еще немного, еще чуть-чуть и мы взлетим к небесам.
Полет, падение, снова полет и снова падение…
Нам не нужны слова, чтобы передать свои чувства. Мы чувствуем все на уровне подсознания. И эта связь, которую невозможно разорвать, только усиливает и без того бушующее пламя страсти.
Жаркие поцелуи. Тесные объятия. Одно дыхание на двоих.
Мы вместе. Мы рядом. Мы едины.
— Я могу тебя касаться? — выдыхает бурно Мирон, сжимая мои ягодицы. Чувствуя его возбуждение, понимаю, насколько трудно ему держать себя в руках. — Давай этой ночью без запретов…
— Для тебя это значит немного другое, — пытаясь справиться с эмоциями, упираюсь лбом в его грудь, переводя дыхание.
Так мы до утра не протянем. Утонем в этом море удовольствия.
— Ань, — Савельев, подминая меня под себя, ловит мой взгляд, — ты же понимаешь, что рано или поздно мы бы пришли к этому. Я… Я просто поласкаю тебя. Будет хорошо. Но если ты захочешь остановиться… Черт! — и тут Мир резко замолкает. Отталкиваясь от матраса, перекатывается на спину и сжимает переносицу. — Блядь… Блядь… Блядь… Просто… Хорошо… Дай мне пару минут… — и дышит глубоко. Его грудная клетка вздымается вверх и тяжело опускается, а вена на шее бешено пульсирует.
