Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки
Я обязательно справлюсь с нерешительностью новенькой, открою в ней все нужные чакры и добьюсь того, чтобы она перестала смущаться своих желаний, которые до сих пор не признает.
Кивая головой в такт громких битов и постукивая ладонью по колену, вижу, как из-за угла появляется Аня, держа в руке небольшую дорожную сумку. На ней белый свитер и джинсы, которые, на удивление, плотно облегают стройные ножки.
Эх… Их бы, да на мои плечи… М-м-м…
Так, все, закругляемся. Я сейчас уже заскулю от своей похоти и буду размахивать хуем как белым флагом. Катапультируемся, господа!
Тихая идет, слегка покачивая бедрами, и я тут же подвисаю, любуясь новенькой. Даже забываю о том, что следовало бы выйти из машины и помочь ей донести сумку.
Кретин!
Мысленно отвесив себе смачного леща, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из тачки.
— Привет, сладкая! — забрав у Ани сумку и закинув ее на заднее сиденье, подхватываю Тихую на руки, делая несколько оборотов. Но если у меня сейчас рот треснет от улыбки и разорвется сердце, то Аня ни одну эмоцию не выдавила. Сохранив на лице выражение холодной отчужденности, даже не взглянула на меня.
Блядь, где я на этот раз облажался?
Чтобы подтвердить свое предположение, лезу за поцелуем. Но что и требовалось доказать — Аня резко отворачивается.
— В чем дело? — спрашиваю мрачно, окидывая новенькую суровым взглядом.
— А в чем дело? — повторяет мой вопрос Тихоня и садится в машину, как только я открываю ей дверь.
Следом запрыгиваю в тачку и тянусь к бардачку.
— Это тебе, — протягивая Тихой пирожные, жду от нее хотя бы улыбку в ответ. Но нет, кроме сухого «спасибо» — реакции ноль.
— Это из-за того, что было ночью? — выдвигаю первое предположение и с первого выстрела попадаю в десяточку — Тихая поджимает губы и принимается шумно качать воздух. — Ань, извини… Я просто…
И Тихая вздрагивает. Вижу, как распахиваются ее глаза. Выглядит Аня так, будто я ей жизнь, блин, сломал, а не целовал до пяти утра, дурея от нее с каждой секундой все сильнее.
— Мир, не нужно извиняться, — пищит Тихоня, возвращая кулинарный шедевр обратно в бардачок. — Все хорошо. Просто кто-то перебрал, вот и… Я все понимаю, — разглядывая свои пальцы, несет какую-то дичь.
— Думаешь, все, что происходило между нами, было из-за того, что я выпил пару бутылок пива? — тут я не могу сдержать нервного смешка.
— А разве нет? — выдает она весьма дерзко, поднимая на меня глаза, полные обиды.
Нет! Нет, блядь!
Все это происходило, потому что мы оба этого хотели.
Но я ничего не говорю, лишь сильнее сжимаю руль и трогаюсь с места.
Заебись! Отличное начало уик-энда. Хоть, на хуй, не сворачивай все!
До загородного дома едем в полной тишине. И это молчание пиздец как напрягает. Страшно подумать, что сейчас творится в Аниной дурной головушке. Закипая от этого затяжного молчания, не замечаю, как на спидометре стрелка болтается на границе ста двадцати километров в час.
Черт! Я не могу сосредоточиться на дороге, все думаю о том, что произошло между нами. Но одному разобраться в произошедшем у меня явно не получится. Я же не телепат, мысли людей читать не могу.
Сворачивая в дорожный карман, бью по тормозам. На хуй выдержку! Больше я терпеть не стану!
Резко повернувшись к Ане, цепляю новенькую за тонкую шею и притягиваю к себе, жадно набрасываясь с поцелуем. Тихая пытается что-то сказать, но вместо слов с ее губ срывается лишь тихий хрип. Я же игнорирую этот протест, плюю на запреты, и новенькая вскоре сдается. Ее губы раскрываются, впуская мой язык. Аня несмело отвечает на поцелуй, прижимаясь ко мне всем телом. Обвив мою шею руками, прочесывает ноготками затылок, распаляя внутреннего голодного зверя сильнее.
Черт… Как же я соскучился по ней! По ее запаху, по ее телу, по прикосновению, по голосу. Только сейчас понял, насколько привык к Тихоне.
— Все… Все… Аня… Сворачиваемся… Иначе не сдержусь, — прижимаясь к ее лбу своим, растягиваю легкие глубоким дыханием. — Что же ты со мной делаешь, а… Я тебя так хочу, Тихая… Пиздец просто. Ты же меня на лопатки уложила…
— Ты правда… Ну… Хочешь… Эм…
— Хочу тебя? — озвучиваю то, что она не решается, и вижу, как в смущении лицо новенькой вспыхивает.
Чтобы рассеять все ее сомнения, беру ладонь Ани и кладу на свой стояк. Ей нужны доказательства, она их получит!
Тихая тут же отдергивает руку, сильнее краснея, широко распахивает глаза и громко ойкает.
— Достаточно убедительно? — смеюсь, очарованный ее невинностью. — Прекрати во всем искать подвох, красотка! И извинения свои я забираю. Я хотел тебя увидеть — поэтому приехал. Я хотел тебя целовать — и поцеловал.
На время утолив жажду, снова выруливаю на автостраду. Теряясь в потоке машин, накрываю Анину ладонь своей, переплетая наши пальцы, и довольный продолжаю двигаться в заданном направлении. Мне плевать, что будет дальше. Но пока я не получу то, о чем мечтаю, не успокоюсь.
По дороге к загородному дому я не перестаю удивляться тому, как природа распорядилась с погодой. Вчера было пасмурно, и только к вечеру небо очистилось от туч. А сегодня солнце, выглянувшее из-за густых облаков, осветило все вокруг таким ярким светом, что даже пришлось спрятаться за темными очками, чтобы не ослепнуть.
— Приехали, принцесса, — загоняя тачку под крышу, глушу мотор.
Мы выходим из машины и, забрав пакеты с продуктами и прочим барахлом, идем в дом, где толпа молодежи уже вовсю накрывала на стол и веселилась под громкую музыку.
— О-о-о… Какие люди! — тянет Глебарь, увидев нас с Аней вместе. — Так вы… — бегая глазами, потирает друг от друга указательные пальцы, — Того…
— Нет! — тут же пресекает все догадки Аня и сразу ретируется от меня к подругам.
— Распаковал малышку? — спрашивает Глеб, разглядывая задний вид отдаляющейся новенькой.
— Да пошел ты! — опуская пакеты, выкатываю Данилевскому сразу два средних пальца. — Но если еще раз на нее посмотришь, могу что-нибудь сломать.
Я люблю подобные уик-энды за непринужденную обстановку. Здесь мы можем общаться, бухать и трахаться. В этом огромном доме так много спальных мест, словно этот дом хозяева проектировали именно под блядские тусовки молодежи, где в конце вечера выпившие парочки уединяются для случайного перепихона.
Мне, конечно же, этот самый случайный перепихон, судя по поведению новенькой, сегодня не светит, потому как Аня весь вечер бегает от меня. За столом садится подальше, во время игр на улице предпочитает тихо ютиться на качелях, пялясь в телефон, а когда вечером мы собрались у костра, расслабленно потягивая пиво, она и вовсе собралась уйти в дом.
Что за дикость, мать вашу?
— Ты можешь остаться? — торможу новенькую, когда она проходит мимо меня.
— Я… — отшатываясь, Тихая прижимает руки к груди, чтобы мы не соприкоснулись телами.
— Ань, только не говори, что уже спать собираешься. До рассвета еще как минимум часа четыре.
— Я… Я пойду лимон нарежу и вернусь.
Лимон она нарежет… Ага, как же. Знаю я этого трусливого зайца.
Выждав пару минут, убираю в сторону бутылку с пивом и иду за новенькой. Перепрыгивая через десяток пар обуви в коридоре, смачно матерюсь, потому что в заставленном проходе и полной темноте спотыкаюсь на каждом шагу.
Какого черта здесь вырублен свет?
Двигаясь по дому на ощупь, замечаю тусклое мерцание на кухне. Видимо, освещение включено точечно, только в определенной части комнаты. А это значит, что новенькая не обманула и действительно орудует там ножом, безжалостно разделываясь с лимоном. Амазонка моя!
Ощущая, как градус возбуждения все больше растет, захожу на кухню и вижу Аню. Тихая стоит, склонившись над столом, и сосредоточенно водит ножом по разделочной доске.
Подперев плечом стену, не могу отказать себе в удовольствии понаблюдать за Колючкой. Замираю, чувствуя, как внутри разливается тепло.
У Тихой охуенная, невероятно соблазнительная фигура: тонкая талия, плавно переходящая в красивые бедра, упругая попка, которую так и хочется сжать, длинные ноги. И почему она прячет все это под несуразными балахонными? Но скажем спасибо тому, кто надоумил Аню сегодня упаковать себя в обтягивающие джинсы. Это же, мать вашу, самое настоящее произведение искусства. И я не могу оторвать от нее взгляд.
