Девственница для босса

Время пролетало сквозь меня со скоростью света. Все те несчастные полчаса я была в сомнениях и раздумьях, чего мне стоило ожидать от встречи с Антоном. Безусловно, боль на сердце еще не утихла, напротив, только продолжала разрывать мое сознание на кусочки.

Я верила ему, верила в нашу сказку, а он разрушил все, оставив пепелище на месте моей любви к нему. Выбрал другую. Изменил. Я не чувствовала вины перед Глебом, хоть и поступила, как последняя тварь. Он даже не знал, что сегодня я должна улететь. И, как бы то жестоко ни было, он и не должен узнать о том, что наша с ним история не больше, чем лекарство от одиночества.

Мерзко, склизко внутри, будто меня облили ведром грязи и оставили умирать в тридцатиградусный мороз. Ненависть в крови достигла накала, кровь вскипела практически до финальной точки. Я еле сдерживала себя, чтобы не пойти и не разбить всю посуду в этом чертовом доме Глеба. Но я желала, чтоб Антон понял, словно мне было все равно. Чтоб сделать ему так же больно, так же ужасно, как было мне.

Лучшая месть — безразличие, это факт. Но сохранять безучастное лицо было все сложнее и сложнее.

Как назло, прозвучал стук в дверь, пока я старательно натягивала черные чулки. Посмотрела в глазок и обомлела. За дверью стоял мой главный страх и главная мечта. Антон всем грозным видом показывал, как ситуация с моими новым парнем его раздражала.

Одет, как всегда, с иголочки: дорогое темное пальто, кожаные перчатки, из-под которых виднелась белоснежная рубашка и галстук, и костюм, который был на нем в тот день, когда я впервые его увидела. Волосы были тщательно уложены, а из кармана пиджака торчал дорогой портсигар. Он стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Я молча провернула ключ, отворяя боссу дверь.

— Здравствуй, — недобро отрезал Антон, явно скрывая интерес к моим ногам, обрамленным в чулки. — Не позволишь поинтересоваться, какого черта ты творишь?

Я молча прошла мимо него, не удостоив даже взглядом. Антон постарался сохранить хладнокровие, но даже он не смог сдержать отвращение в голосе.

— Ты хоть знаешь, во что ввязалась?

— Я знаю, что ты — подонок, который кинул меня, подставил, и я не собираюсь тебе это забывать, — ответила я, а потом, развернувшись, ушла. Он схватил меня за руку, когда я уже собиралась уйти в другую комнату.

"Не сейчас", — подумала я, вырываясь. Антон попытался снова взять меня за запястье, но мне удалось вырваться. Он замахнулся для удара, но я успела перехватить его руку. В глазах Антона я видела ненависть, но его рука не дрогнула.

— Сколько раз я говорил тебе не уходить, пока я говорю с тобой? — прошипел он, хватая меня за предплечье. Я знала, что он имеет ввиду — он не привык, чтобы его слова игнорировали.

— Во-первых, прекрати так хватать меня. Я тебе не девочка, которую ты можешь лапать так, как тебе вздумается, — злобно ответила я, вырывая свое тело из его рук.

— А во-вторых, — Антон посмотрел на меня своими карими глазами, налитыми кровью. — Ты кто такая, дорогая, чтобы указывать боссу, что ему делать? Договор дороже денег. Захочу — опущу прямо здесь, не захочу — вылетишь из Москвы так скоро, что обратно не вернешься. Мне решать, что делать с тобой. Поняла?

Я промолчала. Сердце мое бешено заколотилось, а в голове пронеслась мысль о том, что я действительно смогла бы его убить. Было видно, что он не шутил. Его взгляд был настолько серьезен, что я не могла даже пошевелиться.

— Забудь о наших отношениях. Ты выбрал жену. Так катись к ней, а обо мне не вспоминай! — резко ответила я и ударила его по лицу. Он, не ожидавший от меня такой реакции, замер в шоке, а после подошел, заговорил сквозь зубы и, схватив за плечи, прижал к себе.

— Постой, постой. Не так быстро, Виктория. Ты отдалась первому встречному буквально через день нашего расставания, а выставляешь мудаком меня? — сквозь бархатный смех Антона была слышна боль. — Ты помнишь условия нашего контракта? Я уверен, таки да.

— Опять будешь потакать меня этой чертовой подписью? У тебя же так прекрасно получается выставлять меня беспомощной!

— Да нет, напротив. Мне осточертело терпеть твои выходки, твой идиотский характер твои бестолковые речи. Мне не нужна твоя лживая любовь. Не нужен ребенок от тебя.

— О чем ты говоришь, мать его? — импульс прошелся по телу болезненной волной.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, детка. Я хочу сказать, что мне надоело притворяться и лгать тебе. Я устал делать вид, что у нас все хорошо, когда это совсем не так. Я больше не хочу изображать из себя крутого любовника, который счастлив быть рядом с тобой, которого ты так боготворишь.

— Между нами был лишь секс? — я сдерживалась до последнего, но слезы сами стыли в моих глазах. — Ты использовал меня только ради этого?

— Естественно, наивная, глупая девочка. Я не знаю, чего ты от меня ожидала, — он смотрел на меня исподлобья. — Любви? Не смеши меня. Ты никогда не знала меня. Ты не знаешь, что такое "любовь".

Я знала, что такое любовь, я видела, как она расцветает в сердцах людей. Как она преображает их, заставляет забыть о ненависти, о жажде мести, о боли и страданиях. Любовь способна творить чудеса, она вдохновляет, она толкает на подвиги, и, если человек в нее верит, он никогда не утонет в пучине своего отчаяния. Если же он в нее не верит, то нет ничего хуже, чем жить во лжи, потому что жизнь во лжи означает не что иное, как жизнь без любви.

— Я ненавижу тебя. Всем своим глупым, как ты сказал, сердцем.

— Ненавидь, сколько хочешь. Мне все равно, — он встал и пошел к двери. — Если это все, что ты можешь сказать, то выходи на улицу. Мы едем в аэропорт, — я не успела договорить.

Он хлопнул дверью. В горле стоял ком, и я, не в силах больше сдерживаться, зарыдала. Слезы катились по моим щекам, а перед глазами вставали картины нашей любви. Как он шептал мне слова любви, как целовал меня, его руки касались меня везде, где могли. Все это казалось таким прекрасным и нереальным. И я верила. Я верила ему.