Экс-любовники (СИ) - Салах Алайна

— Спокойной ночи, — улыбаюсь я, удовлетворённо переворачиваясь набок. — До завтра.

Сбросив вызов, гашу свет и запихиваю телефон под подушку, но потом вспоминаю про снимок кубиков и снова лезу в мессенджер.

«При-иве-ет, — шепчу я и тру подушечкой пальца экран, будто и правда могу их потрогать. — У меня отличные новости, мои твердокаменные. Теперь мы будем видеться гораздо чаще.

Поставив эту фотографию на звонок, я отворачиваюсь к стене с намерением уснуть, но не тут-то было. В голове, как зацикленный, прокручивается видеоряд минувшего вечера: белозубая улыбка Карима в полумраке, его руки, шарящие по мне, и тепло капота под задницей. Я передёргиваю ступнями, сильнее сжимаю колени. Вот только возбуждения сейчас не хватает.

Уснуть долго не получается. Ещё бы. Впервые за два года я чувствую себя абсолютно счастливой.

********

— Васили-и-ина, Васили-и-ина!

Я нехотя открываю глаза и, поморгав, разглядываю склонившееся надо мной лицо Тани.

— Чего тебе? — хриплю, морщась от лучей света, бьющих из-за распахнутой шторы.

— А тебе сегодня на работу не нужно?

— А времени сколько?

— Половина девятого.

Грязно выругавшись, я спрыгиваю с кровати. Обычно без будильника в семь утра просыпаюсь, но с возвращением члена Карима в мою жизнь, биологический график немного сбился.

— Кофе мне! — выкрикиваю я, пока несусь в душ. Всё-таки надо было не лениться и ещё вчера перед сном помыть голову.

— Капусту разогреть? — услужливо летит мне вдогонку.

— Ты мне ещё гороховый суп предложи! — ору я в захлопнувшуюся дверь. — Рубашку найди лучше!

Спустя пятнадцать минут я забегаю в кухню с махровым тюрбаном на голове и на лету выхватываю у Тани чашку, как голодная чайка — зазевавшуюся рыбу.

— Рубашка вот, — тычет она пальцем в стул, на спинке которого висит моя рабочая блузка и лифчик. — Брюки я на всякий случай тоже принесла. Они… м-м-м… Не такие мятые, как юбка.

— Ты настоящий друг. — Отхлебнув глоток, я грохаю чашкой об стол и берусь за бюстгальтер. — Как родители?

— Мама тебе пирожков передала. — Таня смущённо отводит глаза, когда я сбрасываю полотенце. — Спрашивала, как у тебя дела.

— Дела у Васи отлично, — хмыкаю я и, не сдержавшись, растекаюсь в улыбке. — У нас с Каримом вчера было свидание.

— Да ладно! — Таня от изумления даже стулом о пол чиркает и смотрит на меня во все глаза. — Расскажи! Ну пожалуйста-пожалуйста!

Настенные часы неумолимо информируют о том, что ещё три минуты назад я должна была быть в «Родене», но разве можно удержаться от коротенького рассказа? Тем более если я уже всё равно опоздала и к тому же сплю с владельцем. Даже хихикаю про себя от такой мысли: ну ты, Вася, и шлюха.

— Ла-а-адно, — великодушно тяну я, потому что меня саму подмывает поделиться. — Только быстро.

На то, чтобы быстро описать наше свидание, опуская подробности того, как Карим поставил засос на соске и дважды довёл меня до оргазма, уходит почти десять минут. Я планировала уложиться в три, но Таня с таким восторгом смотрела, что хотелось говорить и говорить.

— Такие вы классные, — вздыхает она и запихивает в рот сушку. — Так хочу на вашей свадьбе погулять.

Таня и сама классная. В личной жизни у неё беспросветная засуха, но это не мешает ей искренне радоваться за других. Надо как-нибудь снова её приодеть и в свет вывести. Может, у Карима какой-нибудь друг для неёзавалялся. Жаль, что у Искина невеста есть. Они с Таней друг другу бы подошли.

По дороге в «Роден» такси, как назло, встаёт в пробку, и итоге я приезжаю на час позже. Едва переступаю порог, на меня налетает Лена:

— Я час до тебя не могу дозвониться! У нас слив в гостевом туалете сломался, а я не могу телефон техника найти.

— Я разберусь, — успокаиваю её я и быстро иду к себе. Берусь за дверную ручку и вздрагиваю от металлического голос за спиной.

— Вася. Сначала ко мне в кабинет.

Ослепив Карима улыбкой на двести двадцать, я делаю шаг ему навстречу.

— Здравствуйте, Карим Талгатович, — говорю с излишне подчёркнутой вежливостью, так что сразу и не поймёшь: блюду я субординацию или соблазняю.

Хотя я, конечно, соблазняю. Вон он какой красивый с этой лёгкой небритостью на щеках и в голубой рубашке. И причёска, будто только что из барбершопа вышел, в то время как у меня самой волосы так до конца и не высохли.

Проигнорировав моё эротическое приветствие, Карим пропускает меня в свой кабинет и захлопывает дверь. Я смотрю, как он, нахмурившись, идёт к столу, и начинаю подозревать, что этот его вид разгневанного начальника — вовсе не ролевая прелюдия, после которой он заставит меня опуститься под стол во имя вымаливания прощения. Похоже, Карим по-настоящему зол.

— Вася, во сколько начинается твой рабочий день? — строго спрашивает он, глядя мне в глаза.

Серьёзно? Действительно ждёт, что я, как обделавшийся детсадовец или дрессированный попугай, буду повторять очевидное?

— Если это утро глупых вопросов, то не жди, что я буду на них отвечать, — говорю с нескрываемым раздражением. — Я в курсе, что опоздала, но…

— Ты опоздала на час и даже не потрудилась предупредить. Пятнадцать минут назад ко мне постучался су-шеф и спросил, не знаю ли я, когда привезут зелень.

Я стискиваю кулаки. Вот же сучоныш! Это ведь они мне всей кухней мстят за тот день, когда я на корню зарубила их галдящее восстание. Толик, может, и не семи пядей во лбу, но он точно знает, что у владельца ресторана стоимостью в сотню миллионов точно не стоит интересоваться, куда подевалась рукола.

— Я проспала, — цежу я, начиная закипать от желания разнести по кирпичику кухню и настучать каждому еёобитателю половником по темечку.

И Карим тоже хорош. Вместо того чтобы обнять меня и поцеловать, сразу перешёл к наездам. То есть ночью он засосы мне будет ставить, а днём моральные поджопники раздавать? И всё из-за подлости некоторых лиц, которые, между прочим, ведут себя так потому, что когда-то я защищала перед ними Карима.

— Если ты не забыл, я вчера поздно вернулась, потому что кое-кто попросил перегнать его гоночный драндулет, — добавляю язвительно. — А потом этот кто-то ещё час драл меня на капоте…

— Вася! — перебивает Карим, угрожающе сдвинув брови. — Тот, кто драл тебя на капоте, тоже поздно лёг, но это не помешало ему приехать сюда в восемь, потому что работа есть работа.

Ох, какая же меня злость разбирает! По большей части оттого, что Карим прав, и ещё потому, что ему даже в голову не приходит, что я, как дура, глаз не могла сомкнуть от свалившегося на меня счастья… Каждый поцелуй в голове раз по сто перемотала и улыбалась как ненормальная. Не нужны мне поблажки, но разве сложно было хотя бы сегодня сделать вид, что ничего не произошло? Ни объятий, ни поцелуя… Будто ничего между нами не изменилось. Козлина.

— Я вас услышала, — сквозь стиснутые зубы выплёвываю я, глядя куда угодно, только не ему в глаза.

— Вася. — Карим глубоко вздыхает и меняет тон на более спокойный: — На работе для нас ничего не меняется. Я думал, это не нужно повторять, но, очевидно, ошибся. Если будет опаздывать управляющий — о дисциплине можно забыть. Ты лицо…

— Да поняла уже! — рявкаю я и отворачиваюсь с намерением уйти. — Не обязательно разжёвывать.

— Я тебя не отпускал, Вася, — осекает меня вновь ставший ледяным голос.

Прикрыв глаза, я поворачиваюсь. Карим выглядит взбешённым — я ведь дослушивать его не захотела.

— Разжёвывать обязательно хотя бы потому, что я тебя хорошо знаю. Как только ты чувствуешь свободу, то сразу пытаешься сделать так, чтобы её стало максимально много. И глазом моргнуть не успеешь, как ты залезешь на шею. Поэтому сразу ставлю тебя в известность, что наши отношения не дают тебе никаких льгот на работе.

— Хорошо, — кротко отвечаю я. — Больше опозданий не повторится.

Карим явно удивлён такому скорому решению конфликта, и выражение его лица моментально смягчается. Он отрывается от стола и, выпрямившись, идёт ко мне. Его губы тянутся к моим, но в последний момент я уворачиваюсь.