Феликс Аксельруд - Испанский сон
— Неделю назад?
— Да, в четверг. В пятницу. Эстебан сказал, что изучил вопрос и хочет получить от нас коммерческое предложение, но очень быстро. Гонсалес спросил, насколько быстро. Эстебан сказал «вчера». Гонсалес сказал, что так работать нельзя и что любой проект имеет этапы.
Цыпленок с опаскою покосился на мрачно молчащего Гонсалеса и воинственно выпалил — правда, непонятно кому и о чем:
— ¿
Ну, не так разве?
Поскольку никто ему не ответил, он продолжал:
— Эстебан стал думать, ходить куда-то. Так ничего и не решил. Мы… Гонсалес и я… уехали.
— Хватит с тебя, — решил Филипп. — Твоя очередь, Алонсо. Поточнее, пожалуйста.
Гонсалес почесал репу.
— В понедельник утром, — начал он заунывно, — примерно с девяти сорока до одиннадцати, Эстебан вышел на меня с разговором. Секретарша соединила нас по внутренней телефонной сети. Эстебан вначале приветствовал меня, а затем недвусмысленно высказал свое намерение переговорить с нашим руководством.
— Даже так?
— Недвусмысленно. В ясных, конкретных формулировках.
— Дальше…
— В тот день, — продолжал Гонсалес, — сеньор главный инженер был в отъезде. И я, оценив возможные варианты, записался на прием к Вальдемару Эдуардовичу. Тот принял меня непосредственно после обеда. За обедом он съел несколько специфически грузинских блюд, таких, как суп-харчо, аджаб-сандал и мацони… Притом аджаб-сандал был переперчен…
— Можешь опустить детали, — мягким тоном сказал Филипп. — Что было дальше?
— Он оделся, покинул обеденный зал, дал пять… нет, десять новых рублей на чай гардеробщице…
— Дальше, дальше…
— Опускаю возврат на рабочее место и посещение служебного туалета.
— Очень хорошо, — одобрил Филипп.
— Он принял меня, одновременно распорядившись, чтобы секретарша подала черный кофе. Беседа началась неожиданно. Вальдемар Эдуардович приказал: «Выкладывай все, что знаешь». Я повиновался.
Он опять почесал репу.
— Дальше, — потребовал Филипп.
— Пусть сеньор не торопит меня, — с достоинством заявил Гонсалес. — Мысли путаются… по умолчанию… Эстебан ему в дальнейшем звонил… или, я бы сказал, приезжал физически…
Гонсалес умолк.
— ¿
Так звонил или приезжал?
— ¿
А я знаю?
Он подумал и пояснил:
— Это уже вышло за пределы моей компетенции.
Черта с два ты еще что-то скажешь, зло подумал Филипп. Развели гадюшник. А ведь он, Филипп *ов, сейчас думает о Вальде так же, как Гонсалес думает о нем самом. Гонсалес по-своему прав… Филипп Эдуардович разводит инженерную бюрократию. Вальдемар Эдуардович — административную. Две стороны одной медали? Обязательный атрибут бизнеса, начиная с какой-то черты?
Было ясно и так, что происходило за пределами компетенции Гонсалеса. Эстебан имел разговор со своим начальником Эскуратовым. Тот сказал — встреться, поговори. Если, к примеру, в кредит… рассмотрим. Будет достаточно причин отказать тем, кому отказывать без причины нельзя. Эстебан поехал к Вальду. Рассказал про конкурентов… много неофициального рассказал, намекнул. Нужен первый шаг. Бережный, осторожный — они ведь нас тоже не знают. Нужен срочный звонок. Цель номер ноль — приостановить конкурентов. Вальд боится напортить. И вообще, специалист — Филипп…
— Ясно, — сказал Филипп. — Оба свободны.
Помолчали.
— ¿
В смысле? — осторожно осведомился Гонсалес.
Страх распространяется быстро, подумал Филипп.
— За несанкционированные деловые контакты вы оба получите по выговору, — пообещал он противным, казенным голосом. — На первый раз этого будет достаточно. Если кому-то неясен смысл наказания, готов объяснить на досуге. В следующий раз… Идите, короче.
Они встали и пошли с серыми, деревянными лицами.
Алонсо задержался перед выходом из кабинета.
— Сеньор Филипп Эдуардович, — сказал он, — а ведь у того, кто на рыбалку не ходит, рыбка вообще не клюет. По умолчанию.
Филипп хотел психануть. «¡¿¿¿¿¿
Умник, — хотел завопить, — где были твои деловые амбиции, когда мы вытащили тебя из твоей крохотной дохлой фирмешки? Да ты знаешь ли вообще, что такое заказ? Как финансировать? Где взять людей? И что такое нахапать заказов и не справиться? Что прежде чем вытащить рыбку, проверь, не подавишься ли! не отравишься ли… а есть рыбки, которые за собой еще и на дно потянут…»
Но сдержался. Толку-то…
Каждый должен сам. Этому не научишь.
— Да, — сказал. — Ты прав. В следующий раз, когда клюнет, подашь мне письменный рапорт о передаче удочки отделу продаж в установленном порядке.
* * *Нежнейше проворковал телефон, и на дисплее обозначилось: «Przezdzieszczewski».
— Да?
— Партнер, пора обсудить Эскуратова.
— Пора так пора.
— В салончик?
— О’кей. Выходи.
Встал, обошел стол, прошелся до двери, открыл ее, вышел и плотно затворил за собой.
Секретарша Женечка перекидывалась в картишки с удовлетворителем.
— Вы надолго? — встрепенулась она.
— Я в салончик. С кем соединять, сама знаешь.
— Ясно, — значительным тоном сказала Женечка.
Дура, подумал Филипп, идя по коридору. Надоела. Выгнать, что ли? Без секретарши плохо, с секретаршей плохо тоже. Никак не найти кого хочется.
Раньше они с Пшелешевским располагались в соседних кабинетах. Постепенно технический блок разросся. Рабочие совещания оказалось удобнее проводить на местах. Филипп замучился бегать взад-вперед по коридору и перенес свой кабинет в центр технического блока. На полпути между двумя кабинетами устроили салончик, место для специальных нужд — в частности, для встреч отцов-основателей.
Вальд уже был там. Первым пришел — заключительный реверанс после размолвки.
— Мне сказали, на тебя что-то упало…
— Еще как.
— Дай посмотреть.
Филипп склонил голову и ощутил прикосновение пальцев Вальда.
— Здоровая, черт, — сочувственным тоном сказал Вальд и посмотрел на свои пальцы, не осталось ли на них зеленки. — Сильно болит?
— Нестерпимо.
— Тогда садись и побыстрее рассказывай про Эскуратова, — предложил Вальд. — Нужно занять мозг чем-то совсем посторонним; тогда ты увлечешься и будешь в состоянии выносить боль.
Филипп сел.
— Мутный кадр, — сказал он.
— Это я и сам понимаю… Что на выходе?
— Ничего особенного.
— Но это еще живо?
— Может быть. Мне сказали, ты принимал Эстебана.
— Да.
— В таком случае, кто наши конкуренты?
— Договор готовится с подставным лицом. Все контакты — у Эскуратова. Эстебана оттерли.
Вальд усмехнулся.
