М.С. Валентайн - Страсть Селии
Джентльмен, занявший кресло сэра Джексона, подался вперед, дрожа от затаенного вожделения, словно человек, которому слишком долго не разрешали осуществить свои плотские намерения, а в это время длинный пунцовый язык трепетал в наполненной кремом щели, которая стала видна благодаря новой позе Селии. Пара рук протянулась, чтобы еще больше развести задние полушария, после чего несколько раз ярко замелькал пунцовый придаток и скрыл полностью обнаженную розетку ануса Селии.
В штанах графа д'Арси началось брожение, и он замедлил дыхание, чтобы взять себя в руки. Такому джентльмену, как он, негоже выпускать из повиновения свой мужской инструмент после короткого времени, проведенного в гостях. Однако удивительно, что его компаньоны мужского пола не сочли уместным заполнить ближайшее отверстие. Если бы не присутствие обоих Хардвиков, граф уже отведал бы передние и задние входы обеих прелестных леди и при этом не упустил бы ласки их языков. Как и сэр Джейсон, он больше всего любил, когда его член омывал послушный язык, а еще лучше два послушных языка, после того как он насладится ароматными воротами, ведущими во влагалище и прямую кишку. И граф д'Арси не знал ни одной женщины, которая при этом испытывала меньшее удовольствие, чем он.
Этот новый свидетель унижения Селии не мог поверить своему счастью. Вместо того чтобы слушать бесконечную какофонию парижских улиц, он наслаждался сочной музыкой, источаемой лежащими на полу молодыми телами. Хотя черноволосая женщина, которая сейчас лежала на спине, забыв обо всем, отличалась немалой привлекательностью и не стеснялась в своих действиях — как раз эти качества побудили графа предоставить ее в распоряжение своего друга сэра Джейсона, — именно наивная англичанка, нависшая над ней с раздвинутыми ногами, покорила его сердце. «Ах… какой искусный язык, — думал он, подавляя стон, когда увидел, как тот слизал с влагалища партнерши последнюю порцию крема. — И какой зрелый розовый клитор!» Действительно, это самый сочный оттенок розового цвета, который когда-либо представал перед взором этого искушенного в подобных делах мужчины. Как умно поступил хозяин дома, полностью удалив локоны на лобке, ибо в противном случае любопытному глазу было бы весьма трудно узреть этот кокетливый аксессуар. С учетом предназначения этого объекта, проявление робости не считалось оправданным, и его ни в коем случае не следовало поощрять. Хотя если судить по состоянию горячей женской прелести Селии, та давно потеряла сдержанность. В это мгновение граф д'Арси понял, что должен заполучить ее; несмотря ни на что.
Объект такого пристального внимания не могла не заметить, как блестели полные восхищения глаза незнакомца, и она поклялась оправдать его ожидания. Если бы он только видел ее вместе с Мартиной! Даже сэру Джейсону ничего не оставалось, как хвалить ее действия. То же самое можно было сказать и о танцовщице. Разве они оба не называли ее виртуозом языка? Да, она продемонстрировала бы графу свое искусство!
Сэр Джейсон хорошо помнил щедрые комплименты своей пленнице — он расточал их совершенно искренне. И как Селия краснела, слыша их, хотя он знал, что причиной тому не только удовольствие, но и стыд. К сожалению, его злость не могла погасить проворность языка, с какой невинная девушка обхаживала мелькающее отверстие зада другой женщины. Неблагодарной Селии придется мучиться точно так же, как и ему, ибо ее прегрешения перед ним носили весьма серьезный характер. Только подумать — она предпочла ему невзрачного кузена! Губы сэра Джейсона чуть не обронили предложение руки и сердца в тот день, когда Селия вместе с его кузеном, вооруженные фальшивым паспортом, в Йорке садились в поезд. Ему не хотелось изливать свою душу под ледяным английским дождем, и он решил подождать до тех пор, пока их вспотевшие тела не переплетутся под жарким прованским солнцем. Странно, что это удовольствие вытеснила месть с целью унизить молодую женщину, которую он надеялся сделать своей женой. Сэр Джейсон больше никогда не будет таким дураком.
Забыв о суматохе, царившей вокруг нее, Селия перевернула свою партнершу с черными как смоль волосами на живот, заставив ту поднять ягодицы и таким образом занять позу, которая лучше всего служила тому, что она задумала. Селию уже не обуревали прежние соображения гордости. Она почувствовала, что граф, как и сэр Джейсон, искренне одобрит ее намерения. Вдруг ее перестало волновать благосклонное мнение мучителя, как и мнение его кузена, который продолжал молча сидеть, пока она совершала развратные действия над телом другой женщины. В этот вечер Селия добивалась благосклонности лишь одного зрителя.
Темный глаз выглянул из двух полушарий, которые она приподняла и раздвинула пошире. В отличие от прославленного отверстия Мартины, это не удостоилось стрижки. Забавные колечки украшали неосвещенный вход — такие же черные и блестящие колечки украшали ее голову. С несвойственной для себя целеустремлённостью Селия убрала их с пути большими пальцами — этот жест оказался не лишенным эстетики и практической пользы, поскольку помог извлечь на свет круглое отверстие. Тут же появился сверкающий рубин — вскоре он будет сверкать еще больше, добровольно умасленный ее слюной. Селия прижала кончики больших пальцев к эластичной окружности, заставляя гофрированное отверстие широко раскрыться.
Такая охотная ответная реакция говорила о том, что зияющая пустота уже имеет значительный опыт в приеме мужского пениса. По непонятной причине это возбудило Селию — возбудило гораздо больше, чем она могла предположить. Это наводило на мысли о том, как часто ее собственная зияющая пустота также утоляла страдания разбушевавшегося мужского визитера. Она задавалась вопросом, сколько мужчин побывали в этой священной приемной до нее и не был ли граф одним из них.
Мысль о том, что пенис графа мог посетить это место, убедила Селию отбросить стыд, который ее сдерживал. Убедившись, что полностью завладела вниманием графа, она взялась за дело, словно была создана для этого, и накрыла увеличенный периметр ануса другой женщины своим языком. После необходимых прелюдий Селия решила углубить знакомство, разнообразия ради пройдясь языком несколько раз по поверхности. Хотя и не столь приятный, как зрелый мандарин Мартины этот трепещущий от возбуждения экземпляр тем не менее оказался удовлетворительной на вкус трапезой для органов, способных отведать удовольствия.
Воображая, как пенис графа пронзает гофрированную борозду, Селия проникла языком глубже в поисках призрачных ароматов, которые мог оставить побывавший здесь посетитель, а ее неровный клитор вздымался от вожделения и почти умолял, чтобы его коснулся услужливый кончик пальца и облегчил страдания. Оральные ухаживания Селии заставляли гибкий ободок постоянно сжиматься, таким образом побуждая ее усилить нажим большими пальцами, чтобы устье не закрылось. В самом деле Селии нужно было, чтобы этот трепещущий портал оставался открытым, поскольку ее языку предстояло еще много работы.
