Шахразада - Похождения Синдбада-Морехода
– Испытай их, госпожа Уто… Ис-с-спытай…
– Быть по сему. Я вас испытаю, людишки. И если ваше сердце не остановится при виде невероятной сокровищницы древних знаний, если ваши души не загорятся желанием превратить их в звонкое кровавое золото, я дам вам возможность заплатить за малую толику книг.
Я поклонился:
– Но какой платы потребуешь ты?
– Ты узнаешь, Мореход. А теперь смотрите!
Дальняя стена раздвинулась, заплясал огонь, зажигаясь вдоль коридора, конец которого терялся вдали. И мы увидели…
Каменные трубки хранили свитки. Сколько их было, я и представить себе не мог. Десятки, сотни тысяч. Огромные каменные таблицы… Металлические свитки… Глиняные черепки, испещренные знаками… Фрески, которые изображали небо и землю… Невиданные белоснежные листы и странные кирпичики, яркие и пестрые среди достойного молчания камня и пергамента… Круглые зеркальца, испещренные радужными полосками… Черные квадратики, словно из смолы или слюды…
Огонь словно бежал по невидимой дорожке, а коридор все длился и длился. Вот уже не стало видно ничего, лишь огонек удалялся, становясь все меньше.
– Здесь знания всего мира. Бывшие и будущие… Те, которые некогда обрел человек, те, которые он еще обретет, и те, которые останутся скрытыми навсегда. Таков секрет великой библиотеки…
Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Благоговение перед бесконечностью знаний, что дарует нам всемилостивейший Аллах, было так велико, что на щеках моих появились слезы восторга. Фарух, мой верный друг, тоже стоял молча. Грудь его тяжело вздымалась. Похоже, что ничего подобного он представить себе не мог.
– Что же вы не кричите от радости? Не бросаетесь со всех ног хватать эти невиданные чудеса? Почему не пытаетесь взяться за оружие, чтобы устранить меня – ничтожное препятствие на пути к богатству богатств?
– Ты плохо знаешь человека, уважаемая. – Голос мой дрожал, но не от страха, а от изумления. – Это чудо из чудес. И оно само по себе столь прекрасно и столь величественно, что внушает больше почтения и благоговения, чем радости и желания немедленно сделать его своим, пусть даже ценой чьей-то смерти. Я понимаю, сколь велика ноша, что лежит на твоей душе, – найти того, кому знания дороже богатства. Знаю, что сделать это сложно. А среди тех, кто тревожил твой покой, думаю, настоящих ценителей истины было совсем немного…
Голос Каменной девы заметно смягчился.
– Достойные слова и достойные мысли. Что ж, теперь, когда вы прошли испытание, я назову вам плату за то, что вы вынесете отсюда ничтожную часть сокровищницы. Ибо библиотека бесконечна, как бесконечен мир познания.
– Мы согласны на твои условия, какими бы они ни были.
– Перед собой я вижу двух сильных и прекрасных мужчин. Дни мои скучны, а ночи одиноки. А потому платой станет страсть, которую отдадите мне вы. Вы оба. Я знаю, что чудеса любовной игры так же беспредельны, как и чудеса знания. Впереди бесконечность времени. И когда вы покинете меня, я смогу вспоминать о вас и радоваться новым играм.
Фарух взглянул на меня с ужасом. Да и мне были страшны ее слова. Я помнил, какова в огне страсти была Повелительница гигантов… Но слово было произнесено, и мы молча поклонились, соглашаясь с условиями.
Вокруг нас выросли стены уютных покоев. Полутьма и тепло приняли нас в свои объятия.
– Угоститесь же, уважаемые. Яства со всего мира станут нашими спутниками по бесконечному лабиринту страсти.
Мы вкусили пищу, какой никогда не пробовали, и пригубили напитки, о которых никогда не слышали. Наша хозяйка, Каменная дева, наконец сошла с трона и опустилась на подушки рядом с нами. Одежды ее были прозрачны и не скрывали ни одной черты изумительного тела. Губы жаждали поцелуев, а глаза горели огнем. Необоримый жар поднялся от моих чресел вверх и затопил голову. Как бы ни велика была плата, но желание было еще больше.
Я и не заметил, как начал раздеваться. Фарух взглянул на меня, ужасаясь тому, что я собираюсь делать. Не говоря ни слова, он отвернулся и сел у стены покоев как можно дальше от нас. Наверное, он надеялся, что собственная спина станет лучшей защитой.
Я же просто горел в огне. Он сжигал меня всего, словно я был не зрелым мужем, а юнцом, и мне предстояло доказать опытной женщине, что я стóю чего-то как любовник. Я подал деве Уто руку и поднял ее с подушек. Она стояла рядом, не сводя с меня взгляда. Ладонью я прикрыл ей глаза, потом наклонился и, соединив свои и ее уста, начал свободной рукой неторопливо раздевать ее. Почувствовав тепло моей ладони на своем плече, Уто вздрогнула и словно подалась ко мне. Я прошептал ей на ухо:
– Не открывай глаз, прекраснейшая.
Дева кивнула, и я смог отнять руку от ее очей. Теперь мне было проще ласкать ее. Но каждое мое касание вызывало дрожь, выдававшую, сколь давно мужские руки не касались этого совершенного тела. Кожа Уто словно светилась, и ее желание становилось все заметнее. Когда я провел ладонью от плеча к лону, она застонала. Теперь я уже знал, что мне делать. Нет, не обычной близости хотела она. И я успел придумать для нее неплохое развлечение. Ей будет о чем вспомнить после того, как мы исчезнем.
Я ласкал прекрасную Уто, не выпуская из своих объятий. Она слегка пошатывалась. Я повел ее за ширму, туда, где на низком столике стоял кальян. Одним движением я сдвинул его на пол, а потом бросил на лакированную поверхность свой халат.
– Ложись сюда.
– Чего ты хочешь?
– Сделай это, дева. Я хочу доставить тебе изысканное удовольствие.
Она легла на стол. Я встал на колени напротив. В слабом свете от единственного светильника ее нежная кожа буквально светилась.
– Теперь подвинься ближе ко мне и положи ноги мне на плечи.
– Зачем?
– Сделай это. Ты все почувствуешь.
Она придвинулась ближе и положила ноги мне на плечи. Теперь ее несравненные прелести оказались прямо перед моим лицом. Я наслаждался видом того, как она лежит передо мной и жаждет. Я взял ее руками под бедра и подтянул к себе так, что ее лоно оказалось прямо напротив моего лица, прекрасное и желанное. Я чувствовал сладкий запах ее тела. Никогда еще запах женщины не возбуждал меня так сильно, как сейчас. Меня переполняло желание, и я погрузился в этот божественный аромат. Я быстро нашел то, что искал, и начал посасывать ее затвердевший бугорок.
– О Синдбад, это невыносимо!
Она извивалась всем телом, пытаясь освободиться, но я крепко держал ее. Я медленно лизал ее, дразня мягкую плоть языком. Вкус этого божественного лона сводил меня с ума. Несмотря на все ее старания вырваться из этого плена, я продолжал медленно терзать сладкой пыткой ее плоть. Я почувствовал, как ее ногти вонзаются в мои руки, и услышал протяжный негромкий стон:
