Миа Эшер - Сладкий яд

Дойдя до фонтана, спрятанного за увитой цветами беседкой, я останавливаюсь. Здесь темноту озаряет только свет серебристой луны. Звуки музыки, доносящиеся издалека, ласкают мне душу в такт ласкающему кожу осеннему бризу. Когда мимо проносится порыв ветра, от которого листья на деревьях пускаются в пляс, я отмираю. Поднимаю лицо и смотрю в небо, надеясь, что спокойствие мира вокруг усмирит мой внутренний шум.

Бесполезно.

Я устало обхватываю себя за живот и впервые за вечер позволяю себе снизить бдительность. Я без сил. Мне хочется одного: свернуться в клубок и заплакать.

Я горько смеюсь. Сколько бы я ни пыталась сбежать от Ронана, он всегда меня настигает.

Вздохнув, я решаю, что пора вернуться на вечеринку. Стремление отправиться прямиком к Лоренсу, к его надежным объятьям становится неодолимым. Меня гложет чувство вины, но думать получается только о том, чтобы скорее вернуться к нему и обрести утешение в его руках и в его завораживающих поцелуях.

Пока я поправляю платье, сзади вдруг раздаются чьи-то шаги. Подумав, что это Лоренс, я натягиваю на лицо фальшивую улыбку и оборачиваюсь.

— Прости. Я не хотела вот так убегать… просто я…

— Привет, Блэр, — слышу я мужской голос, и меня бросает одновременно в холод и в жар.

Я пытаюсь сглотнуть, но такое ощущение, что мой рот забит ватой.

— Что ты здесь делаешь?

Мой ночной спутник выходит из тени, позволяя мне увидеть мучительно прекрасные черты своего лица. В этом дорогом смокинге он выглядит совсем другим человеком. Недосягаемым. С зачесанными назад каштановыми волосами и чисто выбритым лицом он похож на незнакомца. Пока он идет ко мне, я замечаю, что еще он стал гораздо самоуверенней.

— Наслаждаюсь твоим миром, Блэр, — отвечает он, улыбаясь. В его улыбке нет былого тепла, от которого у меня все трепетало внутри.

— Правда? И как тебе? Нравится?

Он пожимает плечами.

— Вполне.

Я знаю, что лучше смолчать, но не могу удержаться. Я должна это выяснить.

— Не знала, что ты увлекаешься женщинами постарше. — Мои глаза, изголодавшиеся по нему, путешествуют по всей длине его тела. Я замечаю на нем дорогие часы. Из тех, что он бы не смог позволить купить себе сам. — Трахаешь ее ради денег?

Он нагло улыбается мне.

— Как я уже сказал, я наслаждаюсь твоим миром и всем, что к нему прилагается.

Я смеюсь, пытаясь скрыть то, как сильно он меня ранил.

— О, как низко могут пасть даже благороднейшие из нас.

Невозмутимо — словно моя насмешка не задела его — Ронан достает из внутреннего кармана своего черного пиджака пачку «мальборо». Вытряхивает из нее сигарету, сует в рот и прикуривает. Глубоко затянувшись, он запрокидывает голову и выдыхает дым в небо. И я, глядя на него, понимаю, что он изменился не только внешне. Он изменился весь. Раньше его не окружала аура безбашенности и уверенности в себе. Теперь он всем своим обликом заявляет, что плевать хотел на то, что о нем думают люди. И вместе с тем умудряется выглядеть, как чистый секс.

— Ты в курсе, что курение убивает? — Я забираю у него сигарету, подношу к губам и затягиваюсь. — Не знала, что ты куришь, — говорю и, вернув ее, выпускаю дым.

В момент, когда наши пальцы соприкасаются, а взгляды встречаются, меня прошивает дрожь.

— Есть способы умереть и похуже.

Неожиданно он касается моего ожерелья. Пальцами ведет по нему и саркастически хмыкает.

— Как мило, Блэр.

Я бью его по руке.

— Не трогай меня.

— Забавно. А ведь было время, когда ты упрашивала меня об обратном.

— Серьезно? Не припоминаю такого, — роняю я пренебрежительным тоном. Отвернувшись от горящего в его глазах ада, я смотрю в ночь. Обхватываю себя за плечи, чтобы удержаться и не броситься к нему с признанием, что я помню все.

— Ты когда-нибудь думаешь обо мне? И о нас? — слышу я его голос.

Каждый день и каждую ночь. Ты преследуешь меня во сне, наяву — каждую секунду, которую я провожу без тебя.

— Нет. О чем тут вообще можно думать?

Ронан подходит влотную ко мне. Подняв руку, касается большим пальцем моей нижней губы, и меня моментально охватывает желание закрыть глаза и раствориться в его прикосновении.

— Что в тебе такого, что сводит меня с ума? — Пока взгляд его карих глаз держит меня в плену, его ласка начинает делать мне больно. — Почему у меня не выходит освободиться? Даже когда я по самые яйца нахожусь в ней, ты все равно умудряешься отравлять мои мысли.

— Ты свинья, — говорю я, отталкивая прочь его руку.

Я не хочу оставаться ни секундой дольше наедине с ним и потому разворачиваюсь, но не успеваю сделать и пары шагов, как Ронан ловит меня за левую руку и, заломив ее мне за спину, притискивает к себе так резко, что я выдыхаю. Я пытаюсь вырваться на свободу. Не получается. Я вся в его власти, и он это знает. Я — глина в его руках.

Тяжело дыша, Ронан обхватывает мою грудь. Прикосновение грубое и призвано наказать нас обоих.

— Он хорошо тебя трахает? Не хуже меня?

Его рука скользит вниз, трогает меня там. Натягивая ткань платья, погружается мне между ног.

— Он отлизывает тебе так же хорошо, как и я?

— Ронан, хватит, — молю его я, задыхаясь от боли и страсти.

— Знаешь, я ведь любил тебя. Но теперь смотрю на тебя и понимаю, что зря тратил время.

Раздавленная его словами, я использую единственное оставшееся у меня оружие — свое тело. Вжимаясь в него, я тянусь вниз и стискиваю его эрекцию.

— Тогда почему у тебя стоит? — мурлычу.

Отпустив мою руку, он на шаг отступает. Он кажется холодным и полностью контролирующим ситуацию, но я знаю, что происходящее не могло его не затронуть.

— Потому что нельзя отрицать: трахаться ты умеешь отменно. Может, это все, на что ты годна.

Я со всей силы, до красного отпечатка на коже бью его по лицу. А он, коснувшись своей правой щеки, улыбается.

— Правда ранит, да, Блэр?

Меня всю трясет.

— Иди к черту, Ронан.

Когда я начинаю уходить, он ловит меня за руку и снова притягивает к себе.

— Как, я даже не получу прощального поцелуя? — зло шипит он мне в ухо, и от его теплого дыхания меня пробирает трепет.

Мое сердце бьется так быстро, словно скоро взорвется. В такой близости от него воспоминания уступают место реальности. Его прикосновения вновь становятся настоящими, они прожигают меня насквозь и обращают в пепел. В ноздри, опьяняя меня, врывается его запах. Ронан здесь, совсем рядом — и в то же время как никогда далек от меня. На мгновение у меня возникает мысль — так вот на что похож ад.