Два мужа для попаданки
Ирвин
Что-то неприятно колет в груди и перед глазами плывет марево, так что я на время теряю собранность и концентрацию.
Как это вообще могло произойти? Со мной? Я никогда раньше…
Чувствую, что мне нехорошо и пытаюсь встать, крепко вцепившись ладонью в стол. Стискиваю зубы.
Сейчас не время искать объяснения. Все, что мне надо знать, я уже понимаю: рядом опасность.
И я ее упустил.
Впервые за время службы.
Не уверен, что мне обидно, неловко или что-то вроде того. Скорее это вызывает у меня недоумение. Я не мог ошибиться.
Тело двигается на выработанных за многие годы рефлексах. Чтобы мои враги ни задумали, я слишком силен для одного удара.
Выбираюсь на перрон и меня обдает паром.
Стоп. Враги?
Боль притупляется и мозг наконец начинает соображать лучше.
Дело не во врагах.
Это жена.
Дарьян нир! Я же совсем забыл, что женат. Не надеялся когда-нибудь почувствовать то, что ощущают мужья, когда их вторая половина…
Объявляют об отправлении поезда, а в мозгах окончательно проясняется.
Все это очень и очень плохо!
Как хорошо, что за годы службы я натренировался действовать, даже когда тело валится с ног от ран или усталости. Бросаюсь обратно в купе. Всего-то и надо прихватить мои вещи. Затем обратно к выходу.
Оттесняю к стене проводника, с удовлетворением замечая, что силы ко мне уже почти полностью возвратились.
- Куда вы? - служащий поезда только что возился с дверью, запирая вагон.
Не твое собачье дело! Впрочем, комментариями я себя не утруждаю.
Ирриди не обязан оправдываться ни перед кем, кроме хозяйки. Это конечно же вынуждает его вести себя благоразумно и благородно, чтобы не вызвать гнев.
Но у меня сейчас на перроне дела экстремальной важности, поэтому пошел ты в бездну!
Поезд уже отошел от вокзала. Проводник глядит на меня глазами, полными страха. Видимо, выбрался из глубинки и не понимает, на что способны ирриди.
Прыгаю вниз.
Да, будет больно. Но к боли я привык.
Успеваю сгруппироваться. Какое-то время качусь по насыпи в пыли и останавливаюсь. Поднимаюсь на ноги и отряхиваю безупречный черный костюм - форма ирриди, наш отличительный знак. Чуть-чуть порвался и запачкался.
Зато ритуальное оружие со мной и я не позавидую тому, кто сейчас встанет у меня на пути.
Оцениваю дорогу до вокзала. Прикрываю веки и призываю магию. Большинство ирриди умеют исцеляться, если вред им нанесен небольшой.
Пара мгновений и я срываюсь с места, переходя на бег. Выработанное годами чутье говорит о том, что в таких вещах нельзя медлить. Каких - пока вопроса себе не задаю. Я вышколен действовать, если происходит что-то небезопасное. Мысль и действие обычно идут рука об руку. Иначе можно потерять драгоценное время и опоздать.
Подтягиваясь, забираюсь на перрон. Девушка с маленьким ребенком с ужасом смотрит на меня и отходит дальше от края, за спины собственных мужей.
Правильно, когда видишь ирриди в порванной и запыленной форме разумно смываться. Обычно расступаются все, у кого есть инстинкт самосохранения.
Я снова прикрываю веки. Так я могу видеть ауры. Со временем я научился их читать так, что чужие мысли для меня практически открытая книга. Но это дополнительный навык.
Сейчас мне не требуется ничего сверхъестественного.
Я ищу ее. И сердце на какой-то миг замирает. Потому что не нахожу.
И потом, когда открываю глаза, на меня обрушивается пустота. Звуки вокзала, шум толпы, крики птиц, населяющих здешние крыши. А мне кажется, что без нее в мире произошла какая-то ошибка.
Прислоняю руку ко лбу, чувствуя, как часто под горлом колотится сердце.
Я никогда раньше не ошибался. Просчет с Э’Вилн вовсе не мой.
И никогда раньше не любил.
Ни от кого не зависел.
И не знал, каково это.
Я думал, что если избавлюсь от хозяйки…
Ноги сами собой прибавляют шаг. Почти машинально креплю клинок на бедро. Пусть все видят, что я ирриди, которому дозволено сражаться. Встать у меня на дороге - нажить себе проблемы.
Толпа, как я и ожидал, расступается передо мной.
Внутренний голос шепчет: “Теперь ты свободен, Ирвин”.
Это ведь то, чего я и хотел.
Потираю брачную метку на шее, тщательно замаскированную гримом. Дарьян нир! Но не так! Теперь я свободен и привязан одновременно!
Теперь до меня начинает доходить весь ужас ситуации: я впервые промахнулся, а главное как. Я потерял свою женщину!
Расскажи мне кто угодно про такое происшествие, я назвал бы его ни на что не годным дураком. Но, выходит, и лучшие могут давать осечки.
Пустота в груди ноет. Я никогда еще подобного не ощущал. Она нужна мне как воздух в душной клетке, как в жаркий день спасительный глоток воды и чем она дальше, тем сильнее это мучительное ощущение.
Я порву того, кто ее украл. А потом прижму ее к стене и утолю жажду.
И уже чуть позже во всем этом разберусь.
На лавочке сидит знакомое тело.
Пинок.
Он неохотно разлепляет веки, а потом неловко заваливается набок. Успеваю подхватить. Как я и думал, в шее отравленная игла.
Вот как же тебе повезло, Дэмиен, что Эмбер привела в дом меня. Уже второй раз спасаю твою задницу. Не будь меня, тебя нашли бы мертвым к восходу прямо здесь и подумали, что ты просто иссох без магии, когда от супруги сбежал.
Присаживаюсь рядом и натягиваю блокирующие магию перчатки.
Кое-кто смотрит на нас с удивлением, но лезть с расспросами к ирриди себе дороже. Если отчет понадобится городской страже, я дам его под подпись в кабинете их начальника. И то, когда закончу дела.
У меня особые полномочия, скрепленные контрактом с ларди.
Аккуратно покручивая вынимаю иглу.
Веки Дэмиена начинают дрожать и он наконец перестает заваливаться на меня.
- Поезд, - заявляет художник.
- Что? - отвечаю я, глядя прямо на пустой путь.
- Мы его упустили…
