Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила
Неплохо Олесенька Викторовна наворотила делов. И рыбку съела и на хуй села. А теперь, как мне сказали, подсуетилась и все-таки успела переоформить свои права на Лариску. Осталось дождаться срока изготовления.
Она поступила расчетливо и точно обдумывала каждый шаг. Олеся поняла, что Айхан вновь повержен и следующий черед ее. Переписала наследство на дочь и наверняка потерла ладошками. С нее-то теперь взятки гладки.
— Держите, пожалуйста… Вот здесь, где треугольники — горы, а здесь спуск с трассы, путь через лес…
— Благодарю!
Чуть ли не с руками выдираю листок, спешно разворачиваюсь, лечу из кабинета.
— Извините, вы тут пистолет свой забыли…
— Точно!
Забираю волыну со стола, а якут крестится.
Я выхожу из ТЦ, где затесалась нотариальная фирма и усаживаюсь во внедорожник, подготовленный из штаба наших местных человечков.
Уже выучил Якутию как свою вторую Родину, остается добраться бог весть куда. Встреча с Лариской меня словно кнутом погоняет, стимулирует к действу и напрочь отшибает сон.
Я управляю внедорожником, смиренно матерюсь в пробках и только на выезде из города могу надавить гашетку в пол. Алый закат на горизонте прекрасен, отсвечивает густые облака, как жаль, что мне на него насрать. То и дело поглядываю на письмена нотариуса, сравнивая их с маршрутом.
Темнеет. Притормаживаю у нужного поворота и спускаюсь с асфальта в поле, заросшее полуметровым сухостоем.
Думал, корявая линия обозначает добротную пусть и земляную дорогу, но нет. В Новые Мошонки ведет заячья тропка. Хорошо, что у меня внедорожник.
До бешенства медленно мне приходиться ползти по кочкам. Лоб потеет, спина тоже. Я почти догорел от нетерпения. Сотню раз успел прокрутить наш сценарий встречи в голове и его различные исходы, но это не то. Нереально нафантазировать настоящие чувства, пока не узришь воочию облупленную табличку с названием Мошонок.
Я вижу гнилые заброшенные дома по соседству с жилыми избушками. Такое ощущение что здесь вообще все вымерли, но я-то знаю именно в этом тленном месте, посреди гор и тайги Олеся прячет мою дочь.
Душой порываюсь разворотить первый же дом, а потом следующий пока не достигну цели. Но я понимаю, что сейчас нужно действовать холодно, осмотреть деревню на наличие путей для побега Олеси. Ведь от матери Лариски можно ожидать чего угодно, не сомневайтесь.
Переключаю свет фар на ближний и крадусь вдоль деревни. Гул от мотора предательски разлетается эхом. Здесь очень тихо, собаки не лают и если где-то пёрнет шмель, то вы обязательно услышите. Я бы услышал.
Двигаюсь к самому отшибу и вижу деревянную избу, единственную выкрашенную голубой эмалью. Окошки в белую. И дворик прополот, кажется, тут мне подскажут, где находится обитель Кабанчиковой.
Заглушаю авто, накидываю спецовку. Со скрипом толкаю кривую калитку, давлю берцами дорожку из насыпного камня. Я подхожу к первому окну и хочу заглянуть внутрь, но хлопковые занавески скрывают обзор. Внутри горит тусклый свет.
Обхожу с другой стороны и вновь припадаю к запылившемуся стеклу. Я вижу… блондинку и лишь на долю секунды застываю, поддавшись ее очарованию.
Ухмыляюсь, пячусь на шаг, не сводя глаз от окна. По ту сторону стекла Олеся носится из комнаты в комнату. Торопится. Кажется, она догадалась, кто явился этой ночью. Кто не спал, не жрал, умирая от воспоминаний. Что ж. Она снова решила сбежать?
Осторожничать смысла нет, быстро возвращаюсь к двери, дергаю ручку — заперта. Пару раз ударяю плечом и выламываю замок. Он держался на честном слове, как, впрочем, и вся изба.
— Птичка в клетке. Наконец, я нашел тебя.
Каждое слово источает любовь и боль. А еще тоску. Дикую, до звериного воя. И гнев. Гнев на самого себя и девушку, что сторонится меня. Олесе страшно, она видит во мне Чудовище. Плавно шаг за шагом двигаюсь к ней. Олеся хочет спрятаться, но я прижимаю ее к стене, упираюсь руками по обе стороны.
— Пусти! Не смей приближаться!
Она толкает меня в грудь, как чужого. Будто и не было прошлого между нами, злит еще больше. Не выдерживаю, беру ее за плечи, напираю всем телом, утопаю в глазах Олеси. Ловлю губами трепетное дыхание.
— Ты действительно думала, что я смогу от тебя отказаться? От вас…
Забываюсь, тянусь губами к тонкой шее, чтобы снова попробовать ее на вкус. Я скучал. Олеся увиливает и вырывается из моих объятий, бежит к двери. Ударяю кулаком об стену, растворяя в нем свою ярость, нагоняю девицу, обхватываю со спины, утыкаюсь носом в ее волосы.
— Делай со мной все что хочешь, но ее ты никогда не увидишь!
— А ты не изменилась. Лесёнок. По-прежнему развязываешь бессмысленную войну. Угомонись. Ты проиграла.
Разворачиваю Олесю, дотрагиваюсь ее лица, приподнимаю подбородок. Как она дрожит. До лести. Правильно делает, я знаю, как поступать с брехушами вроде нее. Уже хочу наказать, но пока лишь улыбаюсь, наблюдаю откровенный страх.
— Я решилась на это не ради себя.
Олеся думала, что навсегда избавилась от мучений и ада, которые долгие годы обеспечивал ей Айхан. Надеялась, зажить самостоятельно, вот только не учла, от кого рожала.
— Как вам будет угодно, госпожа. — Замираю. — Так мне нужно ответить?
Всё. Я больше не могу видеть струхнувшую моську Олеси. Пытаюсь сдержать смех, опускаю взгляд на ее губы. Поглаживаю ладонями талию, сминаю ткань вязаного платья.
— Таким как ты нельзя иметь детей. И семью. Уходи, пожалуйста…
Я готов подписаться под каждой фразой Олеси кроме последней. Она права. С таким родом деятельности мне категорически запрещено иметь семью и наследников. Взяв ответственность за женщину и ребенка, я подвергаю их смертельной опасности. Перед такими людьми как я нагибаются, боятся и ненавидят. У меня достаточно врагов, чтобы просыпаться каждое утро как в последний раз. Но я не уйду. Никогда.
Наблюдаю воинственность хрупкой блондинки. Подохнет, но не перестанет защищать дитя от родного отца. И мне это не нравится. Хмурюсь, склоняюсь к лицу Олеси, сталкиваю нас лбами.
— Где моя дочь?
Девушка напрягается и чуть не падает от волнения. Крепче обнимаю руками, ощущая, как сильно вибрирует ее тело. Олеся воротит нос, но я достаточно пожил на этом свете, чтобы действовать, отодвигая на второй план обиды. Сжимаю пальцами ее подбородок и возвращаю лицо.
— Хватит прятать глаза, Олеся.
— Не называй меня так, мое имя — Айяна!
Конечно, блять.
А может, у нее появился другой? Дровосек или свинопас местного разлива? Якутский бизнесмен? В таком случае мне будет жаль их обоих.
Теперь напрягаюсь я, и склонившись к шее Олеси, жадно делаю вдох, проверяю на запах чужих прикосновений. Блондинка слишком хороша для меня и ее аромат опьяняюще-приятен. Вдвойне приятно осознавать его чистоту, без посторонних примесей.
Я улыбаюсь. Целую шею, затягивая губами кожу. Зефирка моя, сладкая. Мятежная северная негодница.
— Я скучал по тебе. А ты ждала. Догадывалась, что рано или поздно я приеду за вами. Верно?
— Замолчи! Я не хочу тебя слушать…
Острым лезвием вонзаются слова Олеси в ответ на мою доброту, и я отстраняюсь. До хруста сжимаю кулаки, краснею, зверею. Чувствую, как кровь в моих венах начинает вскипать и затмевает разум. Невольно замахиваюсь, но тут же осекаюсь, медленно опускаю руку.
Олеся дотрагивается холодной ладошкой моей щеки, поглаживая, первая тянется за поцелуем. Вгоняет в ступор, когда язычком проскальзывает в мой рот. Ублажает, очерчивает зубы. Мне нравится, пиздец как, слишком долго я ждал этого момента.
Туплю пару секунд, а потом возбуждаюсь, дурею, с рыком и пошлыми мыслями напираю на девушку всем весом. Кажется, Олесе больно от того, как сильно я вдавил ее в стену, но она терпит. Я потираюсь пахом о ее бедро и хочу свою Якутку до дрожи.
Зря Громов плетью оставлял шрамы на моей спине. Чары Олеси действуют безотказно. Или дело во мне? И я понимаю значение слова любовь? Хуй знает, хуй знает…
