Ева Ховард - Страсть и блаженство
— Ну? — произнесла она и снова ударила его еще сильнее. Не успела она опомниться, как он потащил ее к постели, положил через колени и начал шлепать.
— Спасибо за то, что разбудила меня, — сказал он, крепко шлепая ее. — Я на мгновение забыл, какой несносной ты можешь быть!
Снова и снова его рука тяжело опускалась на ее задницу.
— Ай! — время от времени вскрикивала она, пока безжалостно опускалась рука Дэвида. Хоуп не могла припомнить, чтобы она оттачивала технику Дэвида, но от его серьезного поведения ее бросало в дрожь целый год после того, как он впервые положил ее через колено. — Ай! Ай! — выдохнула она, когда он время от времени давал ей передышку, потирая красивые овальные ягодицы.
Потом Дэвид задрал пеньюар и обнажил ее розовую попочку.
— Я не позволю нераскаявшемуся изменнику шлепать себя по голой заднице! — запротестовала Хоуп, извиваясь.
— Я не совершил измены!
— Ты влюбился, а это еще хуже!
— Глупости.
— В самом деле она охладила твою любовь ко мне!
— Ничего подобного.
Последовали еще несколько более сильных шлепков. Она тяжело дышала и извивалась.
— Отпусти меня!
— Не отпущу.
— Ты говорил, что не будешь шлепать меня.
— По-видимому, я передумал.
От его руки белая кожа уже окрасилась в вишневые тона. Каждый новый шлепок лишь усиливал цвет.
— Ой! Мне очень больно. Говорю тебе, прекрати, Дэвид. Больно!
— Проси прощение за оплеуху. — Нет!
— Ладно, сможешь сделать это, пока я трахну тебя и так, и с искусственным пенисом.
Дэвид бесцеремонно снял ее с колен.
— Нет! — снова запротестовала она, правда, не так энергично. Он рылся в бельевом ящике, ища тайник Хоуп с игрушками для секса. — Сейчас не время для изощренного разврата, — возражала она, пряча лицо в подушках, в то же время нарочно располагая свое тело в наиболее доступной позе.
— Как раз наоборот. Тебе этого не хватает, — уверял он, подбирая искусственный пенис для ее задницы.
Прижавшись к передней спинке кровати, Дэвид заставил Хоуп сесть на его колени лицом к себе и ввел большой, пульсирующий член в ее влагалище до упора. Завершив эту операцию, он приподнял ее задницу и продолжал шлепать, пока она не прижалась к нему. Он ввел искусственный член в анальное отверстие, придерживал его одной рукой и продолжал шлепать ее другой.
— Нет! — вскрикивала она при каждой стадии этого унизительного упражнения, но все слабее, прижимая свое лицо к его плечу.
— Проси прощения, — твердил он, глубоко проникая в нее и естественным, и искусственным членами.
— Прости, — уступила она и испытала оргазм, который на сей раз не стал для нее неожиданностью. Дэвид продлил содрогания Хоуп, покусывая в плечи и шею и бормоча ласковые слова и хваля ее.
Немного спустя, когда оба лежали, вслушиваясь в прибой, Хоуп прижалась к нему.
— Значит, мы найдем мисс Роуан дружка, да? — спросила она, прижав руку мужа к своим губам.
— Я предоставлю это тебе, — беззаботно согласился он, вдыхая запах ее волос.
— Ты уже второй раз страшно напугал меня, — сказала она, не догадываясь, что он уже заснул.
Часов в шесть дождливым понедельником Лупе Фримен без стука вошла в кабинет Дэвида. Он оторвал взгляд от ведомости с оценками.
— Вот биографические данные авторов, которые вы меня просили найти, — сказала она, бросила дискету ему на стол, вытащила из его пачки сигарету и прикурила от спички. Удивленный, но не показавший этого Дэвид ждал, что она скажет. Лупе села у окна и уставилась на затягивавшееся облаками небо. — Я рассказала Хоуп про вас и эту толстушку, но она мне не поверила.
— Простите, не понял?
— Я рассказала о ваших шашнях с мисс Роуан.
— Как это понимать?
— Пожалуй, я чувствую себя немного виноватой, но раз Хоуп мне не поверила, то, видимо, никто от этого не пострадал, — сказала Лупе. Дэвид скрестил руки на груди, чтобы не задушить ее. — Только сейчас вы ненавидите меня больше прежнего, — добавила она, наконец встретившись с его глазами. — Если бы вы только занялись со мной любовью, когда я об этом просила, мне бы не надо было так ревновать вас к мисс Роуан. — Она вздохнула.
— Ну вот, мы снова взялись за старое, а?
— Если у вас встает на эту пышку, то почему не на меня?
— Мисс Фримен, я был бы признателен, если бы вы не выражались так фамильярно.
— Мистер Лоуренс, вы и вправду равнодушны ко мне или только притворяетесь равнодушным, потому что я ваша ученица? Если дело в последнем, вам следует знать, что половина старшеклассников спят со своими преподавателями.
— Этот слух, вероятно, соответствует действительности не больше, чем тот, который вы распространяете обо мне и мисс Роуан.
— Спросите мисс Роуан. Она в курсе всех наших секретов.
— Но вы ведь не знаете ни одного из ее секретов.
— Вы станете отрицать, что любите ее? — хитро спросила Лупе, заставляя своего учителя покраснеть.
— Вы просто маленькая фурия, — мягко сказал Дэвид, запихивая в портфель разные материалы.
— Я не хочу быть такой. Все дело в том, что я безумно влюбилась в вас.
— Приходите ко мне через десять лет. Если вы сохраните те же чувства, мы поговорим.
— Через десять лет вы начнете рассыпаться. Вы столько курите, что к тому времени умрете. Нам лучше не тратить времени.
Дэвид улыбнулся.
— Просто заприте дверь и наклоните меня через стол, — искушала она. — Видите, я даже юбку надела. Это ведь так легко.
— Барышня, если я вас наклоню через стол, то учиню порку.
— Идет!
— Лупе, уходите отсюда. Немедленно.
— Нет. Я хочу, чтобы вы выпороли меня.
— Интересно, уволят ли меня после этого?
— Ни за что, мистер Лоуренс.
— Мисс Фримен, в таком случае вам осталось сидеть, пока не выкурите сигарету.
Дэвид запер дверь, опустил шторы и полез в ящик стола за аккуратной школьной указкой, которую он купил в антиквариате Хьюго Сэндса. Затем он взял Лупе за руку и наклонил ее через письменный стол, с большим интересом прислушиваясь к ее вздохам.
— Мисс Фримен, вы встали так, будто делаете это не впервые, — сказал он, заметив, как она выгнула спину и выпрямила ноги. В этот холодный апрельский день она надела зимнюю форму — подходящую черно-белую плисовую клетчатую юбку, черную рубашку и белую блузу. Двуцветные кожаные туфли на высоких каблуках не вызывали нареканий, поскольку не выделялись на фоне остальной одежды. Короткие носки были белого цвета и контрастировали с ее оливкового цвета ногами.
— Мой дружок из второго класса раньше часто порол меня, — призналась она, повернув голову через плечо. — Он любил пороть ремнем, когда его самого пороли, и фантастически трахался.
