Строптивая сиротка для Айсберга (СИ) - Верта Мила

— Расстались мы, Оль Пална. — шепчу еле слышно, почему-то мне стыдно.

Изменил он, а стыдно мне.

— Помиритесь! Милые бранятся — только тешатся. Не торопись с заявлением. У тебя же зарплата — дай бог каждому. Думаешь легко найти такую без образования?

Это даже не камень, а булыжник в мой огород, ещё раз тыкнули как котёнка носом, что я блатная. И неблагодарная.

— Не помиримся. Мы совсем расстались. Навсегда.

Оль Пална неодобрительно цокает и качает головой. Конечно, все знают, что Кай — её любимчик, а она давняя подруга его отца. Вообще, хорошая тётка, но слишком предвзята, мне кажется, у неё к Каю материнские чувства.

В командировке значит, в Екатеринбурге. Для меня это даже хорошо, что мы не столкнёмся, я так боялась этого понедельника. Выходит, зря в груди тоскливо ноет, теперь я не знаю, обо всех перемещениях Снежинского. Надо привыкать, такая вот моя реальность.

— Оль Пална, пожалуйста, мне очень нужно уйти, то есть уехать, а отпуск же только через полгода работы дают. И я не могу ждать Кая Алексеевича, чтоб он подписал. Да и не подпишет, вы же знаете какой он может быть. — голос дрожит, ненавижу обнажать душу перед посторонними.

— Соколова, ну не могу я сама принимать такие решения, ты же понимаешь! Кай меня сожрёт потом! — Оль Пална соскакивает со своего кресла и нервно расхаживает по кабинету — Вы помиритесь, а осадочек останется! Ты сама знаешь, какой он эмоциональный мальчик, когда дело касается тебя! Давай я ему позвоню? И аккуратно спрошу про тебя?

Оль Пална тяжело приземляется в кресло и решительно набирает номер Кая, включает на громкую связь. Гудки, гудки, бесконечные гудки. Потом срабатывает автоответчик. Моё сердце тарабанит от волнения даже не в горле, а где-то в ушах.

Мне нужна передышка. Это, конечно, ничего не решит, но у меня будет законное основание не видеться со Снежинским, придумать план. Вообще, хоть немного привести мысли в порядок, тем более Никита Олегович рекомендовал покой и положительные эмоции, а о каком позитиве может идти речь рядом с Айсом? Это сейчас он в командировке, но скоро вернётся и начнётся нервотрёпка. А мне нельзя нервничать.

— Что совсем не ждёт твоё дело? — Савицкая снова набирает Кая правда, уже отключив громкую связь — Чёрт, недоступен! В бункере он что ли?! — швыряет телефон на стол.

— Совсем не ждёт!

Не ждёт, конечно. Земцов час назад позвонил и захлебываясь, от восторга сообщил, что ему предложили контракт в клиники брата. На очень крутых условиях, только клиника эта в Болгарии, в Софии. И лететь надо срочно. И это именно то, что мне нужно. Андрей позвал меня с собой, так легко и красочно, расписав все плюсы поездки, что я трусливо вцепилась в эту возможность уехать подальше от Кая и всех проблем.

Понимаю, что это лишь ненадолго отсрочит наш разговор и разборки, но мне так хочется этой передышки. Я всё время нервничаю, даже когда его нет рядом, вчера снова полночи ревела. А мне ведь нельзя, я должна быть спокойна как слон, но у меня не получается. А слова Андрея как бальзам на рану.

«Я очень хочу, чтоб ты поехала со мной. Отдохнёшь, развеешься, там красиво. Я буду днём работать, ты гулять, в кино и по музеям ходить или валяться на диване, как захочешь. Просто устрой себе отпуск. Надумаешь, останешься там со мной, нет, так вернёшься. Машунь, подумай, круто будет. Ты же знаешь, что у моей семьи дом, а у меня просторная двушка. У тебя будет своя комната. А хочешь, я вообще в доме буду жить? Про деньги не переживай. Поехали, а?!»

— Так, ладно, пиши заявление на отпуск, даты не ставь. Алексей Вячеславович подпишет, если уж так срочно у тебя всё, а когда Кай вернётся, разберёмся, что дальше делать.

Я согласно киваю и быстро строчу заявление с открытой датой, с формулировкой по семейным обстоятельствам. Оль Пална тяжело поднимается, всё-таки сто килограмм обаяния, как говорит про неё Кай, просит подождать и, цокая каблуками, удаляется.

Я пишу Андрею, что согласна и поеду с ним, скидываю данные загранпаспорта, чтоб он выкупил нам билеты. Не проходит и пяти минут Оль Пална возвращается, взъерошенная, возбуждённая.

— Соколова, поднимайся и пулей в кабинет Алексея Вячеславовича! — запыхавшись, подталкивает меня к двери.

— А что случилось? Не подписал? — начинаю волноваться.

— Да какой там! Кай, как увидел твоё заявление, раскричался, ужас просто и Алексей Вячеславович тоже, весьма бурно отреагировал! Такое началось! Иди скорее, они тебя ждут!

Мне становится окончательно нехорошо, к горлу подкатывает тошнота.

— Кай? Он что в кабинете? Он же в Екатеринбурге! — теперь я уже ору на Савицкую, будто это она виновата, что Снежинский внезапно материализовался в офисе.

А она, выпучив глаза, машет руками.

— Должен был уже быть в самолёте! Может, забыл, чего и вернулся? А тут я с твоим заявлением! Мне тоже досталось из-за тебя!

Какой кошмар, я так надеялась избежать лобового столкновения с Каем. Я не готова сейчас воевать. Снова хочется плакать. На негнущихся ногах медленно иду в кабинет генерального. Как на эшафот честное слово.

Их крики и ругань слышны ещё в коридоре. За дверью наверняка Армагеддон. И мне совсем не хочется становиться его эпицентром. Во рту горько и сухо, снова тошнит. Говорил мне Гугл купить мятных конфет, так и не собралась. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, и решительно тяну за ручку.

Захожу в кабинет. И голоса разом стихают. Старший и младший Снежинский смотрят на меня в упор.

— Здравствуйте, Алексей Вячеславович, Кай Алексеевич, — стараюсь звучать максимально нейтрально, но голос предательски дрожит.

— Здравствуйте, Мария! — первым здоровается отец Кая.

— Проходите, присаживайтесь.

Алексей Вячеславович вальяжно устроился в кресле, Кай стоит рядом с ним напряжённый как струна.

— Спасибо, я постою. — не хочу подходить к ним ни на сантиметр.

— Привет, — наконец подаёт голос Кай, внимательно меня осматривает — Как себя чувствуешь?

Не поняла. К чему вопрос? Может, я бледная? Или зелёная? Тошнота, дело такое.

— Нормально. Вы просили меня зайти? — снова переключаю внимание на старшего Снежинского.

Он хмурится и недовольно поглядывает на сына.

— Да, Ольга Павловна передала мне ваше заявление на отпуск, сказала у вас какие-то серьёзные семейные обстоятельства?

— Да, мне необходимо уехать. У меня возникла проблема, которую срочно нужно решить. — сбивчиво вру первое, что приходит в голову— Иван сказал, взяли ещё одного стажёра и моё отсутствие не доставит особых проблем.

— Вы правы. И я почти подписал заявление, но ко мне зашёл Кай Алексеевич и он резко против вашего отъезда.

Алексей Вячеславович переводит взгляд на сына, я же упорно не смотрю на Кая, просто не могу.

— У вас есть мысли, почему Кай Алексеевич так категорически не хочет вас отпускать?

Смешно, отец Кая прекрасно знает, что мы встречались, для него, наверное, до сих пор встречаемся. Но он упорно делает вид, что мы просто коллеги. И что он искренне не понимает, почему Кай так себя ведёт. Я никогда не нравилась отцу Снежинского, и он этого не скрывал. Детдомовская, без образования, устроилась по блату, наверное, этого достаточно, чтоб не одобрить выбор сына.

— Так, давайте у него и спросим. — я смело выдерживаю взгляд Кая.

Он смотрит пристально. Бледный, круги под глазами, лохматый, в сером спортивном костюме и кроссовках, сумка на плече. На шеи болтаются наушники. В руках толстая папка. Похоже, он, правда, в последний момент сорвался из аэропорта. Снежинский всегда летает в удобном.

— Ты не отработала полгода, и отпуск тебе ещё не полагается. — говорит Кай — И потом ты нужна нам здесь, подойдёт новая стажёрка или нет неизвестно. А сейчас готовятся два крупных контракта на рекламу, и Иван просто не справится один.

Это смешно, так как помимо меня и Вани у нас в отделе ещё два человека. И все это понимают. Он просто не хочет меня отпускать.

— Помимо меня и Ивана в отделе ещё два человека. Я понимаю, что мне не полагается отпуск, тогда я готова написать заявление на увольнение.