Грешники. Внебрачная дочь (СИ) - Николаева Елена
На всё!
На любые жертвы!
На любое безумство!
Даже на приступление.
В моём случае — это хитрая уловка без урона собственного достоинства, победить в которой нельзя, не подставив себя под удар. В борьбе за любовь все средства хороши. Главное, чтобы никто не догадался о твоём замысле и не нарушил все планы.
— Она моя баба! — заявляет соперник, как только мы возвращаемся в изолятор временного содержания после телесного осмотра.
— Она не баба, Арс, — рявкнув, по старой привычке прижимаю его мордой к стальным прутьям камеры. — И она не твоя. Ясно тебе?
— Слушай, ты! Умник, блять! — дёрнувшись, парень только усугубляет своё положение, прилипая щекой к решётке.
Поскольку опыт работы с копами у меня имеется, опираясь на законы, договориться об услуге не составило большого труда. Тем более, что из нас двоих к ответственности привлечён нападавший, то есть гражданин Тарасов. Топить парня не стану. Но крови попью. Ревность, сука, она такая.
— Э! Э! Э, мужики, СТОПЭ! — следует реакция стража порядка. — Иначе обоих на пятнадцать суток закрою!
Удар дубинкой по клетке откликается в ушах звоном. Морщусь от головной боли. После частых перелётов усталость даёт о себе знать. Организм, исчерпывая ресурсы, требует отдыха.
— Гражданин Сантуш, заявление писать будете? — обращается ко мне лейтенант. — Вы, как пострадавшая сторона с зафиксированными телесными повреждениями, имеете полное право подать жалобу. Побои сняты. Решать вам.
— Я подумаю, — беру паузу, чтобы оттянуть время.
Отпускаю женишка, одёргивая рубашку. Отхожу от него и присаживаюсь на скамью. Принимаю расслабленную позу. Все свои мысли направляю к Царевне. Предвкушаю нашу с ней встречу. Подло, конечно же, давить на жалость девчонки, но в данный момент этот приём только остудит её гнев, а там гляди, можно будет спокойно поговорить и многое обсудить.
— Как это? Мы дрались оба! — протестует слегка опешивший Тарасов. — А я, значит, не пострадавший? — в гневе врезает кулаком в стальную трубу, издавая пару отборных матов. — Он расторг мою свадьбу, украл мою женщину, и ещё устроил мне паралич! Вырубил меня к херам! Сколько я был в отключке, лейтенант?
— Гражданин Тарасов, на вас, в отличие от гражданина Португалии сеньора Сантуша, синяков и побоев не обнаружено.
— Да он же обездвижил меня с помощью какого-то секретного приёма, Брюс Ли хренов! Вот тут, на шее что-то нажал. Посмотрите.
— Хватит! — грубый рык вошедшего в комнату начальника обрывает споры. — Если гражданин Сантуш не накатает на вас заявление, выпустим под залог. Скажите спасибо, что воспользовались правом одного телефонного звонка до выяснения обстоятельств административного правонарушения! Нате, взбодритесь, — протягивает Арсу небольшую флягу со спиртным. — Ни слова до тех пор, пока за вами не приедут родные. Голова от вас кругом. Казановы хреновы! Ещё одно возмущение, и подсажу к вам парочку бомжей, тогда точно рот не захочется открывать.
Глава 24. Всё включено
Анна
— Кать, вот деньги, рассчитайся! Встретимся внутри.
Из такси выпрыгиваю словно на пожар и быстрым шагом несусь в отделение полиции.
Сердце в груди колотится на разрыв. Ладони потные. Трясёт так, словно я нахожусь в зоне жуткой турбулентности.
Хорошо, что не рискнула ехать на своём автомобиле. Во-первых, я три месяца, как получила права. Во-вторых, я настолько взвинченная, что сама бы угодила в аварию, не успев вырулить со двора на дорогу.
Выбегаю по ступенькам на крыльцо. Не раздумывая ни секунды, дёргаю на себя входную дверь. Нос к носу сталкиваюсь с побледневшей Надеждой Ивановной. Обе резко тормозим на пороге. Хлопаем ресницами, приходя в себя.
— Анна? — очнувшись после короткой заминки, она смеряет меня хмурым взглядом.
— Арс где? — выпаливаю я.
— Не выпускают. Избил какого-то иностранца. Тот накатал жалобу. Боже мой, без адвоката теперь не выпустят, даже под залог. Точно не сегодня.
— Как избил? То есть, вы уверены, что он избил именно иностранца? — сердце ухает в пятки.
Итана разве можно избить? То есть, конечно же можно, но точно не Арсу.
— Конечно уверена! Я что, по-твоему, сказки здесь сочиняю? — возмущается мать Тарасова.
— Господи, да что же ОНИ творят?! — бросаю в сердцах. — Пропустите меня! — пытаюсь прорваться внутрь, но моя несостоявшаяся свекровь преграждает мне путь движением крепкой руки. Я совершаю над собой усилие, чтобы не оттолкнуть её.
— Они? — Надежда Ивановна удивлённо вскидывает брови, а затем сводит их к переносице, становясь похожей на мегеру. — Ты что же, знаешь второго? — шипит как змея.
— Знаю, — следует тяжёлый вздох.
— Отлично! — эмоционально окрашенный возглас врезается в уши словно гром. — Я же говорила, что всё из-за тебя! Кто он? Кто этот чертов иностранец?!!!
— Дайте пройти. Я всё улажу. Арса отпустят, — пытаюсь её заверить в дипломатичном формате. — Мне нужно поговорить с начальником.
— Аня, что ты с ней церемонишься? — внезапный голос тёти Кати влетает мне в спину. — Арсений взрослый мальчик, должен сам отвечать за свои поступки. Или мать с отцом этому сына не научили? Бить в доме посуду при ребёнке он мастак! А ответить за свои действия — так сразу с адвокатом! Есть у него адвокат. Там, вместе с ним сидит. С побитой рожей видать. Вот пусть он с ним решает исход. А вам всего хорошего, госпожа Тарасова. Достаточно Аню унижать. Всё время вы от неё ждали чего-то сверхъестественного. Не надоело? Найдите уже сыну невестку по собственному вкусу, с волшебной палочкой, и выносите ей мозг!
— Какой ещё адвокат? — опешив, Надежда Ивановна опускает руку. Растерянная отходит в сторону.
— Заграничный! — выплеснув, словно ругательство, Катя толкает меня в спину. — Пошли. Весь праздник Нике испоганили, паршивцы. Пора что-то с этим делать. Одного в угол, второму выговор!
***
В полицейский участок захожу впервые. Атмосфера здесь до жути неприятная. По коже расползается холодок. Кажется, что серо-жёлтые стены с плохим естественным освещением будто сближаются и давят со всех сторон. Становится душно. Тяжёлый воздух не облегчает положения. Вокруг незнакомые угрюмые лица. Особенно те, что находятся по ту сторону решёток.
Подходим к окошку дежурной части. В комнате трое полицейских. Двое из которых работают за компами. Третий с плотным телосложением и пухлыми щеками фокусирует на нас с тётей изучающий взгляд.
— Здравствуйте, — произношу с волнением в голосе. Руки дрожат. Нервы завязываются в узлы. Напряжение чувствуется в каждой клеточке тела.
— День добрый, — отвечает дежурный.
— Товарищ начальник, — заметив моё нестабильное состояние, тётка продолжает вместо меня, — нам бы мужиков наших забрать. Один из них иностранец. Подрались парни. Где-то тут у вас прохлаждаются.
— Фамилии назовите.
— Сантуш и Тарасов, — поспешно произношу, замечая, как дёргаются у полицейского губы в улыбке.
— Отпустить задержанных до полного выяснения обстоятельств не могу.
— Как это не можете? — недоумеваю я. — Давайте под залог вы их отпустите? Не магазин же грабили. Повздорили. С кем не бывает?
— Ничего себе повздорили? — хмыкает дежурный. — Полрайона на уши поставили. У одного рассечение брови, кровище хлещет. У второго костяшки разбиты. Устроили мне бои без правил! Недобоксеры хреновы.
Стоит мне представить лицо Итана, так сразу кровь в жилах стынет и сердце холодеет в груди.
Пошатнувшись, прислоняюсь лбом к холодному стеклу.
— Гражданин начальник, что ж вы так девушку пугаете? — не отступает тётя Катя. — Заштопаем. Вы, главное, отдайте. Обоих. Сделаем выговор. Проведём разъяснительную беседу. Больше нарушать порядок не будут.
— Так это не от меня зависит, гражданочка. От иностранца. Заяву он накатал.
— Какую ещё заяву? — лепечу, пялясь на то, как дежурный потирает мочку уха, бросая косые взгляды на коллег.
— Заявление о причинении побоев с просьбой о возбуждении уголовного дела в отношении гражданина Тарасова Арсения Викторовича.
