Виктория Крэйн - Палач

— Князь посчитал, что ты уже достаточно наказана.

Я отложила ложку.

— Тем, что смотрела на… на… — я не смогла закончить фразу и схватила кубок со свежевыжатым соком.

— Вот видишь, какая ты умница. Все сама прекрасно понимаешь, — Люциан пригубил вино из своего кубка.

Я не знала, что делать дальше. Меня вдруг охватила печаль. В эту ночь что-то во мне изменилось. Но что, я пока не понимала.

Люциан внезапно поднялся и, подойдя к двери, распахнул ее. В комнату вошли две служанки и заместитель начальника гарнизона.

Все трое низко склонились перед Палачом. Вояка, бледнее, чем после весело проведенной ночки, что-то тихонько сказал Люциану, потом передал свиток. Люциан его развернул, внимательно прочитал, потом повернулся ко мне.

Я подскочила. Что-то случилось?

— Люциан? — я вопросительно на него смотрела.

— На этом мы прощаемся с тобой, мое дитя, — голос его был мягок, но тепла в нем не было.

Такого привычного тепла, которое окутывало меня всякий раз, когда я была рядом с моим Принцем. Мне показалось, что пол уходит из-под ног. Будто снежный буран появился из ниоткуда, опрокинул меня навзничь, проник сквозь одежду и высосал все мое тепло.

— Миледи, — рыцарь замолчал, прочистил горло и продолжил, — вас ждет карета. Отряд сопровождения готов. Вы отправляетесь учиться в пансион святой Катарины. Это очень хорошее место. Вам там непременно понравится. И там будет множество юных леди, с которыми вы обязательно подружитесь.

Воину с трудом удавалась такая сложная речь — речь, обращенная к маленькому растерянному ребенку. Ребенку, весь вид которого показывал, как он несчастен, что он недавно пережил огромное горе, и вот ему нанесли еще один удар.

Я повернулась к Люциану. Он не отвел глаз. Просто стоял и смотрел на меня, ожидая, по-видимому, повиновения. Я минутку раздумывала. Я была мала, но понимала, что вопрос с помещением меня в пансион давно решен. Князь — мой официальный опекун. Он давно оформил все нужные бумаги и имел право принимать любые решения относительно моей судьбы, но это меня как раз не пугало. Меня волновал Люциан. Я хотела знать, будет ли ему меня не хватать. Почему он так спокоен, равнодушен и… холоден?

И тогда мне в голову вдруг пришло замечательное решение. Я поеду. Я буду хорошо учиться. Я вырасту! А потом я вернусь, а Люциан все еще будет здесь. И когда он увидит меня, такую умницу, красавицу, а не маленькую девочку с разбитыми коленками, тайком пробирающуюся ночами в его покои, он попросит у Князя моей руки. Обязательно! И Князь ему не откажет!

Я просияла. Потом повернулась к рыцарю

— Да, сэр, — вежливо сказала я и увидела, как на его лице появилось выражение явного облегчения.

Потом я вернулась глазами к Люциану, улыбнулась ему.

— Я уезжаю в пансион, Ваше высочество. Но я вернусь, — я присела в глубоком реверансе и шагнула в придерживаемую рыцарем дверь.

— Прощай, Мирослава, — бесстрастным голосом произнес Люциан, но его интонация уже не могла меня расстроить.

Я вернусь…

Глава 7

Эта долгая ночь наконец-то закончилась. За окном серел рассвет. Я спустила затекшие ноги с подоконника.

Спать не хотелось. Но я решила прилечь и хоть немного отдохнуть — день предстоял долгий и тяжелый.

Мыслями я все еще возвращалась в прошлое. В тот день, когда я впервые увидела, каким мог быть Люциан. Его вторую сторону. По своей детской наивности я не понимала, как он мог желать таких ужасов, наслаждаться ими. Мужчина моей мечты просто не мог быть таким, поэтому я и переложила всю вину на Князя.

Сейчас я понимала, каким терпением обладал Князь, каким пониманием по отношению ко мне. Но он знал больше, чем я могла тогда представить. Но меньше, чем оно на самом деле было. Смешно. Князь искренне считал, что Люциан ему служил. А сам Палач не торопился его разубеждать. У него были свои цели в том мире, цели, известные лишь ему одному. Думаю, дело было в Арке. Выход Арки находился в замке, и Люциан наблюдал, как она работает и пользовался ею, как дверью. Хотя, разумеется, он не нуждался в дверях. Он мог в любой момент уйти в любое место Вселенной. Но, видимо, Арка требовала тестирования.

Мой мир был во многом примитивен, и никому из Службы Арки, которую создал Люциан, не было выгодно, чтобы человечество моего мира, находясь на средневековой стадии развития, открыло для себя преимущество перехода через межмировые туннели. Ни один Проводник не проживал в том мире, и вряд ли там вообще существовали люди со способностями, подобными моим. Как я выяснила много лет спустя, я и сама принадлежала другому миру.

Я дремала. Не знаю, сколько минут или часов. Очнулась от того, что мне принесли завтрак. Горничная молча накрыла на стол и ушла. Есть совершенно не хотелось. Но было необходимо.

За окнами пошел дождь. Капли уныло постукивали по стеклам, стекая неровными ручейками на подоконник. Хмурый, грустный день. Последний день жизни Минервы Росс.

Чувство вины давило на меня, камнем лежало на сердце. В голове металось «если бы я», «я могла бы» и прочее. Трусливое, самоуспокоительное «ничего уже не изменить» потопталось рядом и исчезло. Осталось только «я была должна».

Я молча ковыряла вилкой омлет. Нет. Не могу. Еда вызывала тошноту.

И тут мне в голову пришла мысль: сегодня же казнь, служащие Арки будут заняты этим устрашающим шоу, а значит… Значит, я могу поговорить с Джеком. Ха! Бред собачий. Если дверь в мою уютно обставленную «тюремную камеру» открыта, то это совсем не значит, что я спокойненько выйду из апартаментов Палача. Как он там говорил? Неужели я думаю, что Арка охраняется только спецслужбами? И уж тем более меня охраняют, что надо. И даже если это не так, попробовать что-то сделать означает не только навлечь на себя неудовольствие (мягко выражаясь) Люциана, но просто оказаться последней дурой. Дурой я не была. Но рискнуть я считала себя обязанной. Ради всех этих лет, что мы — счастливо, я должна отметить — прожили с Джеком Меллоном.

Я сделала глоток кофе и начала размышлять, что лучше предпринять: пройти межмировыми туннелями? Просто идти, открывая все попадающиеся на пути двери? Ага, и наткнуться на кого-то не слишком лояльного ко мне. И что еще хуже — на Палача.

Боже, я опять не услышала, как он вошел. Легок на помине. Я даже вздрогнула, столкнувшись с его спокойно-равнодушным взглядом. И долго он так просидел?

— Позавтракала? — осведомился он, критически разглядывая все, что я оставила на тарелке. — Не густо. Я не удивлен, что ты такая худая.

— Потеряла аппетит. Заключение, знаешь ли, не способствует образованию жировой прослойки.