До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

— Они хотят находиться здесь, внизу.

Я смотрела перед собой, почувствовала, что он хочет, чтобы я продолжила разговор, поэтому спросила:

— Они когда-нибудь были здесь внизу?

— Никогда и никогда не будут, — ответил он. — Но они не сдаются. Одержимы вампирами и нашей культурой, особенно Пиром. Одержимы нездоровым образом. Они решили служить нам бесплатно, если только кто-нибудь не даст им чаевых.

Мне было жаль Брида и Уотса, так сильно хотевших попасть сюда, находится так близко от их мечты, и не иметь возможности никогда попасть сюда.

— Откуда они знают о вампирах? — Поинтересовалась я, так как думала, что никто, кроме тех, кто был с ними как-то связан, не знал.

— Они чувствуют нас, — ответил Люсьен. — Понятия не имею, как. Очень немногим смертным это доступно. А те, кто чувствует нас, всегда становятся прихлебателями.

Мне показалось это интересным.

— Люди дают им чаевые? — Спросила я.

— Редко.

— Почему?

— Они грязные, невоспитанные, неопрятные. Большинство вампиров обладают способностью приобретать лучшие существующие вещи, и они делают это в обязательном порядке. Они не терпят напоминания о том, что может быть что-то хуже. — Я почувствовала, как мое тело напряглось, когда он продолжил: — Они подхалимы, Лия. Фанатики. Они заставляют людей чувствовать себя неуютно, вампиров и особенно смертных. Они не только незваные гости, они никому не нужны.

Я оглядела комнату, рассматривая красивых людей, которые могли позволить себе лучшие вещи в жизни, и не терпели не очень красивых людей, у которых почти ничего не было.

Потом вспомнила, как Люсьен бросил свои ключи Уотсу и фанатичное подхалимство Уотса.

— Ты даешь им чаевые? — прошептала я, думая, что он может меня не услышать, голос был таким тихим, но забыла, что он вампир, конечно, он меня слышал.

— Всегда, — ответил Люсьен, и я повернула шею, взглянув на него.

— Правда? — Я вздохнула, не зная, почему его ответ, его хороший ответ, так много значил для меня.

Его глаза блуждали по моему лицу, я заметила, как его настороженность пропала.

— Правда, моя зверушка. Иначе им не на что было бы есть, если бы не мы с Космо.

Без моего разрешения мое тело расслабилось в его руке, и я снова перевела взгляд на комнату.

Его рука крепче обхватила меня за талию, голова снова вернулась к моему уху.

— Однако наши чаевые не делают нас ужасно популярными среди нашего же вида.

— Пошли их к черту, — пробормотала я, прежде чем смогла остановить себя, и почувствовала, как его тело затряслось от смеха, когда услышала, как из его горла вырвался смех.

Автоматически все мое существо настроилось на его смех, который я не слышала со вчерашнего утра. Казалось, что его смех кормил меня, не как шоколад или какое-то другое запрещенное лакомство, а как необходимая еда.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло от страха от одной этой мысли.

За все время, что я была с ним, вампиром, который пил человеческую кровь, который был намного сильнее меня (черт возьми, сильнее всех, кого я знала), который причинял мне боль, унижал и играл моим телом, как хотел, в противоположность моему сознанию, я никогда не чувствовала большего страха, чем в этот момент.

Он видно почувствовал мой страх, я поняла это, когда его губы на ухо вопросительно меня позвали:

— Лия?

Тогда-то я это и заметила. Кое-что еще, что крутилось на краю моего сознания с тех пор, как мы сюда приехали.

На самом деле, две вещи.

Первое было не столько реальным, сколько скрытым течением в этой комнате.

Глаза. Уши. Чувства. Внимание. Люди исподтишка наблюдали за нами, возможно, слышали нас, так как некоторые из них были вампирами, слышали наши слова, вдыхали запах моих духов, смешанный с его древесным одеколоном.

Я была не единственным новичком в этой толпе, к которой испытывали любопытство.

К Люсьену тоже. На самом деле, мне показалось, что в основном все внимание было направлено на Люсьена.

Как будто мы были кинозвездами…

Нет.

Как будто он был дико известной кинозвездой, а я была его конфеткой, и мы пришли в обычный клуб среди простых людей.

Второе, что я почувствовала во время Отбора. Странное одурманенное чувство. Чувство, которое объяснила Стефани, как он следил за мной, отмечал меня.

— Ты отмечаешь меня? — прошептала я.

Его рука на моей талии скользнула вверх, его рука остановилась сбоку на моей груди, большой палец погладил область сердца на платье.

Я почувствовала, как он повернул голову, его губы больше не шептали мне на ухо, а находились у моей шеи.

— Да, — ответил он.

Я забыла, что наши зрители, которые подготовились к шоу, слегка повернулись к нам, и он поднял голову.

Я приблизилась к его лицу и спросила:

— Что это такое?

Он ответил без промедления.

— Я настроился на тебя.

Я не понимала, что это означает.

— Что это значит? — Опять спросила я.

— Ты же знаешь, что я слышу твое сердце? — спросил он в ответ.

Я кивнула.

Он поколебался, прежде чем продолжил:

— Ты знаешь, что я могу контролировать твой разум?

Я сглотнула, прежде чем снова кивнуть, спросив:

— Ты читаешь мои мысли?

— Я не могу читать твои мысли, если ты не разговариваешь со мной мысленно.

Вау. Это было большим облегчением.

— Тогда что ты делаешь?

— Я настроил тебя к себе, а себя к тебе. В то же время я настроил свои чувства на тебя, так что каждый твой вдох, каждое легкое движение я уже заранее знаю, почти до того, как ты его сделаешь.

Я не поняла, как он это делает, но что бы это ни было, это сводило меня с ума!

— Что это значит?

— Это значит, что наши сердца бьются в унисон. Это значит, что я предвижу твои действия. Все это сообщает вампирам в этой комнате, которые могут слышать и чувствовать, что ты моя.

— Разве они этого уже не знают?

— Знают.

— Разве это не перебор?

По какой-то причине его лицо стало жестким, прежде чем он ответил:

— Нет.

— Тебе не кажется, если ты обнимаешь меня, именно это им и передает сообщение в значительной степени, что я твоя?

— Обнимаю тебя — это послание я посылаю смертным.

Я была удивлена таким ответом.

— А им какое дело?

— Мне плевать, если им все равно. Мне не все равно. Но так я говорю им, что я здесь не для того, чтобы кормиться. Я здесь не для того, чтобы играть. Я здесь не для того, чтобы трахаться. Я здесь, чтобы быть с тобой.

Боже мой.

Что это значит?

Я не стала спрашивать, потому что не хотела знать.

Но почему мое сердце екнуло, когда он это сказал?

Я даже сама себе не стала отвечать.

Вместо этого решила спросить о чем-то гораздо, гораздо более глупом и определенно более опасном.

— Ты делаешь так со всеми своими наложницами?

Затем получила ответ на свой очень глупый, очень, очень опасный вопрос.

— Я никогда не делал так с другими наложницами.

Я почувствовала, как у меня отвисла челюсть. Понимала, что во все глаза пялюсь на него, разинув рот, и понимала, что имеются зрители. Но я была слишком потрясена, чтобы беспокоиться об этом.

Наконец, я пискнула:

— Почему тогда со мной?

— Ты — Лия.

Он решил, что ответил с полна. Меня не устраивал его ответ, но я решила не настаивать, потому что внутренне чувствовала, что лучше мне не знать ответ на этот вопрос.

Хотя на самом деле мне хотелось узнать, что это значит.

Мои глаза пробежались по комнате и вернулись к нему.

— Кто-нибудь еще так делает?

— Нет.

— Здесь нет других вампиров со своими наложницами?

— Есть.

— Но они так не делают?

— Нет, Лия.

— Почему?

— Потому что не могут.

Я почувствовала, как бокал с мартини выскользнул, но совершенно не заметила этого, он поймал его за ножку еще до того, как тот коснулся моей руки. Также я не заметила, что он поставил мой и свой бокал на стойку бара и развернул меня лицом к себе.