Шахразада - Красавец горбун
И вновь Бедр-ад-Дин рассказал о ссоре двух братьев, о заговоре при дворе царя Темира, о встрече с коварной джиннией… Не утаил он ничего, закончив свой рассказ встречей с мастером Дайярамом.
– Вот так я узнал, что изловить джиннию я смогу, но удержать ее в магической клетке не удастся, если я не найду волос из гривы белого крылатого коня.
Чем дольше длился рассказ Бедр-ад-Дина, тем более успокаивался царь аль-Михрджан. К последним словам он уже мерно и согласно кивал.
– В добрый час ты пришел к нам во дворец, о путник. Ибо я знаю и о мастере мастеров, и о тайнах ловушек для детей магического народа. Известно мне и то, что на острове ты найдешь белого крылатого коня.
– О Аллах милосердный, неужели все так просто завершится? Неужели я смогу вскоре при свете дня предстать перед своей любимой таким, каков есть на самом деле?
– Увы, мой дорогой гость, я должен тебя разочаровать. Найти крылатое животное нетрудно. Тебе будет еще проще – ибо он, так же, как и ты сейчас, существо ночное. Не составит труда и его изловить – ибо он потянется к тебе сам. Но вот укротить его будет совсем непросто…
– Укротить, о царь?
– Да, мой друг. Ибо со светом дня он захочет подняться в небо… И никакие веревки и цепи не удержат его на земле.
– Не поможет и магия?
– Увы, не поможет и магия. Ибо не нашлось в мире еще таких оков, чтобы удержали крылатого коня на земле против его воли.
– Но что же мне делать, о царь?
– Юноша, я же говорил лишь об оковах. Если же найдешь ты седло черной кожи, шитое золотом и шелком, и удила, выкованные в лунную ночь на берегу океана, конь покорится тебе сам.
– О Аллах, но где же мне найти их? Быть может, царь, ты подскажешь мастера, что кует такие удила и продает седла черной кожи?
– Увы, мой гость, на нашем острове никто не промышляет оковами для крылатых коней. Ибо мы считаем святотатством сдерживать свободу тех, кто приносит нам счастье и достаток. Хотя, увы, нам приходится продавать жеребят. Но…
Царь задумался, пытаясь как можно точнее объяснить чужеземцу древние ритуалы и приметы острова.
– Увы, щедрый царь. Значит, мне предстоит отправиться еще куда-то, чтобы найти и седло, и удила?
– Боюсь, что да, достойный юноша. Мне говорили, будто на далеких островах, что первыми встречают восход солнца, есть мастера, создающие сбрую для коней столь легкую, что благородные животные ее веса не чувствуют, и столь красивую, что даже особы царских кровей не решаются в будний день украшать ею спины своих скакунов.
– О Аллах, и далеко ли до этих островов? И как они зовутся? И какие ветры следует поймать, чтобы достичь этих удивительных мест?
– Об этом тебе расскажет мой советник. Он некогда побывал там, где первыми встречают золотые рассветы. И с тех пор бредит красотой островов и заливов, мудростью людей и природы.
Царь трижды хлопнул в ладоши и негромко произнес:
– Царю нужен мудрый совет достойного Марко!
Сколько ни вглядывался Бедр-ад-Дин в сумерки зала, но увидеть, кому отдал приказание аль-Михрджан, так и не смог. Царь же, обнаружив недоумение на лице гостя, с улыбкой заметил:
– Не только тебе, о путник, пришлось повстречаться с магическими существами. Но мне повезло уговорить их поступить ко мне на службу.
В ответ на эти слова в зале пронесся легкие ветерок, качнув пламя светильников. И вслед за ним к трону неспешно прошествовал молодой мужчина. Был он чуть старше самого Бедр-ад-Дина, однако тучен и даже на вид очень сластолюбив. Но держал себя так заносчиво и гордо, словно не аль-Михрджан, а он царит и правит на острове крылатых коней.
– Достойный Марко, не подскажешь ли ты нашему гостю, который из островов на восходе солнца может похвастать лучшими мастерами золотого шитья?
– О царь, таковым островом, без сомнения, можно было бы считать наш прекрасный остров. Но, если принять во внимание, что мы уже имеем счастье здесь находиться, то, вероятно, тебя интересуют другие острова, имеющие столь же высокую славу. К ним я бы причислил земли на полудень от княжества Райджива… Таковым можно было бы считать и остров в Южном океане, где лежит царство Имерина… Думаю, ему бы следовало отдать второе место по красоте и тонкости узора… Также неплохо было бы вспомнить и страну Канагава. Пожалуй, ее бы следовало назвать третьей. Ибо это единственная земля, где золотым и жемчужным шитьем занимаются женщины. А давно известно, что женские руки ничего достойного любования создать не могут…
Бедр-ад-Дин вскинулся, собираясь поставить на место надменного советника, но вовремя увидел насмешливую улыбку царя. Как видно, царь не без умысла задал вопрос именно так. И потому юноша предпочел поудобнее устроиться на подушках, чтобы выслушать разглагольствования недалекого советника.
– Благодарю тебя, о знаток всего на свете… А теперь не вспомнишь ли ты, где куют конскую сбрую невиданной красоты и легкости.
– О царь, я видел две таких страны. Страна франков, пожалуй, может похвастать многими видами прекрасной конской сбруи. Но железа франки не жалеют, и потому доспехи получаются красивыми, но очень тяжелыми. Что же касается упоминаемой уже страны Канагава, то именно здесь научились создавать доспехи легкие, как перо. Мастера кузнечного дела столь искусны и столь экономны, что вместо тяжких железных пластин собирают доспехи из тонких колец, создавая броню, непроницаемую для стрел и копий, но легкую и изумительно прекрасную. Что неудивительно, ибо мастера этого непростого дела все мужчины. Ведь давно известно, что истинное искусство создают лишь мужские руки, ибо мужские души привержены великому, тогда как души женские темны и низменны и в своих страстях, и в своих умениях…
– Благодарю тебя, великий знаток всего на свете, – перебил царь аль-Михрджан словоохотливого мудреца. – Мы услышали ответ на свой вопрос, и более не задерживаем тебя. Ибо знаем, как ценно время человека, что создает фундаментальный труд обо всем, что видел и пережил.
– Да пребудет с тобой благодать, добрый царь, – пробормотал, откланиваясь, тучный говорливый советник.
– Не удивляйся некоторым словам разговорчивого Марко, о гость. Увы, он склонен превозносить мужские доблести и умения, мужской разум и чувства, принижая женщин. Но этому мы не удивляемся – ведь у каждого могут быть и свои заблуждения, и свои вкусы.
– Да он просто неотесанный чурбан, твой советник, о царь… Прости меня, но быть столь заносчивым и надменным можно лишь, испытав все на свете. Он же ненамного старше меня, но уже судит с непререкаемостью оракула.
– Мой мальчик, ему еще предстоит и укрепиться в своих заблуждениях, и понять, что это лишь заблуждения, и стать мудрее. Просто всему нужно в этом мире научиться. Его привлекают лишь мужчины. Значит, некогда женщина преподаст ему жестокий, но необходимый урок…
