Всеволод Шипунский - Пансион св. Бригитты (СИ)
Затем сестра приносит кувшин тёплой воды – один на всех, и каждой плескает в её кружку. Это для низа... Тёплой воды очень мало и её разбавляют холодной. Рубашки надеваются, а панталоны, наоборот, снимаются; моют себя снизу весьма энергично. Но сестра-настоятельница смотрит, чтоб не очень уж... А то мало ли!
И вот все уже в большой спальне, в ночных рубашках, улеглись, угрелись. Сестра прошла вдоль постелей, с подозрением всё осмотрела - все лежат с закрытыми глазами и ни гу-гу. Облегчённо вздохнув, сестра тушит свет, закрывает двери и уходит.
- Роз, ты спишь? – слышится шёпот. – Роз!..
Раздаётся тихий скрип кровати и быстрые шаги босых ног. Розалия бесшумно забирается в постель к своей подруге Джейн. Та прижимается к ней всем телом, ногами, и обнимает её. Обе дрожат, греют друг друга.
- Слышала? К нам приезжает сам преподобный мистер Рочестер... – шепчет Розалия в самое ухо подруги.
- Да... А кто он вообще, Роз? – шепчет Джейн.
- Ну, кто-кто? Самый главный... По-пе-чи-тель! Понимаешь?
- Главнее директрисы?
- Конечно... Он её и назначил! А захочет, так выгонит. Он всё может.
- Ужас!.. Говорят, он сам и пороть нас будет?
- Да он не то, что нас - он кого хочешь выпорет! Даже директрису.
Смешливая Джейн представила, как порют всегда такую надменную директрису, и принялась бесшумно хохотать в подушку. Роз тоже не выдержала...
- А знаешь, какой он старый и страшный? Я его видела однажды...
- Ну??.. И какой он?
- А такой... Нос крючком, седой, морщинистый... Вылитый Фома Аквинский!
- Да ты что??
- И всех будут к нему вызывать... И что он скажет, то с нами и сделают. Может, углями будут жечь, как ту блудницу...
- Перестань, Роз! Страшно... Мы же не блудницы!
- Откуда ты знаешь? – смеялась Роз, щекоча подругу. – А если бы тебя втолкнули в келью к монаху, а? Голую! – и она запустила руку ей под рубашку. – И монах бы не устоял... Что тогда?
- Не знаю... А что тогда? И как это – не устоял?
- Дура ты, Джейн. Вот скажи, что с тобой, голой, наедине сделает мужчина, а?
- Не знаю... Срамить будет, наверное, смеяться... Ужас!
- Ну, ты святая овечка!.. Чего ему смеяться?? Ему вставить тебе нужно кое-что... вот сюда! – и Роз неожиданно вставила руку Джейн между ног. Та охнула, и принялась со смехом отбиваться. Кровать громко заскрипела...
В этот момент распахнулась дверь и на пороге выросла сестра-воспитательница: она уже давно слышала их тихий шёпот. Она быстро включила свет и подскочила к нарушительницам.
- Кто разрешал ложиться вместе?! – зашипела она. – Ах, распутницы! Розалия Смит, немедленно к себе! Завтра всё доложу матушке настоятельнице! Какие негодяйки, какой разврат!..
Через минуту свет погас, и в спальне снова воцарилась тишина...
Малышка Джейн долго ещё не могла уснуть, а когда уснула, то ей приснилось, что её, голую, вталкивают в какую-то келью и запирают там. И тут появляется чёрный монах. Ей становится жутко стыдно, она пытается как-то прикрываться, а монах хохочет и тычет в неё пальцем...
* * *
- Сестрица Марта, голубушка! Вам нужно к матушке зайти, - ласково говорила сестра Агнесса, подойдя к Марте после вечерней молитвы. – Она вас ждёт.
- Меня? А зачем, сестра?
- Уж не знаю, милая... Она скажет.
Марта, перебирая в уме все свои прегрешения, отправилась наверх.
Директриса нервно расхаживала по кабинету, когда Марта постучала.
- А, сестрица Марта! Входи, милая, - ласково говорила матушка Элеонора, не зная, как подобраться к интересующему её вопросу. - Как вам наши послушницы? Не вызывает ли кто особых нареканий?
- Нет, матушка. Особых не вызывают... – удивлённо отвечала Марта, не зная, что и думать.
- Скажи, милая... Хочу с тобой посоветоваться... Не заменить ли нам нашего шофёра в пансионе? Все же пансион для девочек, а тут – мужчина... Да и для сестёр тоже опасно!.. Долго ли до греха? Как думаешь? – и матушка уставилась на Марту округлившимися глазами, стремясь заглянуть ей в самую душу.
- Не знаю, матушка... Вам виднее! – покраснела Марта, начиная понимать, откуда ветер дует.
- А сама ты о нём какого мнения?
- Мнения? Да какого мнения... Шофёр, механик... что ещё скажешь? Каждый месяц наказания исполняет... Женская-то рука разве выпорет как следует?
- Ага, значит, ты против? – понимающе усмехнулась директриса.
- Против чего?
- Хватит дурочку валять! – разгневалась матушка Элеонора. – Агнесса!!
Стоявшая за дверью Агнесса появилась тут же. Директриса ухватила сестру Марту двумя руками за белый отложной воротник и принялась трясти её.
- Отвечай, зачем ты ходила в гараж?! – кричала она. - И не сметь врать!.. Агнесса тебя видела.
Никак не ожидавшая такого гнева, сестра Марта с испугу рухнула на колени.
- Матушка, помилосердствуйте... Я только хотела...
- Что хотела?.. Франко хотела соблазнить, мерзавка?? Блуду предаться?
- Нет-нет, что вы!.. Хотела только, чтоб он наказал... выпорол, за грехи мои...
- Да-а? И что?? – поразилась матушка.
- Да что... Выпорол. А я ему руку за это целовала...
Удивлённая директриса задумчиво прошлась по ковру туда и обратно.
- Что скажете, сестра Агнесса?.. А вы бы хотели, чтоб Франко вас выпорол?
- Меня?.. – поразилась Агнесса. - За что??
- Ха-ха! А неужели не за что?
- Так ведь... Что тут скажешь, матушка?.. Все мы грешны. И в мыслях, и в поступках...
- Вот и я о том. Грешны все, а порку получают только послушницы... Нет, ей богу, вы молодчина, Марта - очень здравая идея! – директриса уселась в своё глубокое кожаное кресло. – Отныне так и решим: после порки наших юных грешниц свою долю будут получать и сёстры-наставницы. Все, по очереди! Нечего вам чваниться и возноситься в гордыне - пред Господом все равны. Первой была сестра Марта, следующей будешь ты, Агнесса. Ты старшая наставница, и должна дать пример смирения остальным.
Лицо сестры Агнессы, никак не ожидавшей подобных последствий, вытянулось. Между нею и Франко была давняя вражда. У ней хранились ключи от погреба, где издавна стояло два бочонка красного вина для торжественных случаев, и как он её ни упрашивал, она никогда ему этих ключей не давала. Франко терпеть её не мог и называл крысой.
- Сама объявишь нам тот из семи смертных грехов, к которому более склонна. А уж Франко постарается его из тебя выбить... Прекрасная мысль, ей богу! – всё не могла успокоиться директриса. – Мне и раньше казалось, что в наших воспитательных мероприятиях чего-то недостаёт... Ступайте, милые, готовьтесь.
* * *
С раннего утра в субботу в пансионе царило необычайное оживление. Все послушницы были подняты ни свет, ни заря и брошены на всеобщую генеральную уборку. К двенадцати часам дня, когда весь пансион уже сиял чистотой, девочек переодели в новую парадную форму - длинные чёрные юбки на помочах и белые блузки с воротничками, и вся школа была выстроена во дворе. Наставницы, изрядно волнуясь, следили за порядком.
