Очень (с)нежный помощник (СИ) - Кей Саша
И вот, пока я страдала во имя нашего со Стасом светлого семейного будущего, он мне изменял!
И где!
Прямо на рабочем месте!
Я как-то чуть раньше освободилась и приперлась к Стасу в кабинет без предупреждения.
А чего предупреждать? Мы через двадцать минут собирались с ним на обед идти. Открываю дверь, а там…
Мама моя! Собеседование в самом разгаре!
Да с таким энтузиазмом, какого я отродясь у Стаса не видела.
Ну теперь понятно, почему он «так» на работе уставал.
Даже не могу сказать, что меня сильнее подкосило: сам факт измены, да еще такой пошлой, или то, что эту кандидатку мой жених драл крайне воодушевленно.
Я почти год сосу лапу, хотя хочу чего-то другого уже пососать, но мне свой леденец не давали. Тип, я к тебе отношусь с уважением, как я тебя потом целовать буду?
Мудак.
Да на фига мне в двадцать три года в постели такое уважение?
Про куни я даже не заикалась.
И так меня колбасило после этой измены, что прям я всех мужиков подозревала, что они козлы конченые.
Ничего. Отошла. На прощанье сделала Стасу сюрприз.
Съезжая из квартиры, которую он для нас снимал, насыпала ему кайенского перца в трусы.
Да не просто, а по уму. Спецом погуглила, как правильно.
Насыпала, прогладила утюгом, стряхнула, чтоб ничего не было видно, и сложила бельишко обратно в комод. Муа-ха-ха. Почувствовала себя Стенькой Разиным. Так не доставайся же ты никому.
Козел.
Это ему за мои девичьи переживания.
Слава богу, травма оказалась неглубокая, и я довольно быстро оправилась. Но только я собралась походить на свидания, как грянул конец года, и тут уж ни до чего было. Стасик, как задницей чуял, что я страдать перестала, и начал меня заваливать работой.
То есть из просто неудовлетворенной, я превратилась в замученно-неудовлетворенную.
А тут такое перед самым носом. Мускулистое, рельефное.
И мне надо строить профессиональную морду, а не глазки.
Эх… Какие плечи, какая талия.
Будто почувствовав, что мои мысли приобретают нерабочий настрой, Андрей оборачивается ко мне.
И спереди вид тоже закачаешься. На таком хотя бы просто полежать. Косые мышцы пресса так и провоцируют погладить, лизнуть… Господи, мне нужен, как кошкам, этот как его, контрасекс.
– Выпьешь? – спрашивает Андрей, походу, спалив мой масляный взгляд.
Ого, мы уже в столовой. А я, засмотревшись, и не поняла.
– Чуть-чуть, – скромно соглашаюсь я, потому что во рту резко вдруг пересыхает.
Уж больно взгляд у генерального грешный.
Он вот только смотрит, а мне кажется, будто он прикидывает, как меня разложить.
Разумеется, я выдаю желаемое за действительное, но организм отказывается это понимать.
– Садись на барный стул, – говорит босс.
– Да я вот тут с краешка… – указываю на вполне удобное кресло.
– Я сказал, на барный стул, – жестко повторил Андрей.
И от этого тона, такого стального, но обернутого в бархат, у меня внутри сладко вздрагивает.
Глава 4. В любой ситуации надо оставаться профессионалом
Вот сейчас я прониклась.
Прям по самые надпочечники.
Или где там синтез гормонов происходит?
Сразу видно, мужик привык к подчинению. У меня и в мыслях больше не возникает ослушаться.
Я взбираюсь на барный стул, стоящий у окна, и понимаю, что это сплошная провокация. Если сесть нога на ногу, то подол задирается по самое «не балуйся».
Если ноги не заплетать, то коленки разъезжаются, и эффект ещё веселее.
Пока я ёрзаю, босс что-то нам наливает и теперь, подойдя ко мне вплотную, протягивает широкий стакан.
Его бедро задевает мое колено, и меня прошивает молния. Дедушка Мороз, пошли мне плохого мальчика в следующем году, а то, если так и дальше пойдет, я опозорюсь прямо на работе, набросившись на нив чем неповинного человека.
Андрей так близко, что я ёрзаю ещё сильнее, платье от этого ведет себя еще неприличнее.
Когда я забираю стакан, наши пальцы соприкасаются, и во рту разворачивается настоящая Сахара. И у меня четкое ощущение, что босс знает, что я испытываю. От этого мне стыдно, неловко и жарко.
Разнервничавшись, я, не глядя, делаю глоток и понимаю, что хлебнула нечто очень крепкое. Оставляя яблочное послевкусие, обжигающая жидкость прокатывается по горлу, бухается в желудок и оттуда расползается теплом по всему телу, превращая меня немного в тряпочку.
И эта тряпочка грозится стать очень мокрой, потому что генеральный усаживается в облюбованное мной кресло как раз строго напротив меня и внимательно рассматривает.
И под этим взглядом мне ещё жарче.
Видимо, алкоголь пагубно сказывается.
– Прежде чем мы проверим твоё владение языком, – бархатистый тон пробирает меня до самого донышка. Никогда не думала, что могу так реагировать на голос. Как он это делает? – Как тебя зовут?
Да. Точно.
Собеседование.
Надо взять себя в руки. Я не кошка, а сейчас не март месяц. И этот мужик мне не светит, хотя очень жаль.
Босс сидит, широко расставив ноги, и выглядит в таком ракурсе очень перспективно.
Там явно больше, чем у Стаса.
Кажется, мне пора покупать вибратор.
– Таня, – я облизываю губы, осознав, что Андрей перехватывает мой голодный взгляд, но он и бровью не ведет. Джентльмен. – Татьяна Зимина.
Глаза генерального гипнотически мерцают в приглушенном свете столовой. Я как на сцене и буквально кожей ощущаю, как растет напряжение вместе с моей температурой.
– Ты понимаешь, что у тебя не будет права голоса? Все, что я потребую, выполнять нужно беспрекословно. Я бы даже сказал безропотно.
Молча киваю. С таким боссом любая инициатива должна быть тщательно согласована. Андрей вопросительно приподнимает бровь. Я догадываюсь, что он хочет услышать голосовое подтверждение.
– Конечно, ваше слово закон.
И снова темный хищный огонь полыхает во взгляде генерального.
– А ты мне все больше нравишься, Таня Зимина, – усмехается он, вызывая у меня канкан из мурашек. – Значит, так, – он поднимается со своего места и плавно движется ко мне, позволяя мне познакомиться с таким явлением, как тахикардия. – Стонать можно, возражать нельзя, ясно?
Разумеется, ясно. У меня хоть и маленький профессиональный опыт, но я уже уловила, что начальство не терпит возражений, и стонать сотрудники могут, как угодно, лишь бы выполняли поставленный план.
Тем временем, босс приближается. Продолжая разглядывать меня, обходит и встает за спиной.
– Я спросил: «Тебе ясно, Таня?».
Божечки-кошечки!
– Ясно, – хрипло отзываюсь я, чувствуя его дыхание на своей макушке. – Стонать и не возражать.
И допиваю залпом остатки в стакане, позабыв, что там термоядерное пойло.
В глазах аж темнеет, я совсем не привыкла пить что-то крепче молодого вина. Пока я восстанавливаю дыхание, Андрей забирает из моих ослабевших пальцев опустевшую тару.
Но кислород отказывается поступать совсем, потому что я чувствую, как на мое плечо ложится тяжелая горячая ладонь. Она скользит вперед и вниз, спускаясь по тонкому трикотажу, и накрывает грудь.
Мамочки?
Это, что, проверка?
Слегка сжав плоть, рука возвращается наверх и заныривает в вырез платья.
Только стремительным опьянением можно оправдать, что вместо того, чтобы ударить наглеца по рукам, я выдыхаю с еле слышным стоном.
Ну то есть, можно сказать, я выполняю распоряжения руководства.
На мне сегодня бесшовный лиф спортивного типа, и Андрею без всяких осложнений удается проникнуть под тонкую ткань и прикоснуться шершавыми подушечками к соску, который тут же напрягается.
Наверное, я должна показать, что не такая, что я настроена на серьезную работу, но вторая рука босса поглаживает мое бедро, и я безвольно опускаю ресницы, чтобы не видеть глубины своего падения.
Меня определенно после этого уволят.
Теплая ладонь проходится до колена, потом совершает обратное движение, задирая недлинный подол. Тоненьких колготок как будто нет совсем, но генерального они все равно не устраивают.
