Мой запретный форвард (СИ) - Морф Кейт

— Анисимов! — я закатываю глаза, но губы все равно предательски дрожат от улыбки. — Ты неисправим.

— Что поделать, — он разводит руками. — Но вообще все еще проще. Я просто вставляю рекламу в свои ролики.

— И что же ты рекламируешь? Средство от геморроя?

Ярослав чуть не давится смешком.

— Да ты сегодня в ударе!

Я довольно посмеиваюсь, но он вдруг вспоминает что-то, морщится и признается:

— Самое стыдное было рекламировать презервативы.

Я удивленно приподнимаю брови.

— И что тут стыдного?

— Ну, не знаю. Представь: ты выкладываешь ролик про быт и питание спортсменов, а тебе подсовывают интеграцию «защити себя и партнера».

— По-моему, наоборот, это самая полезная от тебя реклама. Тебя смотрят миллионы людей. Так что у тебя была просветительская миссия, так сказать.

— О-о-о, — Ярослав довольно цокает языком, — вот поэтому ты и умная, а я просто красивый. Отличная команда.

Он тихо смеется и вдруг крепче прижимает меня к себе.

Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается под моей щекой, как тепло его рук расползается по мне, как медленно растворяется напряжение и даже боль постепенно стихает.

— Ты слишком самоуверен в себе, — шепчу я уже полусонно.

— Знаю, — тихо отвечает он в мои волосы.

Анисимов не двигается, просто сидит и обнимает меня, иногда проводит ладонью по моим волосам.

Где-то в углу под потолком мерцает слабый свет от фонаря, за окном шуршит ветер.

И в этой приятной обстановке я быстро и спокойно засыпаю.

ГЛАВА 39.

Полина

Просыпаюсь от того, что что-то теплое и тяжелое прижато к моему боку. А потом я понимаю: это не «что-то», это кто-то.

Открываю глаза, в комнате уже светло.

Ярослав спит рядом, уткнувшись лицом в подушку, волосы взлохмачены, дыхание ровное. На нем только футболка и спортивные штаны.

А на мне его рука. Его рука спокойно лежит на моей талии!

Вот блин!

Я аккуратно пытаюсь высвободиться, но не получается. Его ладонь только сильнее прижимает меня.

— Яр, просыпайся, — шепчу я и слегка толкаю его в плечо.

Он что-то мычит, затем морщится от света и наконец-то открывает глаза. У него сначала мутный и непонимающий взгляд, но он быстро ловит фокус.

— Полина?! Тебе плохо? Что-то болит?

— Нет, — шепчу я, привставая на локте. — Уже семь часов.

Он замирает на пару секунд, а потом, будто его током ударило:

— Твою мать! Семь?! Я на тренировку опаздываю!

— Доброе утро, — бормочу я, с трудом сдерживая смех.

Анисимов мгновенно катапультируется с кровати, растерянно оглядывается и не может сообразить, где он вообще находится.

— Бляяя, — тянет он, — мне же влетит от Василича.

На автопилоте он натягивает кроссовки, ищет телефон или еще что-то, и в этом хаосе вдруг останавливается напротив меня.

Несколько секунд он зависает на мне, а потом он так естественно, как будто так и должно быть, наклоняется и чмокает меня в губы.

— Все, я помчал, — бросает он уже на ходу.

Дверь хлопает, а я как статуя сижу на кровати. Мозг медленно догоняет, что вообще произошло, и я улыбаюсь, касаясь своих губ.

И почему-то внутри все переворачивается.

После завтрака я долго хожу вокруг спорткомплекса, ищу повод не заходить. Не знаю, зачем вообще пришла. Наверное, чтобы убедиться, что все происходящее не сон.

Но стоит мне только переступить порог арены, как я слышу строгий голос отца. Он, как обычно, орет на весь каток.

Тренировка в самом разгаре: ребята раскатываются, клюшки стучат, лед крошится.

Я встаю у стены в тени, прямо рядом с техническим входом. Не хочу, чтобы отец меня заметил. Не хочу, чтобы вообще меня кто-то заметил.

Но Ярослав как будто чувствует мое присутствие. Он оборачивается и стреляет прищуренным взглядом именно в мою сторону.

Я невольно задерживаю дыхание и вижу, как уголок его губ медленно тянется вверх.

Анисимов делает круг, еще один, просто тренируется. Но каждый раз, когда он проносится мимо меня, он смотрит так, что внутри все трепещет.

Отец кричит:

— Анисимов! В ноги, мать твою, в ноги!

Я вздрагиваю, а Яр только усмехается и кивает, не сводя с меня глаз. Потом еще круг, почти незаметно его губы шевелятся:

«Доброе утро».

Я понимаю по движению губ, что он сказал, и не могу сдержать улыбку. Ту самую, от которой в груди щекотно и тревожно одновременно.

Папа снова орет что-то про дисциплину и финал, но я уже ничего не слышу. Мне хочется остаться здесь хоть на минуту дольше. Просто наблюдать, как он катается.

Но мне нужно возвращаться к своей работе. После часа заполнения ненавистных мне бумаг, я выхожу из кабинета и направляюсь к залу ЛФК.

Тренировка только закончилась, и ребята один за другим вываливаются из катка, смеются, толкаются и матерятся.

И самым последним появляется Анисимов. Весь насквозь мокрый, шлем и клюшка в руках, волосы липнут ко лбу, щеки раскраснелись.

И, конечно, этот самодовольный взгляд.

— Прячешься от меня, Терехова? — усмехается он и подлетает ко мне.

Я мгновенно отступаю и чувствую спиной стену. Он упирается свободной рукой в стену в сантиметре от моего лица.

— Ярослав, ты весь мокрый, — морщусь я. — Фу!

Он низко посмеивается.

— Так пахнет настоящий мужчина. Привыкай.

— Получил от отца за опоздание?

— Да. Но я свой косяк честно отработал.

Ярослав не двигается, смотрит на меня сверху вниз, глаза чуть прищурены.

— Ты на обследовании была?

Я закатываю глаза.

— Была, все нормально.

— Не врешь?

— Нет. Все, мне пора.

Он еще секунду изучает меня, будто пытается поймать ложь в моих глазах. А потом все-таки отступает, но, уходя, скользит пальцами по моему запястью.

— Тогда иди, — тихо говорит он. — Но, Полин…

Я поворачиваюсь.

— Что?

— Если что-то заболит, сразу ко мне.

— Ты теперь у нас врач?

— Угу. Хоккейный шаман.

Я обхожу его и быстро направляюсь по коридору. Сердце все еще бьется как после бега.

У кабинета ЛФК слышен гул: мужские голоса, смех, что-то гремит. Я уже хочу войти, но вдруг слышу имя Анисимова и замираю.

— А где это Яр всю ночь пропадал? — спрашивает Димон, я уже различаю их по голосам. — У блонды из группы поддержки?

Раздается громкий смех.

— Нет, — отвечает Демьян. — Он у Тереховой был.

Я слышу, как кто-то присвистывает.

— Они че, мутят? — это Пашка. — Василич его точно за яйца подвесит.

— Да не мутят они, — спокойно кидает Демьян.

Раздается какой-то шорох, я прислушиваюсь.

— Василич сам подошел к Яру и попросил, чтобы он с Полинкой подружился. Чтобы та не улетела в Канаду со своим бальником.

Снова слышится смех, а у меня внутри все разлетается на осколки.

Вот и все. Вот зачем было все это. Ночные разговоры, провокационные взгляды, лед посреди ночи, шарики, поцелуй…

Показуха. Спектакль. Постановка.

Чтобы я осталась, чтобы послушная девочка не сорвалась обратно в Канаду.

Внутри все обрывается. Я медленно достаю телефон из кармана, экран вспыхивает. Пальцы дрожат, но я все равно продолжаю искать нужное имя.

И, нажав на вызов, жду, когда пойдут гудки.

ГЛАВА 40.

Яр

Раздевалка гудит, как улей, а я сижу в углу в наушниках и настраиваюсь на игру.

Вот и долгожданный финал. Самый важный матч в сезоне.

Нам предстоит выйти против «Металлистов». Там все огроменные шкафы, удары такие, что нашего Димона снесет вместе с воротами.

Но мы заряжены, Василич постарался.

Все уже завязали шнурки, кто-то орет про удачу, кто-то лупит клюшкой по лавке, а я стараюсь ровно дышать: вдох и выдох.

В голове план простой: рвать и забивать.

Телефон лежит рядом, на сумке. Я периодически на него смотрю, мои сообщения Полине до сих пор не доставлены.