Эмма Аллан - Грубая торговля
– Мне кажется, что теперь нам пора домой.
И она тронула Гэри за руку.
– Нет-нет! Не уходите! – неожиданно всполошилась Лиза. – Я очень люблю танцевать и многое уже умею. Пожалуйста, посмотрите!
Вся сонливость Лизы сразу же исчезла. Она подбежала к одной из колонн, в которую, как только теперь заметила Клер, была вмонтирована стереосистема, и включила ее. Комнату наполнили звуки саксофона, исполняющего мелодию модной песенки «Моя смешная Валентина».
Еще до того, как Клер поняла, что сейчас произойдет, Лиза освободила центр кофейного столика от бокалов с шампанским и легким прыжком взлетела на него. Обхватив себя руками, Лиза в следующую секунду подняла их над головой. Потом опустила к пупку, чтобы еще через долю секунды закрыть ладонями маленькие полушария грудей. Все это делалось в высшей степени пластично и строго в такт игравшей музыке.
Реакция на это Клер была недвусмысленной. Если бы десять минут назад кто-нибудь спросил, как бы она отнеслась к экзотическим танцам, исполняемым в полуметре от нее некоей полураздетой девицей, Клер бы фыркнула и сказала, что такого просто не может быть. Но теперь она так бы уже не ответила. Гибкое извивающееся тело девушки просто загипнотизировало Клер. Она смотрела на танцующую Лизу и не могла оторвать от нее глаз. Более того, Клер вдруг почувствовала, что ее пульс начинает биться все быстрее и быстрее.
Судя по тому, что Гэри вдруг положил ладонь на бедро Клер, он был так же увлечен танцем Лизы, наполненным чувственностью и… сексом. Клер на мгновение оторвалась от завораживающего зрелища и взглянула на Гэри. По его глазам она поняла, что он ищет в ней союзника, чтобы остаться. И нашел. Ибо волнение и возбуждение были написаны на лице Клер. Гэри улыбнулся ей и снова повернулся к столу, на котором американка продолжала исполнять свой танец.
А та тем временем, сбросив панталоны, опустилась на четвереньки, разведя в стороны бедра. Клер внимательно следила за тем, как правая рука Лизы проскользнула между ног и принялась ласково поглаживать ягодицы, сопровождая это медленными круговыми движениями всей нижней части тела строго в такт музыке. Голова Лизы повисла, мотаясь из стороны в сторону и подметая длинными волосами покрывавшее стол стекло.
В следующий момент Лиза еще шире раздвинула ягодицы, выставив на обозрение не только анальное отверстие, но и половые губы. Пальцы Лизы тут же раздвинули их, и Клер увидела влажный, блестевший на свету клитор.
Не изменяя позы, Лиза ввела один палец во влагалище. При этом у нее вырвался стон, в котором слышалось неподдельное наслаждение. Она добавила второй палец… Потом – третий… И глубоко проникла ими в свою женскую плоть.
Клер воспринимала каждое такое движение как проникновение в собственное тело, которое тут же охватила сексуальная дрожь. С трудом она смогла подавить готовый вырваться и из ее груди страстный стон. А рука Гэри уже очутилась у нее под юбкой и медленно подползала к заветному месту. Клер перехватила жадный взгляд Малькольма на ее оголившиеся бедра. Тот тут же поднял глаза, и их взгляды встретились. Малькольм улыбнулся, и Клер поняла, что он отлично видит все, что с ней происходит.
Изящным, почти балетным движением американка убрала руку, пальцы которой проникали внутрь, и легла на живот, лицом к Малькольму. После чего поползла подобно змее к нему. При этом ее ягодицы, казалось, продолжали танцевать.
Малькольм отодвинулся на самый край софы. Лиза сделала еще одно движение вперед, свесилась головой через край столика и, упершись обеими руками в колени Малькольма, утопила лицо между его бедрами. Ее тело стало своего рода мостом между софой и столом. Клер заметила, как Малькольм просунул руку между ног и прямо перед лицом Лизы на мгновение мелькнула головка его возбужденного члена. Она тут же со стоном взяла ее губами и втянула в себя.
В тот же момент Клер почувствовала ладонь Гэри на своем лобке. Он прижал нейлон ее трусиков к половым губам, сквозь ткань нащупал клитор и стал осторожно сжимать его, поднимая то вверх, то вниз. Клер почувствовала, что начинает таять от наслаждения. Все ее тело вожделенно дрожало. Она даже не сразу сообразила, что в это состояние ее привел эротический танец Лизы. Ладонь же и пальцы Гэри лишь завершили начатое, доведя растущее в Клер страстное желание почти до апогея.
Клер никогда не считала себя строгой моралисткой и блюстительницей условностей. Но все же пуританское начало в ней было сильным. Сейчас это чувство требовало от нее немедленно подняться из-за стола и уйти отсюда. Она никогда не позволяла себе оставаться в комнате, в которой какая-либо другая пара занимается сексом. Конечно, Клер видела немало порнографических фильмов, хотя они не производили на нее сильного впечатления. Но в реальной жизни она не могла спокойно смотреть на то, что сейчас Лиза вытворяла с Малькольмом, а Гэри – с ней самой. Это напоминало отвратительную оргию, и внутренний голос твердил Клер, что они уже зашли слишком далеко. Аналогичное ощущение было у нее во время их последней интимной встречи с Дэвидом Олстоном. Но тогда Клер чувствовала отвращение. Сейчас же такого ощущения у нее не было. И если бы Клер захотела быть честной сама с собой, то не могла бы не признаться, что ею овладел непреодолимый сексуальный призыв изведать нечто такое, чего она еще не знала и о чем только смутно могла догадываться.
Ладонь и пальцы Гэри были неумолимы. Но они не мешали ей наблюдать за тем, как голова Лизы то поднималась, то опускалась между ног Малькольма, а губы то отпускали его член, то втягивали его снова. Малькольм же продолжал жадно смотреть на оголенные бедра Клер.
С гибкостью акробата Лиза, разжав губы и отпустив член Малькольма, упала на спину и совершенно вертикально подняла ноги. Клер невольно бросила взгляд на член ее партнера. Он был совершенно мокрым после пребывания во рту Лизы. Но оставался набухшим, с вздувшимися венами. Кожа только наполовину скрывала головку. Лиза протянула руку, сжала член между указательным и большим пальцами и принялась вертеть в разные стороны. Малькольм громко застонал. Она же согнула ноги, чуть выгнулась вверх и вставила его член себе в лоно, где тот утонул без остатка.
Гэри, также наблюдавший всю эту сцену, уже не мог больше терпеть. Он встал, сбросил брюки, рубашку и боксерские трусы, освободив свой затвердевший от непреодолимого желания член.
– Чудесно! – одобрительно сказала Лиза.
– Чего ты от меня сейчас хочешь? – прошептала Клер.
Ей нужна была помощь. Ибо еще никогда она не попадала в подобную ситуацию. Все, что сейчас происходило в этой комнате, казалось Клер верхом безнравственности и распутства. Но именно моральный запрет на такого рода эксцессы, некое табу, которое нельзя преступать, вселяло в Клер совершенно противоположное желание. Она вдруг почувствовала, что хочет преступить запретную черту. К тому же отступать было уже поздно. Слишком поздно!..
