Недотрога для Сурового (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна
– Пожалуйста! Немного времени. Я подумаю, Лена успокоится немного…
– В наших отношениях я где-то присутствую или есть в твоих планах? – шутливо обижается Суровин, но в его глазах шторм постепенно затихает. – Ты понимаешь, что я буду пользоваться запрещёнными приёмами?
– И соблазнять меня? – спрашиваю с улыбкой.
– Нет, соблазнять не стану. – на полном серьёзе заявляет он. – Пока не примешь решение, близости между нами не будет.
Самую малость я испытываю обиду. Но он прав, если я сомневаюсь в себе, то ни к чему вводить себя в ещё большее заблуждение. Физическая близость сопряжена с целой кучей эмоций, и слишком легко подменять понятия, испытывая их.
Суровин коротко, но крепко, обнимает меня, словно прощается, отходит на несколько шагов, проговаривая себе под нос:
– А я, старый дурак, голову ломал…
– Что? – переспрашиваю я, думая, что чего-то недопоняла.
– Я хотел сделать тебе подарок, – отзывается Сергей Дмитрич. – Не знал, что он окажется так актуален… Обещай, что примешь его, Юль.
Смотрит мне в глаза. Ждёт ответа, пока я судорожно соображаю.
Могу ли я принять его подарок сейчас? Не обяжет ли он меня принимать решение в пользу отношений, даже если разумом я пойму, что дело зряшное?
– М-м-м, – протягиваю невнятно. – Смотря, что это за подарок?..
– Я решил, что тебе неплохо было бы отвлечься от всех этих стрессов, заняться тем, что ты любишь… – Мне кажется, или он смущается? Я заинтригована.
Во все глаза смотрю, как мужчина извлекает из небольшого шкафа яркий подарочный пакет. Что там?Краски?
Сергей Дмитрич протягивает его мне, и я с любопытством заглядываю внутрь. В бумажном пакете лежит коробка.
Я чуть хмурюсь и извлекаю её. Приподнимаю крышку и краснею. В аккуратной коробке приятного мятного цвета лежит чёрное кружево. Какой-то немыслимый комплект нижнего белья. Явно дорогое, изысканное.
– Этот подарок был больше для меня, – усмехается Сергей. – Надень, когда будешь готова двинуться дальше… А основной подарок на дне коробки.
Я вижу, каких трудов ему стоит перестать смотреть на коробку в моих руках, разглядывать кружево, представляя в нём меня, и мне становится грустно. Что, если мои сомнения и нерешительность испортят хрупкую связь между нами, которая вспыхнула словно сама по себе?
Суровин нехотя возвращается к делам, оставив меня в стороне самостоятельно принимать решение, стоит ли поднять комплект и увидеть подарок сейчас или же отложить до возвращения домой. Но мне хочется увидеть его сейчас, и я приподнимаю мягкое невесомое кружево, чтобы найти конверт.
Вскрыв его, я перечитываю трижды. Дыхание учащается, и я плюхаюсь на подоконник, размазывая слёзы по лицу.
Сергей Дмитрич, тяжело вздыхая, снова подходит ко мне, и я упираюсь лбом в его грудь. Он гладит мою спину, руки, волосы, успокаивая и поддерживая меня.
– Я такая глупая, да? – спрашиваю я с грустным смешком. – Ты, наверное, уже жалеешь, что связался со мной?
– Нет, Юль. Не жалею. – серьёзно отвечает он. – И ты вовсе не глупая. Испытывать сомнения – это абсолютно нормально.
– Даже когда ты столько делаешь для меня? Больше, чем кто-либо другой когда-то делал…
Суровин бережно обнимает меня, прижимая теснее к себе.
– Это ни к чему тебя не обязывает. Ничего из того, что я делал, не было хитрым способом манипулировать тобой. Тебе нужна была помощь, я помог. Всё. Ты ничего не должна давать в ответ.
– А это?.. – киваю я на конверт.
– Я хочу, чтобы ты отвлеклась от проблем и забыла обо всех печалях, ягода. Хочу, чтобы ты отвлеклась на то, что тебе нравится. – Мужчина целует мою макушку. – Кажется, это лучшие курсы живописи, какие только можно отыскать в столице. Полгода тебя будут учить всему, а потом организуют выставку работ. Возможно, кто-то купит твои картины прямо там, но даже если и нет, всё равно, Юль, это будет хорошим вкладом в развитие твоего таланта. У тебя будет старт, который облегчит дальнейший путь в искусстве.
– Спасибо, Сергей! – искренне благодарю его.
То, что он делает для меня, кажется невероятным. Вроде бы это должно развеять все сомнения, но лишь подкрепляет их. Я не хочу однажды понять, что никогда не любила мужчину, который проявляет заботу, внимание и интерес даже к самым мелочам, вроде моего увлечения рисованием. Я не хочу умалять значение его действий и принимаю их во внимание, но ведь этого недостаточно, чтобы принять однозначное решение. За счастье нужно бороться, но будет ли оно стоить затраченных сил? Я не хочу разочаровываться. Я не хочу разочаровывать. И мне очень страшно.
– Пожалуйста. С удовольствием посмотрю твои работы на выставке, – улыбается он. На секунду уголок его губ дёргается, но он удерживает её, когда продолжает: – Даже если ты решишь не продолжать отношения, Юль, я всегда буду рад знать, что ты в порядке. И всегда буду поддерживать и заботиться о тебе.
Мужчина сжимает мою руку, словно прощаясь, и возвращается к своим делам. Некоторое время я размышляю, что мне очень хочется сейчас броситься к нему на шею и быть с ним, но импульсивное решение не избавит меня от сомнений, которые отравляют радость и счастье. И я тоже приступаю к работе, ни на секунду не переставая размышлять.
Так проходят дни. Сергей Дмитрич не предпринимает никаких попыток давления. Мы перебрасываемся незначительными фразами, реже – заводим беседы. Обо всём, кроме очевидного. Единственную тему, которую я хочу обсуждать – тему наших отношений, мы больше не обсуждаем.
Каждый вечер я выслушиваю подробный отчёт Лены о безрезультатной слежке за отцом и в глубине души испытываю облегчение. Мне проще знать, что он ждёт моего решения, чем коротает время с новой фавориткой.
В середине октября неожиданно выпадает снег. Почему-то от этого явления на душе становится неспокойно. За завтраком Лена, которая вернулась вчера позже обычного, когда я уже уснула после вечернего занятия в школе искусств, вываливает на меня новости.
– Только представь! Попался папочка!
У меня моментально пропадает аппетит, и я смотрю на подругу в ожидании подробностей. Она же неспешно делает несколько глоточков кофе и надкусывает круассан.
– Тыеёувидела? – отстранённо поторапливаю Ленку. От волнения у меня потеют ладони и пересыхает во рту.
Лена кивает:
– Да! Больше месяца никаких намёков не было, представь! А вчера… как ни в чём не бывало папочка повёл в ресторан эту дуру!
– Кто она?
– Элька!!! Наша Элька, секретутка декановская! – вопит подруга.
– У них было свидание?! – возмущаюсь я.
– Да встреча какая-то, – отмахивается она. – В смысле, папа с кем-то встречался, а она его сопровождала. Но выглядело всё так, словно они пара. Да и что, думаешь, он потащил бы Эльку в ресторан, если бы у них не было романа?
Я задумчиво кусаю губы. Сомневаюсь, что у Суровина вспыхнул роман с Элей, но зачем-то он её позвал с собой. Возможно, его встреча предполагала наличие «+1», возможно, вынудили другие обстоятельства, но теперь у помощницы Льва Борисовича есть причина заскакивать по-дружески к завкафедрой, а там уже может вспыхнуть и взаимный интерес.
Эта простая мысль бьёт по мне, словно током. Яне хочу, чтобы у Сергея вспыхнул вдруг интерес к Эле. Я не хочу, чтобы его интерес когда-либо проявлялся к любой другой женщине. Малейший намёк на это вызывает у меня прилив желчи и злость. Я ревную. Ревную и злюсь, чёрт возьми, потому что онмой! Потому что ялюблюего и хочу, чтобы мы были вместе. Попытались, по крайней мере. И неважно, если в итоге это не приведёт ни к чему глобальному. Даже если мы в итоге разойдёмся, как тысячи других пар, даже если дело у нас не зайдёт дальше этого романа, главное, что мы – я и он – будем счастливы здесь и сейчас. Я никогда не узнаю, он ли начертан мне судьбой, если не решусь попробовать.
Сомневаться – это нормально. Это естественно. Это заложено природой. Но отказываться от любви из-за страха, что не получится, это несусветная глупость!
