Княжна (СИ) - Дубравина Кристина "Яна .-."

Желаю приятного прочтения!

У Чистопрудного бульвара не припарковаться нигде особо, но Пчёлкину удалось найти место у обочины в пяти-семи метрах от главного входа в «Ажур», из наружных колонок которого играл, зазывая внутрь юношей и девушек, «Modern Talking». Витя сидел в салоне своей машины, крепко сжимая руль, словно в любой момент думал нажать на газ, уехать прочь, после себя оставив место возле поребрика и горький дым от горячих шин, когда без семи минут восемь увидел на горизонте Князеву.

Девушка шла к бару в костюме, который шел ей до невозможности. В особенности в глаза Вите бросилась синяя блузка, замеченная им ещё в чемодане Князевой. Аня держала на плече небольшую сумку, больше напоминающую клатч, остановилась, когда подошла к главному входу паба, оглянулась по сторонам. Автомобиля Пчёлкина не знала, а Андриса в толпе не увидела, поэтому чуть потопталась на месте, а потом, выдохнув, отошла к небольшой скамейке.

Даже на оживленной улице, даже в салоне авто Витя услышал, как перестукивались по асфальту каблуки Ани.

Сама назначила время, место. Пришла раньше. И сидела теперь, такая красивая, в одиночестве. А Пчёлкин даже подойти не мог к ней; Анна поймёт ведь сразу, что не случайно они пересеклись.

Умная, зараза.

Витя крепче сжал руль под пальцами, едва ли в состоянии не удариться лбом о клаксон, на всю округу бибикая. Почему-то стало тяжело дышать.

Анна сидела на скамейке, поджав под себя ноги. Ветер июньский поднимал юбки проходящих мимо девушек, которые с криком и смехом хватались за подолы, и трепал волосы Князевой. Она их в тот день собрала крабиком, прямо как на свадьбу Сашкину, и казалась Пчёлкину иностранкой, потерявшейся в новом месте, присевшей отдохнуть и разобраться в незнакомом городе, постройки которого больше напоминали каменные джунгли.

Он потянулся за сигаретой в надежде хоть так время потянуть, чтобы не сойти с ума, сжимая до боли в фалангах руль. Достал пачку «СаМца», быстро щёлкнул зажигалкой у кончика сигареты и затянулся с такой жадностью, словно дышать мог только через фильтр сигареты.

Когда Пчёла сделал первый затяг, часы в автомобиле показывали девятнадцать пятьдесят четыре. Когда он щелчком отправил прогоревший фильтр на дорогу, где его почти сразу переехал беленький «Москвич», стрелки сместились лишь на две минуты.

Дьявол. Время вообще не двигалось.

Витя откинулся на спинку водительского сидения, словно не мог долгое время в одном положении находиться, застучал по полу автомобиля в такт мелодии, которую напевать себе под нос стал, и посмотрел на Анну, что так и сидела на скамейке, кажется, за всё это время не шелохнувшись ни разу. Она ладони на коленях сжала, смотрела в левый нижний угол и головы не поднимала, красных губ не разъединяла.

Как окаменевшая Афродита современности.

В миг, когда минутная стрелка совершила ещё один оборот вокруг циферблата, Пчёла вдруг понял, что не знал, для чего сидел в автомобиле. Зачем в шпиона играл? Ведь Витя сам попросил человечка, что находился на побегушках у Белова, проследить за рижским гостем, чтобы тот точно на Украину уехал, и довольно оперативно получил звонок, что Озолс отбыл в Винницу. Ведь увидел Анну у «Ажура».

Чего ещё ждать мог?

Вероятно, Князева до пятнадцати минут, до полдевятого край, посидит у бара, а потом вернётся домой без пересадок на метро, дойдя до Курской станции. Подумает, что друг… забыл про неё. Или уехал раньше положенного срока.

Или, трясясь в вагоне метро, вспомнит вдруг, как Пчёла с Андрисом в авто одно садился, и сложит недостающие частички паззла воедино. Поймёт всё.

Умная, зараза.

Витя сам себе яму вырыл, но понял это только в момент, когда уже в могиле стоял, когда черенок лопаты огрел по затылку, тротилом взрывая нервные клетки. Осознание этого факта, что по быстроте и внезапности своей напоминало вспышку молнии, выбило воздух из лёгких.

Пчёлкин зарылся в волосы свои, откидываясь снова на спинку автокресла, и через несколько секунд сжал их в кулак, словно вырвать хотел.

Сука!..

«И какой смысл теперь вообще прятаться в машине? Если она додумается по итогу — не сегодня, так завтра…» — спросил у себя и ответа не нашёл. Стало совершенно противно; прокуренный салон стал душить никотином, запах которого проник всюду — в кожу салона, в собственные руки, в одежду.

Пчёлкин выдохнул тяжело. Желание уронить голову на клаксон стало медленно перерастать в потребность.

Анна сидела на скамейке, когда к ней подсел какой-то сопляк в растянутой майке, в каких раньше ходил сам Пчёла. Да и внешне на молодого Витю пацан удивительно походил; волосы такие же русые, меж пальцев горела сигаретка, на шее — обилие цепей, купленных на Люблинском рынке.

Пчёлкин нахмурился чуть ли брезгливо; что, неужели раньше на людей такое впечатление производил? Да как клоун же выглядел!..

Князева поднялась со скамейки, явно собираясь уходить, но копия Пчёлы, рожденная где-то в середине семидесятых, не потерпела такого легкого поражения. Мальчишка обогнул Анну, которая и без каблуков была бы выше школьника, и нагло за пальцы её взял.

Витя видел, как шевелились губы пацана, и в голове будто сами по себе возникли слова, которые юнец говорил Князевой с уверенностью, с какой говорил сам Пчёла, когда ещё был выпускником старшей школы:

«Позвольте пригласить вас выпить, мадам! Любой шот за мой счёт, ха-ха! И, поверьте, вы нисколько не пожалеете! Я живу неподалеку, и, если вам станет душно в толпе, я точно знаю, где вы сможете прийти в себя… Ну, что же вы убегаете, милая? Я же лишь хочу предложить свою компанию!..»

Пчёлкин поджал челюсти так, что зубы пронзило тупой болью. Кровь закипела, забурлила в жилах, стуком сердца перекрыла даже шум вечернего города.

Аня всё отмахивалась от скользких рук сопляка, ищущего себе девчонку на ночь, но настойчивый хмырь никак не унимался.

И тогда Пчёла всё-таки надавил на клаксон. Громко, протяжно, не убирая ладони несколько долгих секунд. Машина гудела, обращая на себя чуть ли не всеобщее внимание; какая-то бабка ругнулась, как любой человек преклонного возраста, недовольный чуть ли не каждой мелочью, но Пчёла отпустил гудок, только когда парочка обернулась на шумящий автомобиль.

Пацан замер, увидев машину. Явно не знал Пчёлкина, но, как любой уважающий себя мальчуган, понял, что отнюдь не простой работяга сидел за рулем поддержанного «немца». Он открыл рот, посмотрев на BMW седьмой серии, и быстро ретировался, решив, по всей видимости, оттачивать свои навыки пикапа на других дамочках, которых возле «Ажура» было пруд пруди.

А Анна, с неким сомнением посмотрев на автомобиль, рискнула всё-таки поднять взгляд на переднее стекло. Пересеклась взглядом с Витей, что сидел за рулем.

Тогда под рёбрами у Пчёлы разбили бутылку коктейля Молотова; загорело, вспыхнуло и обуглилось всё от мысли, какие думы в голове у Князевой закружились.

Девушке стало воздуха не хватать. Хотя рядом и были Чистые Пруды, смутно знакомые со школьной жизни, Анна ощутила себя в самом сухом и душном месте на планете. Да что на планете, во всей Галактике. Князева стояла возле «Ажура»; за спиной тот крайне настойчивый парень, который, вероятно, ещё не знал даже, куда после школы пойдёт учиться, — и пойдёт ли вообще — кричал, что будет, «в случае чего», внутри её ждать.

Девушке захотелось на миг, чтобы вся Москва под землю провалилась, за собой утащив переживания.

Озолс не просто так опаздывает. Он, вероятно, совсем не придёт. И, видимо, только Пчёлкин знает, беспочвенны ли её страхи. Иначе зачем, действительно, стоит у бордюра, не уезжает, ждёт чего-то?..

Анна выдохнула, словно совершала безрассудство, до которого не додумалась бы никогда, и направилась к черному BMW Вити.

Она раскрыла дверь автомобиля так, словно боялась передумать. Села в машину, придерживая юбку-миди с косым разрезом чуть выше колена, закрыла за собой дверь. Пчёлкин ничего не сказал, только на Аню посмотрел, словно впервые увидел, и оглядел поближе. Увидел серебряную цепочку, которую не сразу заметил, и ощутил аромат привычных духов Князевой.