Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента (СИ) - Санлайт Агата

Он сел на водительское место и с затаенным удовольствием отметил, что лицо Алины посветлело. Значит, комментарий ей понравился.

— Я мог бы купить что-то навороченное или спортивное, как сейчас модно, — добавил зачем-то. И ведь рисовался. Хотя и совсем чуточку. Но просто не смог удержаться. — Но я предпочел удобство, комфорт и максимальную защищенность.

Она промолчала, только кивнула на реплику.

Устало откинулась на спинку сиденья и только сейчас Кат понял, что Алина ужасно измотана. Даже не так! Только теперь она позволила себе это показать.

Со студентами она до последнего вела себя бодро, спокойно и деловито.

Шутила, строго отчитывала, поздравляла с хорошей сдачей реферата. Никто в жизни бы не подумал, что она еле жива после такой нагрузки.

Кат решил не тревожить Алину, позволив той полностью расслабиться и тронулся с места, только спросив:

— Какой адрес?

— Поселок Вятский, Зеленая, дом пять.

— Поселок Вятский, Зеленая, пять! — повторил Кат автонавигатору.

— Сейчас найду! — ответил тот приятным женским голосом.

— Приятная спутница, правда? Всегда делает то, что вы говорите, никогда не покупает дорогие платья и почти всегда готова исполнить любое желание господина? — усмехнулась физичка.

— Вы знаете толк в женщинах, которые нравятся слабым мужчинам, — усмехнулся Вяземцев.

— А сильным какие нравятся? Со скалкой, если муж явился подвыпивший или со сковородкой, если загулял?

— Те, что все время устраивают нам экзамены!

Кат не стал уточнять, Алина оценила аллегорию. На этом и закончили шутейный спор.

На карте смартфона появился маршрут, и Вяземцев нажал на газ.

На середине пути Алина задремала и Кат изо всех сил старался не будить ее. Он и забыл, что планировал выяснять отношения, убеждать ее дать ему шанс. Он просто хотел, чтобы Алина отдохнула.

Внезапно все собственные цели Ката ушли на второй план. Была она: маленькая, уставшая и огромное желание облегчить ей этот тяжелый день.

Наконец, Вяземцев вырулил по небольшому коттеджному поселку прямо к одноэтажному домику с зеленым козырьком над крыльцом. Во дворе чуть подтаял огромный снеговик.

Кат притормозил и пока раздумывал — будить ли Алину и как это лучше сделать, она сама открыла глаза.

— Ой? Приехали? — Алина потерла веки, как заспанная девочка. И почему-то тепло разлилось в груди Вяземцева, захотелось обнять ее еще такую сонную, теплую, укутанную в серый пуховичок и синюю шапку…

Э-эх! Он купил бы ей норковую шубу, самую лучшую и шапку. Нет! Три, четыре набора шуб и шапок, чтобы выбирала — в чем пойти.

А еще сапожки вместо угг, которые Алина носила всю зиму.

— Спасибо. Простите, я заснула.

Она неловко улыбнулась, подхватила сумку и вылезла из внедорожника раньше, чем Вяземцев успел среагировать. Он выскочил следом, стремительно подошел к Алине и собирался поцеловать ее. Вот так, непрошено. Потому, что безумно этого хотел, аж голова кружилась.

Алина остановилась, развернулась и посмотрела вдруг так… Все читалось в ее взгляде. И этот укор: а ведь я вам поверила, так что же вы делаете, студент Шаукат Вяземцев? И этот преподавательский строгий запрет: вы не должны, вам не следует! И осуждение: мол, вы же обещали, Шаукат Вяземцев, только подвезти, ничего более…

Кат замер, остановился и лишь облизал губы. Которые даже покалывало от желания коснуться раскрасневшихся губ Алины… Похожих на сладкие ягоды… Вишня на морозе… Как сладко… томительно желанно и… недоступно…

Она отступила к забору, вытащив из сумки ключи и замерла.

Да, мать твою! Кат не мог, просто не мог преодолеть молчаливый запрет Алины. Обмануть ее ожидания, поступить неправильно. Она ничего не сказала, но охладила, остановила и обездвижила.

Лишила воли и напора.

Какое-то время они так и стояли, ощущая, как напряжение буквально звенит во влажном зимнем воздухе.

С колес машины Ката медленно стекали комки подтаявшего снега на чистый проезд к дому Алины. Плюмц… плюмц… Падали и растекались медузами.

Фонари уже начали светить ярче, а серые сумерки вуалью накрыли поселок.

Наконец, Кат отмер. С трудом поборол желание все-таки поцеловать Алину, что-то сказать о своих чувствах, намерениях и… отступил. Она слишком устала. Она не хочет. Она не считает это правильным. Этого ему хватило, чтобы отступиться.

— Отдыхайте. Спасибо, что согласились со мной проехаться.

Вот и все, что он сказал.

Алина отмерла следующей.

— Вам спасибо за заботу и… понимание…

Ну да! Понимания у него сегодня хоть ведром черпай, желания — хоть море наполняй. А вот силы воли сделать хоть что-то против ее требований нет.

Кат кивнул и вернулся в машину.

Алина скрылась за калиткой забора. Щелкнул замок.

Кат ударил руками по рулю.

Да мать же твою! Он собирался… Он столько всего собирался…

И ничего не сделал.

Хотя нет! Он кое-что все же сделал! И даже многое! Выполнил данное Алине слово и совершил пусть крошечный шажок на пути к ее доверию.

Алина

Когда Шаукат подвез меня, я чувствовала, что он хочет меня поцеловать. Прямо тут, возле забора. Какая-то часть меня тоже хотела этого, а какая-то сопротивлялась. Я не могла сказать нет, но и согласиться не могла тоже.

Я ощущала, что все это неправильно. Студент целуется с преподавательницей перед экзаменами. Вся эта ситуация выглядела для меня слишком нечистой. Я смотрела в голубые глаза Шауката и хотела бежать, но ноги словно вросли в землю.

Внутри разливалось приятное тепло от мысли, что он не забыл, не оставил ухаживания. Все еще хочет… со мной встречаться. Что меня сейчас останавливало? Экзамен, который Шаукат мне еще не сдал. И на котором совсем не хотелось неловкости, недоверия или двусмысленности. Я все еще сомневалась в Вяземцеве. Однако весы качнулись в его сторону.

Я думала о том, что если после экзамена он куда-то меня пригласит… Черт! Может и соглашусь. Ну хотя бы попробую.

Если уж этот богатый, красивый мужчина, любимец женщин, несколько месяцев не оставляет мысли со мной встречаться… Может стоит дать ему шанс?

Тем более, что, встречаясь с Иреком, я не ощущала и половины того, что чувствовала, просто находясь рядом с Вяземцевым. Волнения, трепета, тепла, которое охватывает, сменяется холодом и снова превращается в жар. Приятный и совсем не жгучий. Желания слушать любую болтовню спутника. Просто находиться рядом и глупо смеяться над его шуточками, даже если те неудачные.

В конце концов, я еще женщина! И я хочу, хочу всего этого!

Я шла домой с мыслями об этом.

А на следующий день меня ждала новая смущающая встреча с Шаукатом Вяземцевым.

Рано утром мне позвонила известная художница Елена Баженова-Велльская. Я не то чтобы прямо всерьез занималась рисованием… Так, иногда баловалась. В юности закончился художественную школу, но потом пошла по пути технаря. Кандидатская, преподавание, докторская…

Классика любого фанатика своего дела. Который помешан на науке, вузе и получает не столько зарплату, сколько компенсацию за потраченные нервы при виде своей зарплаты.

Однако время от времени я с удовольствием бралась за карандаш. Ну и, естественно, любила сама посещать выставки. И вот вначале прошедшего лета я попала на выставку Баженовой-Велльской и разговорилась с ней.

Елена оказалась очень приятной и совершенно незвездной женщиной. Матерью четверых замечательных ребятишек и вообще интересной собеседницей. Мало того, когда-то она тоже работала в вузе и преподавала не что-нибудь, а физику! Правда, физику плазмы, а не общую, как я. Удивительно, сколько между нами оказалось общего!

Физик физика видит даже в лирике!

Как говорил декан нашего факультета «В наших дипломах написана не специальность, а диагноз».

Слово за слово, я обмолвилась, что иногда тоже рисую и показала фото своих работ. И Елена пообещала пригласить меня на одну из выставок графики. Я уже и забыла об этом. А вот Баженова-Велльская, кажется, нет.