Юлия Славачевская - Третий – не лишний! (СИ)
Потому что Эмилио, как фокусник, откуда-то выудил склянку с мазью и очень упорно подбирался туда, где еще не ступала нога... пардон, не проникал член.
Внутри меня сражались два чувства: огромный интерес к происходящему, сплавленный с огромнейшим искушением, и страх боли, переходящий в мышечный зажим.
– Магдале-ена... – этот низкий свистящий шепот поднял все волоски на моем теле дыбом. Жадные руки захватнически шарили по телу. Мои мужчины, оба, спустились на колени, раздевая меня внизу и в то же время целуя и лаская мой живот, бедра и ноги. Блин, и удрать сложно – и жить тяжело!
Я напряженно выдохнула, переступив с ноги на ногу.
Мужчины, отбросив в сторону уже ненужный халат, начали раздеваться сами, но по очереди, не выпуская меня из жадных рук. И, против обыкновения, в постель не спешили.
– Дорогая, – шепнул Эмилио, целуя мне плечи. – В спальне ты можешь говорить, что угодно и сколько угодно. Здесь не работают ни воспитание, ни приличия!
Я открыла рот, чтобы донести до них, как страшно далеки они от народа и что у них назревает кризис власти, но бдительный Филлипэ закрыл мне рот поцелуем.
Понятно! Говори все, что хочешь, но про себя. Мудрое решение.
– А теперь, милая говорливая жена, – прошептал мне в ухо Филлипэ, отрываясь от моих губ. – Давай на этот раз попробуем стоя, – и шагнул к стене, прижимаясь грудью к моей спине и касаясь кончиком своего орудия входа в лоно.
Пугающее начало. Перед глазами замелькали кадры немецкой порнушки. Я задергалась.
Эмилио опустился на колени и чуть отодвинул меня от стены, зажав руками мои бедра и целуя живот и лобок.
Пипец! Сейчас немного поиграют с добычей, прежде чем разыграется драма с двумя членами и одним актом: 'Прощай, Маруся Климова! Два кола – и ни одного любимого!'. Повторения на 'бис' не будет по причине скоропостижной кончины одного из исполнителей!
Синеглазый прошелся пальцами по моей груди, вызывая стон удовольствия, и слегка перегнул, наклоняя вперед, а аметистовоглазый спустился поцелуями еще ниже, слегка раздвигая мои ноги и достигая клитора. Меня выгнуло дугой.
Этим воспользовался Фил и начал медленное вторжение. Через пару секунд я не выдержала и застонала, а вскоре и закричала. Просто контраст ощущений члена сзади и языка на клиторе спереди... убийственное сочетание.
Все начиналось тягуче-медленно, сладко до потери пульса.
– Бы... – начала я, но мою голову мгновенно уложил себе на плечо Филлипэ и припал к губам, самодовольно хмыкнув. Он прекрасно понял, о чем я хотела попросить, но даже и не подумал этого делать. Зато Эмо усилил нажим языка, заставляя меня стонать в рот синеглазого.
Я отстранилась от поцелуя и уперлась в стену руками, потому что ноги подкашивались и все вокруг плыло. Опустив голову, я увидела, как Эмилио вылизывает меня, рукой лаская свой возбужденный член. И начался второй раунд: 'Умру ли от возбуждения, или оргазм уже не за горами'.
Соски стояли и были чувствительными до безобразия. От нежных рук Филлипэ на них вниз текли интенсивные волны удовольствия, заставляя теснее сжимать таранящий меня пенис. Во рту пересохло. Внутри горел неугасимый пожар.
Я выгнулась, потираясь попкой о синеглазого, и прижала голову Эмилио к себе, запустив жадные руки ему в волосы. И мужики сорвались с катушек.
С предельно наглым, самодовольным смешком Филлипэ наклонился и поставил меня на четвереньки, а сам нагнулся надо мной, прикусывая загривок. Эмилио наоборот, встал, мягко тыкаясь мне в рот эрегированным пенисом.
После невероятно возбуждающего вида ласкающего самого себя Эмо отказаться ощутить его вкус я просто не могла.
И опять понеслась наша тройка по просторам чужой родины...
Бедная моя целомудренная натура, прощай. Ты была дорога мне как память. Я увязла в пучине разврата, и мне там понравилось!
Так что я, пожалуй, немного потону в этой трясине порока. И если не вернусь, то считайте – я пала в неравном бою с моралью.
Дальше мои мозги ушли погулять и в этой восхитительной оргии участвовало лишь мое тело.
Меня брали спереди и сзади одновременно, брали медленно и быстро, чуть входя или вколачиваясь на всю длину. Распаленные мужчины сворачивали и разворачивали меня всеми способами, как им только хотелось.
Входили и выходили из моего тела под любым углом, брали жестко и ласково, медленно и быстро, рывками. Мне было все равно. У меня перед глазами стоял ласкающий себя Эмилио и это напрочь срывало крышу. Такое чувство, словно я угодила в циклон, смерч, ужасную бурю!
Боли не было. Никакой. То ли за счет особенной смазки, которой мои мужчины намазывали этим вечером себя особенно тщательно, то ли за счет дикого, неимоверного возбуждения, которое выбросило у меня в кровь столько адреналина и прочих естественных обезболивающих, что их хватило бы на полк тяжелораненых – не знаю.
Признаюсь в одном: когда стоит волна возбуждения такой силы, анальный секс – это здорово! И пусть даже я потом еще пару дней не смогу нормально присесть, оно того стоило.
– Спи, сладкая, – наконец мужчины угомонились и зажали меня с обеих сторон. – Тебе понадобятся силы завтра.
Утром мне понадобились не силы, мне была нужна аптечка и желательно размером со Скорую Помощь. Болело все, даже то, что болеть не могло по определению. Только к сожалению, оно об этом не ведало и все равно болело.
– Сейчас тебе будет легче, – заверил меня Филлипэ, намазывая от макушки до пяток лечебным бальзамом.
Соврал. 'Сейчас' не наступило даже через пару часов.
– Как ты себя чувствуешь? – волновался Эмилио, пытаясь запихать в меня масло, разведенное в сливках.
– Как будто меня изнасиловал поезд, – буркнула я, утыкаясь в подушку. – Причем, на мне отметились все вагоны, прихватив с собой рельсы и шпалы. А после того, как все это надругалось надо мной в особо извращенной форме, меня переехало паровозом!
– Не знаю, что такое поезд, – встрял Филлипэ. – Но давай я еще раз все смажу и помассирую.
– Хочешь, покажу? – подняла я лицо и злобно зыркнула на виновников моего нынешнего состояния. – Сначала раскатаю под пирожок, а потом спою песенку: 'Дружок, хочешь я расскажу тебе сказку?'
– Ты просто устала, – убеждал меня Эмилио спустя пару часов, притащив мне мед, разведенный в сливках. – Тебе следует поесть и сразу полегчает.
Я одним глазом заглянула в чашку, получила гипергликемическую кому и жалобно простонала, давя на неизвестного им зверя – совесть:
