Полукровка (ЛП) - Вендел С. И.
Сегодня вечером не повезло.
Не проливной, но, тем не менее, настойчивый дождь заставил их разбить лагерь пораньше. Ореку потребовалось немного времени, чтобы найти то, что он хотел, и они, наконец, расположились между двумя огромными поваленными секвойями. Своего рода палатка в виде натянутого поверх брезента обеспечивала укрытие от дождя, но не от холода.
Сорча сидела на своем спальном мешке, пытаясь согреть ноги. Ее ботинки стояли у волокнистой коры дерева, поверх были разложены влажные носки.
Поскольку этим вечером костра не было, они разложили свои спальные мешки поближе друг к другу. Сорча втиснулась в дальний угол пространства, образованный примыкающими друг к другу стволами. Орек постелил чуть поодаль, изголовье на уровне ее бедер, так что он будет тем, кого встретит любой глупец, который сунется вынюхивать в их убежище.
Орек, нырнул обратно в укрытие, низко пригнувшись для этого. Он натянул за спиной свой непромокаемый плащ, образовав что-то вроде двери. Это перекрыло большую часть прохода, закрыв их и от света, но также избавив от брызг дождя, падающих снаружи.
Орек тяжело опустился на свой спальный мешок, темнота скрывала большую часть его лица, оставляя только силуэт. Это не помешало Дарраху радостно взвизгнуть, слезть с колен Сорчи и забраться к нему.
— Ты нравишься ему больше.
— Это потому, что я таскаю ему морковку. Не так ли? — спросил он щенка, держа его в оставшемся луче скудного света. — Посмотри на этот живот.
— Я бы накормила его морковью, если бы она у меня была.
— Тебе нельзя ее доверять, — глубокомысленно заметил он. — Если вы будете вдвоем, то вся она вмиг исчезнет.
— Это правда.
Даррах ворчал и рычал, играя с большими, тупыми пальцами Орека.
Сорча наблюдала за происходящим, по крайней мере, насколько это было возможно в полумраке, расчесывая пальцами свои кудри, пока Орек играл с щенком. Он часто делал это перед сном, чтобы утомить его, ведь еноты были ночными созданиями, а Даррах все еще совсем ребенок. Если бы он выспался днем, то не спал бы всю ночь, лазая по ним или роясь в рюкзаках в поисках еды.
— Ах, б'ррук, даррах, — выругался он, когда Даррах попытался погрызть костяшки его пальцев.
Всякий раз, когда енот становился слишком буйным или слишком резким, Орек мягко упрекал его по-орочьи. Она не думала, что он осознавал, когда возвращался к родному языку. Когда он разговаривал с щенком, его язык не казался ей таким уж странным или жестким. Как и большая часть того, что он говорил, это звучало успокаивающим мурлыканьем, от которого у нее поджимались пальцы на ногах.
— Тебе не будет холодно? — спросил он ее, пока щенок боролся с его рукой.
— Нет, здесь довольно уютно.
Большой орк уже занял большую часть укрытия, и стало немного теплее. Она предпочла бы огонь, чтобы хотя бы высушить носки и размягчить вяленое мясо, но и этого вполне хватало.
— Я не знаю, сколько дней у нас есть до того, как ночью ударят морозы, — сказал Орек. — Я могу сделать для тебя палатку из этого, — он коснулся брезента над ними.
— Хм, — она заставила себя подумать, даже когда немедленное отрицание почти сорвалось с губ.
По правде говоря, были моменты, когда она просыпалась посреди ночи, возможно, потому, что слышала странный шум, или потому, что ее тело все еще не привыкло спать в таком незнакомом месте после того, как она провела почти все ночи своей жизни в спальне дома. Когда она просыпалась, то смотрела поверх потухшего огня, выискивая форму его тела.
Часто он был всего лишь силуэтом, огромная грудь поднималась и опускалась во сне. Иногда она могла разглядеть более мягкие линии его лица во сне, которые заставляли его выглядеть моложе. Иногда это был просто мягкий отблеск пылающего огня в его темных волосах.
Что бы это ни было, этот смутный вид его тела развеивал ее страхи. Видя его, она чувствовала себя лучше.
Этого не сделать в палатке.
Тем не менее, она сказала:
— Я подумаю об этом. Но есть что-то такое, что можно рассказать только во время ночевок под звездами.
Он хмыкнул в знак согласия.
Ей это понравилось. Ей многое нравилось в этом мужчине.
Ей нравилось, как нежно он обращался с Даррахом, укрывая крошечное тельце в гнездышке, сделанном из капюшона с меховой подкладкой, который был слишком теплым, чтобы надевать.
Ей нравилось, что он всегда проверял, насколько ей удобно, или расспрашивая ее, или находя минутку, чтобы осмотреть ее постель на ночь. Ей нравилось, как бугрились и двигались мышцы на его плечах и спине, когда он снимал верхнюю куртку, оставаясь в тунике.
Ей нравилось, каким теплым он был.
Обменявшись еще несколькими любезностями, они улеглись спать.
Хотя ее одеяла были удобными и не промокали из-за подкладки, которую Орек постелил на землю, и хотя в маленькой пещере их убежища вскоре стало тепло и уютно, и даже темнее, чем ночью снаружи, и хотя дождь лил в успокаивающей ритме, ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы заснуть.
Она лежала без сна, зная, что Орек тоже не спит.
Его дыхание было ровным и легким, но за те дни, что они были вместе, она поняла, что он никогда не засыпал раньше нее. Всегда дежурил.
Это ей тоже нравилось.
Он ей нравился.
Сорча глубже зарылась под одеяла и вздохнула, желая, чтобы ее мысли успокоились. Но когда орк был так близко, она не думала, что это возможно.
Она осознавала, что его голова находится менее чем на расстоянии вытянутой руки. Потребовалось невероятное количество воли, чтобы не зашевелить бедрами.
Он нравился Сорче.
О, она чувствовала влечение и раньше. Хотя ее жизнь была заполнена семьей и обязанностями на конюшнях, у нее было несколько интрижек и даже один роман с молодым человеком из деревни. Ничего слишком серьезного, особенно когда некоторые из них начали поднимать шум по поводу брака и ожидали, что она бросит свою семью.
Сорча никогда не сделала бы этого. Несмотря на то, что родственники раздражали ее, она любила их больше жизни.
Она была не прочь пошалить, и, по правде говоря, большинство из этих похождений были именно такими: любопытство, которое нужно было удовлетворить, или приятный способ скоротать час. Она усвоила ценные уроки, например, что ей нравится, а что нет, а также научилась читать партнера.
Она почувствовала, что мысли оживают, и повернулась к стволу дерева, так как не могла ослабить растущее давление в голове. Слегка углубив дыхание, она успокоилась. У орков было превосходное обоняние, и, оказавшись в ловушке в их убежище, она знала, что ему достаточно малейшего намека, чтобы точно понять, о чем она думает.
Разве это было бы так уж плохо?
Ну… она, честно говоря, не знала.
По мере того, как росли их совместные дни, Сорча тоже обращала на него внимание. Она с тревогой ждала его легких улыбок, находила очаровательным этот намек на вспышку его клыков. Хотя поначалу ширина его плеч и груди, возможно, пугала ее, она не раз представляла, как проводит руками по этому зеленому телу, ощущая его силу на себе.
Ей было немного стыдно за то, что она наносила мазь гораздо дольше, чем ему было нужно.
Сейчас на нем едва осталась царапина, заживающая гораздо быстрее, чем это возможно для человека. Мазь тут ни при чем, и это была пустая трата важного запаса, но она все равно пользовалась этим предлогом как возможностью прикоснуться к нему.
Она была бы более смущена этим, если бы не находила вид своей загорелой, но все еще персиковой кожи на фоне его зеленой плоти — завораживающим. Точно так же, как у людей с загаром и коричневым цветом кожи, зелень орков отличалась по цвету и текстуре. Его веснушки были темно-зеленого цвета, и она обнаружила, что его кожа действительно потемнела от солнца, она заметила разницу, когда он сменил тунику.
О, нет, я снова думаю о его груди.
