Всему вопреки - Виолетта ВУ
К началу лета стало ясно, что леди Карлайл забеременела еще одним ребенком. Элизабет, сколько могла, кормила грудью дочку, но потом пришлось ее все-таки передать для кормления кормилице, потому что мать с новой беременностью чувствовала себя не очень хорошо. Правда, не так отвратительно, когда носила дочку, но тошнота все-таки доставляла массу неудобств. К тому же, из-за того, что пища не задерживалась в желудке, у Лиззи пропало молоко.
В середине лета произошло еще одно событие: замок Кардонис пополнился еще одним обитателем – родила сына Бесс. Макгроув был счастлив, а лорд Карлайл подарил для их сына жеребенка. К тому времени, когда настанет пора сажать мальчика на лошадь, подрастет и сама лошадь.
Мара теперь уже сама ездила в Дримстоун в сопровождении только нескольких воинов и наперсницы из деревни, которую пригласили специально для этого. Иногда приезжал в Кардонис и сам молодой лорд Фарделл, но его нечасто отпускали дела в их землях.
Элизабет теперь не боялась за репутацию сестры мужа и что разразится скандал, окажись она беременной. Энтони ей все подробно объяснил еще по весне. А им самим нечего было опасаться скандала из-за очередной беременности Лиззи.
За лето Элизабет пристрастилась ходить к озеру и проводить там целые дни с маленькой Элиной и кормилицей, пока муж работал на полях и пастбищах. Иногда к ним присоединялась Бесси с сыном.
Снова прошел праздник урожая, но в этом году его отмечали каждый в своем замке. Только Мара съездила в Дримстоун. Потому что после праздника урожая они не смогут увидеться с Дареллом до весны.
29.
Зима прошла, как полагается зиме: со снегом, метелями и холодом. В самый холод в конце зимы, когда у овец появляются ягнята, хозяйка Кардониса родила сына, наследника лорду Карлайлу. На радостях Энтони закатил пир. И хотя никто не смог приехать на праздник из-за заметенных дорог, все местные жители отмечали продолжение рода и наличие наследника три дня. И мать, и дитя чувствовали себя превосходно. Имя дали наследнику Лейф. А весной отметили первый год рождения Элине. Семья была счастлива.
Настала пора перегона животных на летние пастбища. Лорд Карлайл снова очень долго отсутствовал дома. А когда вернулся с пастбищ, его уже дома настигла весть о том, что на пастбища снова напали, как это было в позапрошлом году. Энтони даже отдохнуть не успел, сразу помчался обратно.
Элизабет места себе не находила из-за беспокойства. Мара уехала в Дримстоун, как только открылись дороги, и захватила с собой Элину повидаться с дедушкой и бабушкой. И Лиззи была только с маленьким Лейфом. Бесси ворчала на нее, что из-за такого беспокойства у той пропадет молоко. И леди Карлайл решила развеяться, сходив на озеро. Лейфа она оставила на попечение заботливой Бесс, а с собой взяла Анну, бывшую служанку своей матери.
− Анна, − заговорила Элизабет с молодой женщиной еще по дороге к озеру, − вы с Адрианом уже давно женаты, а детей у вас так и нет. Почему?
− Ну, если их нет сейчас, то это не значит, что их не будет в будущем, − загадочно проговорила Анна.
− Что ты хочешь сказать? – озадаченно нахмурилась Элизабет.
− Что я, наконец-то, беременна! – и Анна счастливо посмотрела на леди Карлайл.
Элизабет искренне порадовалась за Анну и Адриана. Так они болтали, идя к озеру. А там расстелили плед и улеглись на него, подставляя себя яркому уже по-летнему солнышку. И даже обе задремали.
Вдруг Элизабет словно кто-то толкнул в бок. Она открыла глаза, еще не понимая, что ее так встревожило. Лиззи разбудила Анну и поделилась с ней своей тревогой, а также непонятной природой этой тревоги. Но Анна поняла:
− Птицы не поют.
− Такое бывает перед бурей или грозой, − они обе глянули на небо – не было ни облачка, и ветер не изменился.
− Пойдем-ка домой, Анна.
И они отправились к замку Кардонис, но, едва выйдя из-за деревьев, которые скрывали озеро, остановились как вкопанные. Над замком поднимался столб дыма. Ясно было, что это пожар.
− Лейф! – Элизабет кинулась к замку, Анна же как стояла, так и осталась стоять, не в силах передвинуть ноги. Но Лиззи было не до ее переживаний – у нее в замке сын!
Во дворе замка женщине открылась ужасная картина: повсюду лежали трупы замковых людей с перерезанными глотками или свернутыми шеями. Элизабет затрясло от ужаса и дурноты. Стоял запах крови вперемешку с гарью. Осторожно женщина пробралась к замку и заглянула внутрь. Там, за столом в зале восседали люди, одетые в шкуры животных в какие-то одежды, больше напоминающие лохмотья. Они пили, ели, хохотали и что-то кричали, бросая в огонь камина объедки. Там уже прогорала куча объедков. Объедки? Такими большими объедки не бывают. И тут Элизабет поняла, что в камин был брошен человек. Человек!
От ужаса Лиззи вскрикнула, зажала рот рукой, но было уже поздно: ее заметили.
− Кто это к нам пожаловал на огонек? – из-за стола поднялся один разбойник. − Никак, сама леди Карлайл навестила?
Голос оборванца показался Лиззи знакомым. Она узнала его!
− Фрэнк? – Элизабет не поверила своим ушам и глазам. Но перед ней предстал именно Фрэнк, хоть и заросший бородой, но это был именно он.
− Собственной персоной, Лиз, − и Фрэнк отвесил шутовской поклон.
− Что ты тут делаешь, Фрэнк? – голос Лиззи приобрел строгость. – И зачем привел всех этих… разбойников? – женщину передернуло от брезгливости.
− Кажется, нас хотят обидеть, Фрэнки, − из-за стола поднялся здоровенный детина.
− Не кипятись, Долл, леди просто еще не знает, с кем имеет дело.
Лиззи лихорадочно осматривала зал в поисках какого-нибудь знака о том, что ее сын жив. Фрэнк прекрасно понял этот взгляд.
− Что, милая Лиз, ищешь своего отпрыска? Не найдешь ты его здесь.
− Если ты хоть пальцем его тронул, Фрэнк, − зарычала на него Лиззи, − клянусь, я тебе глаза выцарапаю.
Банда разразилась хохотом, а Фрэнк приблизился к Элизабет, схватил ее одной рукой за волосы и откинул назад голову. Лиззи почувствовала холод стали у своего горла и судорожно сглотнула.
− Ты, кажется, не понимаешь, Лиз, с кем имеешь дело. Но сейчас я тебе все растолкую. На стол ее! – скомандовал Фрэнк своим людям и швырнул Элизабет в их сторону.
Грубые руки подхватили девушку и с силой бросили на стол. Затем одни разбойники ее держали, а другие рвали с нее одежду,
