Sex под запретом (СИ) - Ромазова Анель

Амин несёт меня на кровать. Опрокидывает.

- Предлагаю задержаться здесь до завтра…или до послезавтра. Только ты и я, в парке как раз выходной, — старательно сгущает голос, нагоняя зловещую атмосферу.

А у моих серых клеток и так выходной и больничный. Никак они не хотят соображать или подтолкнуть распечатать рот, чтобы начать каяться в содеянных глупостях.

- Я не против, но…, — побродить в этно-парке - заманчивое и соблазнительное предложение. Как отказаться, когда пристально нацеленные глаза уже всё за меня решили.

- Никаких «но». тёплый костюм, кроссовки. Я всё купил, — объявляет чарующим и предупредительным тоном.

Подобрать слова, хотя мне это всегда давалось легко, не получается. Всё усложнилось. Моей статьёй. Лексом и….начинать нужно с малого и как мне видится, самого безопасного.

- Орловский заказывает у меня курсовики, а вчера произошло недоразумение....эмм..

- Ты встретилась с ним вся такая красивая, и у него сорвало хотелку, — завершает за меня.

- Дада, всё так и было, — выхватив суть, Амин попадает в яблочко.

Кому нужны подробности, где Орловский нанят мной для раздраконивания — поднимете руки. Нет таких. Я свои ладошки натираю о потрясные бицепсы.

Амин раскрывает мой шалаш из одеяла, с прищуром пожирая взволнованные телеса и твердеющие от холода соски.

Вот и поговорили.

С Костровым, собственно, как и костром – любоваться можно вечно. Вот он избавляется от футболки, являя моему восхищённому взгляду, позолоченный загаром торс. Быстро разбирается с моими трусиками, а я расстёгиваю его ремень в той же голодной спешке. Металлическая пуговица, туго замурованная в отверстие, пытается мне помешать. Амин приходит на помощь моим неловким пальцам, одновременно распуская молнию и надрывая упаковку презерватива зубами.

Зрачки Амина сверкают опасным аметистовым блеском, но большего и не нужно, чтобы захотеть того же.

- Быстрей, — выпихиваю прихваченным возбуждением голосом. Провожу сухим языком по губам, не смачиваю, а проветриваю лёгкие. Там скопилось что-то невозможно жгучее, оно мешает полноценно вдохнуть.

Полупрозрачный латекс натягивается большой кистью с проявленными сухожилиями на высвобожденный, стоячий и очень твёрдый член. Сама не замечаю, как отдельные части тела начинают жить своей жизнью.

Глаза смотрят в упор на тёмную дорожку коротких волос, сбегающую к выбритому паху. Пальцы мои самопроизвольно катятся по склону живота к влажным и набухшим складкам. Растираю загрубевший клитор.

- Чёрт! Не останавливайся, — глухо режет Амин, наблюдая, как я размазываю смазку ниже и погружаю пальчики во влагалище. Как бы это ни было пошло, но это прекрасно. Я впервые прикасаюсь к себе так интимно.

- Амин, я…ужасно мокрая, — это не мой голос звучит, а подселившейся плохой девчонки.

Костров, зажав член у основания, машинально натягивает резинку, которая по впечатлениям сейчас лопнет на его вздыбленной внушительности. Глаз не отрывает от моих пальцев, утопающих в вязком сиропе. Как они гуляют по кругу между складок, задевают клитор и надавливают.

- Покричишь для меня, — высекает Амин и летит на меня ястребом.

Вклинивается. Поражает, ворвавшись в меня резко и на всю длину. Сцепляемся губами, проехавшись по матрасу к изголовью кровати. Собранная в гармошку простынь, давит на спину комками.

Обескуражено глядя в его глубокие тёмные глаза и вопреки заявленному напору, Амин толкается плавно и чувственно. Шлепки наших тел друг о друга идентичны тем, что мы производим губами.

Это такое сумасшествие. Вибрации внутри меня разрастаются, становится страшно, что я их не выдержу. Рассыплюсь, как лачуга бедного художника на берегу моря, пострадав землетрясением, и меня смоет в океан, предварительно разломав на щепки, а в моём случае на атомы, молекулы и прочую незаметную белиберду.

Фригидность мне не грозит, зато нимфомания чешет в мои объятья полным ходом. Вкусив запретный плод, трескай его, пока не лопнешь. Как-то так получается, да?

Чувственная атака моего сжимающегося влагалища сменяется самым, что ни на есть, драть. Толчки становятся грубее. Прерывистей. Я едва успеваю давиться всхлипами, на крики попросту объёма моих лёгких не хватает.

Настолько непредсказуемо, как вышагивать по тонкому льду. Одно неверное движение и ты падаешь в обжигающий поток. Мой поток несёт меня в измерение, где я впиваюсь ногтями в шею Амина. Сжимаю дрожащими в сладкой судороге внутренними мышцами гранитный ствол, дальше несусь в тоннель навстречу яркому свету, уже краем сознания ощущая финальные фрикции. Утробный рык. Тяжёлую отдышку, воспламенившую мой лоб.

Были в истории случаи, когда девушка теряла сознание во время полового акта. Вот и я, безвольно поддаюсь, когда Амин перекатывается и затаскивает мою вялую тушку на себя.

- Ты космос, Лийка. Фантастика. Мне ни с кем, так круто не было,— тискает мою попу.

Чувствую, как подо мной колышется горячее тело, и отзываюсь каждым нервом. Мне с ним реально хорошо. Оттягиваюсь, помогая члену плавно из меня выскользнуть. Амин, просунув между нами руку, стаскивает презерватив, касаясь не опавшим органом моего пупка.

Задрав голову, опознаю пространство. Он бережно срывает поцелуй.

- Я бы по парку прогулялась, — скребу ноготочком Амина по груди и просительно вглядываюсь.

- Тогда идём тебя кормить и выгуливать. У кривого дуба беседка клёвая, на свежем воздухе поедим.

- Я же не собака, — возмущаюсь, хоть и ломанным голосом, первой частью его предложения. Вторая меня приводит в экстаз.

Кривой дуб — место с историей. Раньше парка не было, стоял непроходимый ленточный бор. Откуда там взялся огромный дуб, никто не знает, но если вкратце доносить городскую легенду, положив в дупло записку – получишь всё что хочешь. Условие одно, просьба должна идти от чистого влюблённого сердца. В целом бредни, я как прагматик в них не верю.

- Нет, но про поводок я задумываюсь, — неожиданно вставляет.

Эй! Я жду горячих признаний, а не упрёка, но я не готова затевать перепалку – понимаю сейчас.

- Это почему? – спрашиваю смиренно, что редко со мной случается.

- Потому что ты творишь всякую фигню, — вздыхает.

Немного обидно, но он прав. Оставляю при себе бубнёж, что до встречи с ним, фигню я не творила и ею не страдала, вела себя, как мышка тихо и грызла гранит науки.

На ощупь отыскиваю трусики, в самом начала успев зафиксировать их полёт и приземление. Переползаю через Амина, сажусь на край кровати и натягиваю предательски сваливающую с моей задницы детальку. От провокационного шлепка она также не спасает.

Оборачиваюсь, показывая нахально ухмыляющемуся Кострову язык.

- Вещи в сером пакете, — подсказывает, когда зависаю в думах, в каком из двух лежит спортивный костюм.

Мысли мои блокируются от тревожных вспышек. Меня мучит совесть, пока я не сброшу камень с души – покоя мне не видеть.

Амин съездил рано утром в торговый центр и купил мне одежду. Мелком заценив бирку, ставлю ему не только лайк, а благодарю, стоя на коленях. Мой любимый темно-бирюзовый цвет. Мой размер у костюма, облегчённого жилета на синтепоне. Достаю кроссовки и, мало того, что они известного бренда, так ещё и идеально садятся на стопу.

Назвав Амина мечтой, я не погорячилась.

Из контейнеров во втором пакете пахнет аппетитно. С термосом все ясно. Кофе или чай. Пустой желудок бурчит. Прикрываю один глаз, постеснявшись громкого звука, издаваемого моими внутренностями.

- Ты стащил еду у бедных животных из контактного зоопарка? – усмехаюсь.

Амин тянет с вешалки куртку. Кожа скрипит, а он растягивает уголки губ, играя бровями.

- Тебе капуста. Мне морковка, — с этими словами открывает дверь.

Свет. Яркий свет. Жмурюсь, будто житель подземелья, пробуривший дыру и получивший ожог роговицы.

- В моём возрасте от капусты, уже ничего не вырастет, — шутливо отбиваюсь от нелепицы про капусту и её чудодейственные свойства. Кому не дано иметь пышные сиськи, тем не дано.