Буду с тобой
Сижу в своем «Майбахе», ловлю отходняки. Сам не звоню, жду. Если бы я снимался в дешевом сериале, то привалился бы к капоту, закурил, посмотрел по сторонам и прохрипел в трубку: «Шеф, я это сделал!»
Но я не в кино, и я не курю. Поэтому сижу на водительском сиденье, положив локти на руль, и просто жду.
Он звонит сам.
— Тимур, ты в порядке? Мои ребята сказали, ты в спасатели записался.
В голосе насмешка, но я так устал, что мне пох…й.
— Просто не хотелось, чтобы пострадали люди.
— Ладно. Товар оставь себе, остальное как договаривались.
Он собирается отбиться, и я окликаю:
— Шерхан!
— Да? — звучит настороженно, поэтому тороплюсь:
— У меня просьба. Личная. Демьян Морозов.
— Это тот мент, что вечно под ногами путается? — недовольно морщится. Продолжаю уклончиво:
— Можно ему должность какую-то, чтобы ему майора дали? Тогда и под ногами путаться не будет, опер же…
— И чем он тебе так дорог?.. Постой, ты ведь Демьянович, да?
— Демьянович. И это… личное.
— Я подумаю, что можно сделать, — и отключается. А я облегченно выдыхаю. Если Шерхан сказал, что подумает, это значит в самое ближайшее время Демьян получит теплое место в кабинете, и у меня не будет болеть голова за его задницу.
Прикидываю, кому можно толкнуть стволы. Хороший бизнес, но скользкий, пусть Шерхан сам об него зубы ломает. Завожу двигатель и выруливаю на проспект. Здание все еще полыхает, пожарные суетятся, а я хочу снять пропитавшуюся дымом одежду, смыть с себя запах гари и еще хочу Нику.
Резко притормаживаю и сворачиваю к супермаркету. Девочки любят конфеты, по крайней мере, я так всегда считал. Опускаю руку в карман и нащупываю ключ от кабинета Саркиса. Больше никто не посмеет пускать слюни на мою девочку.
Выбрасываю ключ в ближайший контейнер для мусора, покупаю несколько разных красивых коробочек с конфетами и гоню «Майбах» по ночному городу.
Въезжаю во двор, поднимаю глаза, и сердце возбужденно стучит по ребрам. Ника сидит на подоконнике и смотрит на меня из окна спальни. Через стекло вижу, как она радостно вскидывается, и в груди становится горячо. Ох...ительные ощущения, так и подсесть недолго.
Вхожу в спальню и застываю — Ника бросается ко мне, прижимается, гладит плечи, тычется в шею, и там становится влажно. Осторожно отвожу ее руки за спину и вглядываюсь в лицо. Глаза блестят от слез, ресницы дрожат. Какая мразь ее обидела? Разорву нах…й. Но ее стараюсь не пугать.
— Почему ты плачешь, Ника?
— Я смотрела новости, там «Голландец» горит. Тимур, это… это же ты, да? Я знаю, ты Саркису деньги возил.
Хмурюсь. Правду говорить нельзя, но о том, что тех ублюдков больше нет, она знать должна.
— Проводку замкнуло, начался пожар. У Саркиса заклинило дверь в кабинет, там он был и его дружки. Ты можешь больше не бояться их, Вероника.
Шею обвивают тонкие руки, и она целует меня куда попало.
— Спасибо! Ты самый лучший, Тим!
Замираю, сглатывая. Руки развел в сторону и стою как памятник. Если меня так каждый день встречать будут, все клубы города сожгу к херам. Ловлю за подбородок и толкаюсь языком — она уже нормально меня завела.
— Хочешь отблагодарить — благодари, ты знаешь как, Ника…
