Дом Утех для сиротки
За всю ночь ему так и не удалось сомкнуть глаз, перед которыми то дело, с регулярной настойчивостью, возникал образ приютской замарашки. Как только девчонка покинула кабинет, Эйлас еще предавался соблазнительной мысли позвать кого-нибудь из шлюх, чтобы провести с той остаток ночи. Но мысли о том, чтобы засунуть свой член в одну из аппетитных задниц, отчего-то не давали ему должного успокоения.
Так он и пролежал на своем диване до первых золотых лучей рассвета, закинув руки за голову и сверля задумчивым взглядом потемневший от времени потолок. Порой его кулаки яростно сжимались, желая ударить кого-то, или же как следует выпороть, но гневные порывы тут же затихали, стоило ему представить серые, словно грозовые тучи глаза. А было и такое, что он, сам того не осознавая, весело фыркал куда-то в пустоту, вспоминая, с каким усердием девчонка хотела под него лечь. И ведь он, томимый этим проклятым, ненасытным желанием, был готов сорвать с нее одежду прямо здесь, на этом самом диване. Был готов насадить ее на свой прибор и довести до изнеможения, до исступленных стонов, что разносились бы по всему борделю…
От сладких, и в то же время томительных образов, в ее штанах снова стало тесно. Он мог бы наконец сдаться и позвать кого-то из девчонок сейчас, чтобы спустить напряжение, только вот при одной мысли о расшатанных дырках, об отвисших сиськах, которые так привлекали его раньше, все нахлынувшее желание стремительно улетучилось.
Когда Эйлас окончательно понял, что теперь точно не уснет, было решено заняться делами. Таким образом он надеялся немного отвлечься, занять свою голову счетами и отчетами для местных чиновьичих сук, что занимаются сборами налогов, требуя с него непомерно высокую плату. Так он и просидел ровно до тех пор, пока по дому утех не стал распространяться аромат свежеприготовленной еды для его девочек. Сам Эйлас предпочитал начинать свой день с бокала красного и только ближе к вечеру принимался за положенный ужин, но впервые мысли о кухне выбили его из рабочей колеи. А все потому, что где-то там, среди жаровень и раскаленных печей, находилась Кукла. Ему вдруг нестерпимо захотелось проверить, как справляется эта наглая девка, под руководством других поварих. Возможно, если он поймет, что она ни к чему не способна и даже элементарная работа в кухнях выходит у нее через одно место, Эйлас найдет повод как следует наорать на эту дуру…
Именно с такими мыслями он бодро направился к двери, но стоило ему оказаться в коридоре, как он наткнулся на одну из девчонок, с видом побитой собаки жавшейся к ближайшей стене. Та самая, которая получила от него звонкую пощечину за то, что не уследила за новенькой. Он хотел было пройти мимо, не сказав ни слова, но шлюха бросилась ему в ноги, покорно склонив голову.
- Хозяин, я прошу прощения за допущенный проступок… - тихо произнесла девчонка, занавесив свое смуглое лицо длинными волосами цвета меди.
По своему обычаю, он редко смотрел в глаза девкам, приходившим к нему. Первым делом его взгляд тянулся к их телу и одежде, которую всегда хотелось тут же снять. Вот и сейчас, взирая на Нэсси сверху вниз, он почувствовал столь привычную, сладкую власть и над девчонкой, и над ее положением. Эйлас мог спокойно отпихнуть ее с дороги, а мог вставить свой член в ее рот прямо здесь, в тихом коридоре.
- И? - с нажимом продолжил он, с интересом разглядывая ее сиськи, так призывно выглядывающие из выреза тонкого, практически прозрачного платья. Соски торчат, грудь быстро вздымается от волнения…
- Прошу вас, не наказывайте меня, - она подняла свои глаза, сложив руки в умоляющем жесте. - Я сделаю все, что прикажете…
- Не сомневаюсь, - с явным удовольствием протянул он, схватив девчонку за подбородок.
Она чуть дернулась, уловив нечто тягучее и зазывающее в его низком голосе. Неуверенность мелькнула в ее расширенных зрачках, но лишь на краткий миг и та, с явной готовностью, потянулась к ширинке его брюк. Осторожно запустив пятерню в ее волосы, он слегка сжал их в кулак, после чего расслабленно провел ладонью до самого затылка, с легким нажимом приблизив лицо шлюхи к начавшему твердеть члену. Черт, как же ему нравилось видеть их робость, их кротость и повиновение, когда его же шлюхи оставались с ним наедине. Он прекрасно знал, насколько раскрепощенными эти пустоголовые девицы были в постели с гостями. Желание выудить из клиента как можно больше денег, делало их похожими на жадных лисиц, изворотливых и голодных. Но стоило ему позвать кого-то из них, как они тут же превращались в безвольных рабынь, способных выполнить любой его приказ.
Вот и теперь, она безропотно повиновалась, отдавшись навстречу, словно опьяненная. Облизнула иссохшие губы, которыми, возможно, за эту ночь ласкала не один десяток чужих жезлов. И теперь, будто бы в бреду, она судорожно стянула с него штаны, став похожей на собачонку, готовую исполнить любой трюк лишь за право обладать желанной костью. Эйлас не стал смотреть на нее, высоко задрав подбородок и прикрыв глаза - сейчас ему хотелось лишь ощущать, чтобы наконец выбить из своей головы глупые, навязчивые образы Куклы, которая теперь не давала ему покоя.
Хозяин чувствовал, как его упругий, налитый кровью член высвобождается из тесной ткани, ощущал, как прохладная рука девчонки обхватывает его у самого основания, игриво перебирая пальчиками набухшие от вожделения яйца. Горячий, влажный язык осторожно коснулся пульсирующей головки и тут же спустился ниже к уздечке, выводя ритмичные, щелкающие движения… В какой-то миг он поймал себя на мысли, что перед ним, опустившись на колени, стоит другая. Он представил, как тонкие ручки, в которых с трудом умещается его мошонка, осторожно ласкают его, с той невинной неопытностью, свойственной всем девственницам, никогда не знавшим мужчин. Он представил, как она, не отрывая от него своих серых глаз, осторожно берет его член в свой маленький ротик, как проводит по нему своим язычком, как начинает соблазнительно посасывать, будто это самое сладкое, что ей доводилось пробовать когда-либо в жизни. Образ шлюхи напрочь стерся в представлении Эйласа, оставив его наедине лишь с той, из-за которой он не мог спать этой ночью…
