Собственность Шерхана (СИ) - Шайлина Ирина

Мне это не понравилось.

Я вообще не любил, когда не по-моему выходит.

Поднапрягся, открыл глаза. Светло так, аж больно, режет. Поморгал, возвращая зрению четкость. Не сразу, но смог разглядеть, где нахожусь.

Над головой потолок белый, с потрескавшейся местам штукатуркой. Стены, окрашенные унылой синей краской. На большом окне — решётка двойная… События прошедшие пронеслись, Лиза, Иман, СИЗО, пресс-хата. Не ожидал я, что меня сразу на ножи поднять попытаются, обычно выбивают признания, полеты с верхней полки организовывают.

Но, видимо, на меня заказ был серьезный… Радовало, что живой. Значит, и дальше выживу.

Рукой шевельнул, от движения бок разом обожгло болью. Зубы сцепил, пытаясь отдышаться, от слабости все тело трясет. Слабым мне быть нельзя было, слабым тут не выжить.

Извернулся кое-как, покрываясь испариной, но бочины раненной коснулся. Под пальцами — повязка марлевая, а под ней огнем жжет. И снова ведь в то место, где прошла уже пуля.

После таких упражнений требовалось ещё отлежаться. Я смотрел в окно, за которым ни черта не видно, только снег мел, и думал, какая же гнида помогла мне сюда отправиться.

По-любому, круг доверенный не такой большой. Там, на воле Анвар остался. Благодаря мне, а может, и он в курсе всего был? После Шамиля не мог верить никому на сто процентов, но ему — хотелось. Я ему самое ценное доверил охранять, девчонок своих.

А может, Чабаш подсуетился? Ему я тоже не доверял, тот короткий нейтралитет, что держался между нами по взаимному умолчанию, ничего не значил. Я его охрану, как девочек провел, по башке влепил, Белоснежку свою беременную увел.

Да, это было мое, но по его репутации это тоже ударило. Хоть он и делец в первую очередь, а не мститель.

Дверь распахнулась, я отсюда не видел, кто заходит, но напрягся. С такой слабостью не повоюешь, тут меня убить раз плюнуть.

Но вошли не местные быки, которых я ожидал увидеть. Женщина лет сорока, фельдшерица. Глянула на меня, хмыкнула:

— Ну что, очнулся?

— Очнулся, — согласился я, внимательно ее разглядывая. Она подошла ближе, остановилась в паре шагов, не вынимая из карманов халата рук.

— Там за дверью конвой. Рыпнешься, тебя тут же скрутят и выпишут билет на кладбище. С твоей раной чудом, что жив остался.

— А я везучий, — ответил нагло, она улыбнулась:

— Ну вот и посмотрим, везучий.

На перевязке я так зубы сжимал, что того гляди раскрошатся. Дырка в боку небольшая, но саданули глубоко, кровь шла ещё, да и в башке гудело.

— Мне бы рёбра ещё… глянуть, — напомнил я. В пылу драки боль отступала на второй план, но сейчас все удары, полученные вчера, загудели, заболели разом, — а ещё лучше укол обезболивающий.

Фельдшерица руки протёрла, глянула на меня с ехидством:

— А может, тебе ещё и обед из ресторана, и девочек привезти?

— Девочек не надо, — хотел головой помотать, но рисковать не стал, — а вот пожрать бы нормально я не отказался.

Женщина подошла ближе, стянула с рук перчатки, щёлкая резиной:

— Две таблетки парацетамола тебе, боец, а дальше уж как-нибудь сам справляйся.

Никогда бы не подумал, но парацетамол помог. Настолько, что я даже сесть осмелел, подтягивая тело на руках.

Отдышаться, правда, потом пришлось, во рту снова противный металлический привкус. Размял руки, как мог, опустил ноги на пол. Деревянные, холодные, но то, что было нужно в этот момент. До окна шел долго, по ощущениям, никак не меньше получаса, обливаясь потом. Но — надо. Разойтись, взбодриться. Некогда мне лежкой лежать, когда на свободе остались мои девочки.

И Игнат, гнида.

Из всех версий склонялся к тому, что это он руку приложил и к тому, что закрыли меня, и что ранили.

А там Лиза. Беззащитная совсем. Хоть и научилась зубы показывать в последнее время, а все равно за себя постоять не могла. И крошечная дочь моя, два килограмма, занявшие все мысли.

Я надеялся, что Анвар сможет обеспечить им безопасность, но на нём и остальные дела оставались. Ресторан — не единственное, о чем следовало беспокоиться.

Раз партию приняли менты, значит, нужно будет с покупателями решать вопрос…

С оружием я давно завязать хотел. Обрыдло, поперек горло все это стояло. Но с крючка не так просто слететь, раз вступив во все это дерьмо, отмыться далеко не просто. Да и не хотел я раньше, все устраивало, и жизнь шальная, и бабки рекой. А теперь покоя хотелось.

У меня на офшорах отложена хорошая сумма, ещё внукам Иман хватит, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая. Где-нибудь на берегу моря, ходить круглый год в футболке и шортах, и не видеть никогда решеток на окнах, как сейчас.

Я оперся о подоконник, разглядывая внутренний закрытый двор, с узкими прогулочными двориками, ни единого дерева, голый асфальт, запорошенный снегом.

И не хотел представлять, что впереди меня может ждать только это, беспроглядный кошмар и заточение.

До кровати дошел, настроение мрачное, на нуле почти. Мне бы хоть мобилу, отзвониться, чтобы понять, что да как там…

Единственный плюс, кормили здесь сносно. Я ложкой водил по тарелке, суп прозрачный, но силы были нужны, и я старался. А потом за мной конвоир пришел.

— На выход, Шарханов.

Я на него посмотрел настороженно, на какой ещё выход? Мне ещё лечение требовалось, и я не собирался так быстро санчасть покидать. Условия здесь были не в пример лучше, чем в камере.

— А мне ходить нельзя, — ответил, — запретил врач.

— Ну тогда и адвоката не проси, — пожал плечами вертухай. Вот тут выпендриваться я уже не стал, поднялся, опираясь о железные прутья на спинке кровати, и вперёд пошел.

Как назло, идти далеко было, и пару раз перед глазами потемнело. Блять, как барышня на выданье, в обмороки не хватало ещё упасть. Соберись, Шерхан, всю волю в кулак.

Адвокат мне понравился. Взгляд умный, одет в дорогой костюм, на запястье часы хорошие. Надеюсь, бабки за работу свою он не просто так получает.

— Альберт Магданов.

Рукопожатие у него было крепкое. Я стул отодвинул, усаживаясь напротив, поморщился. Адвокат это сразу заметил:

— Мы настаиваем на независимом медицинском осмотре.

— Лучше вытащи меня отсюда, — я губы растянул в улыбке, — а дома само зарастёт.

— Я работаю над этим, — кивнул он, — вам бумаги нужно будет подписать все необходимые, чтобы я мог к вам беспрепятственно попадать в любой момент.

Он ручку мне протянул, разложил стопку бумаг на несколько куч.

— На меня вчера напали, — подписывая документы, начал я, — в этот раз отбился, в следующий не факт. Так что напряги всех, кого нужно, если залог нужно оплатить — деньги есть.

— Ваши счета и имущество арестованы, — я голову поднял, забыв на миг о том, чем только что занимался, — ресторан закрыт.

— Блядство, — выругался, а потом ещё пару фраз присовокупил, — а ты тогда на какие шиши? Кто тебя оплачивает?

— Мой клиент — Елизавета Вяземская.

Глава 30

Лиза

На небольшой сцене в глубине зала поёт девушка. Красивая, все они красивые, эти певички, мне ли не знать. Лощеная. Одна разница, блондинка, а так Лика один-в-один. Про любовь поёт.

А я стою и не знаю, что делать. Про Чабаша я знала только то, что я совсем его не знаю. Что у него внутри творится, непонятно. Это человек который мог ударить. А мог принести котёнка, потому что кормящая кошка потеряла свое дитя.

— Чего глазами хлопаешь? — спросил, сделал глоток из бокала. — Садись давай, в ногах правды нет.

— Спасибо, — неловко отозвалась я, словно и правда, поболтать пришла. Словно не жду, когда он цену озвучит за спасение отца моего ребёнка.

Приборы лежат в рядочек, посверкивают, отражая свет. Всё вилки на месте, пробежалась взглядом привычно. Бабушка с детства учила: этикет и правила приличия прежде всего. Жаль, весь мир не может жить по её правилам, все было просто и понятно.