Сколько ты стоишь?
***
Больше Берестов не спрашивал у Вари про больно — не больно. Ни в этот день, ни на следующий. И вообще вёл себя так, как девушку устраивало: обращался к ней только по работе, ходил тихо, привычно шаркая одной ногой, и почти всё время молча батрачил за баррикадой, отлучаясь только в туалет, на обед или к генеральному за какими-то разъяснениями.
А Варя то страшно злилась, то ощущала какую-то непонятную, вымораживающую все её чувства и мысли апатию по отношению к Илье и ко всему белому свету. Часто хотелось плакать. Просто так, безо всякой причины. Может, причина и была, просто Варя не желала о ней думать.
Она устала. Устала от постоянного напряжения, от жалости к себе, от злости на Илью. Варя всегда была доброй и позитивной девочкой, она не привыкла долго ненавидеть. И сейчас тоже хотелось поскорее забыть и отпустить, но… это оказалось выше её сил.
Она даже немного завидовала коллегам-женщинам. Они вовсю заигрывали с Берестовым, строили глазки, кокетничали. В такие моменты Варя чувствовала сильнейшее эмоциональное опустошение.
А ещё ей было стыдно за свою резкость. В понедельник, когда они все обсуждали Илью, Варю сорвало, и совершенно зря. Она, конечно, извинилась, но стыд никуда не делся.
Коллеги ведь ни в чём не виноваты. Но от этого почему-то не легче.
Грешным делом она сама начала подумывать об увольнении…
.
В пятницу ударила жара. Не настала, а именно ударила: только что на улице было тепло и свежо, и вдруг — плюс тридцать.
С самого утра у Вари болела голова. Так всегда бывало при резком изменении погоды, она уже привыкла. Головокружение, скачки давления, тяжесть в затылке и будто бы сжатые в железных тисках виски. Неприятно, но не смертельно.
«Ага, как изнасилование, — мрачно подумала она, заходя в офис. — Неприятно, но не смертельно».
Настроение было отвратительным. В таком состоянии только рекламу ритуальных услуг придумывать. Жаль, что эти самые услуги в рекламе не нуждаются…
Варя немного опоздала; Берестов уже был на работе. Стараясь не смотреть на него, она плюхнулась на своё место, врубила комп и угрюмо уставилась на заставку загружаемой винды.
— Привет, Варя, Илья! — К перегородке подошла Люда, одна из немногих коллег женского пола, что не заигрывала с Берестовым по причине наличия любимого жениха. — Варь, ты чего такая хмурая? Пятница же!
— А для некоторых даже тяпница, — пробурчала Варя. — Ерунда, Люд. Голова болит немного, вот и расклеилась. Сейчас как начну работать над очередным заказом, так придётся обратно склеиться…
— Может, таблетку?
Варя поморщилась.
— Да пила я уже. Мне эти таблетки что мёртвому баня. Как однажды сказал мой папа: «Ты столько колёс не пей, а то они превратятся в крылья и вознесут тебя в небо».
Люда хихикнула.
— С тех пор я стараюсь ограничивать себя. Не хочется глюки ловить… или, того хуже, самой глюком стать. Выпила парочку, вот теперь жду, пока пройдёт.
— К вечеру дождь обещают. Может, полегчает.
— Может, — согласилась Варя.
Люда отошла, и какое-то время вокруг стояла блаженная тишина. Пока Берестов не сказал:
— Варь…
Девушка напряглась. Судя по тону, он собирается спрашивать не по работе.
— А тебе массаж не помогает?
— Массаж? — Варя удивилась. — Помогает, конечно, но где я его тут возьму?
— Я могу сделать.
Голос у Берестова был какой-то… деревянный словно. А у Вари так болела голова, что возмущаться сил уже не оставалось.
— Нет, спасибо, — она усмехнулась. — Обойдусь.
— Варь… подумай хорошенько. Я умею делать массаж, меня один врач научил элементарным, но эффективным вещам, когда я в больнице лежал. И мы на работе, тут полно людей. Разве я могу сделать что-то плохое?
Он ещё и упорствует!
— Я ведь уже сказала, не надо. Обойдусь.
— Варя… — голос Берестова наполнился укоризной.
— Перестань! — от гнева в висках запульсировало сильнее. — Не нужна мне от тебя никакая помощь! Я присутствие твоё с трудом терплю, а ты… массаж! Иди ты… со своим массажем… в баню! И там массажируй… шлюх своих любимых!
Хорошо, что она это не проорала, а прошипела вполголоса… Иначе вопросов коллег оказалось бы не избежать.
Берестов промолчал, только дыхание… потяжелело, что ли.
Варе вдруг стало совестно. В конце концов, сейчас он хотел помочь.
— Ладно… извини, — пробурчала она, поморщившись от боли в затылке. Повела плечами, и в шее что-то щёлкнуло. — Я погорячилась. Но массаж делать не дам.
— Как скажешь, — ответил Илья бесстрастно, встал, взял трость и куда-то пошаркал. И выглядел при этом очень удручённо.
.
К обеду стало ещё хуже.
