Добровольно проданная (СИ) - Шагаева Наталья

Я даже привыкла к вечно недовольной Виктории. Она больше меня забавляла. Иногда казалось, что она лопнет от злости и недовольства. Казалось, что у нее не просто надменный вид и личная неприязнь ко мне, а будто Виктория дико ревнует. Словно я отобрала у нее мужчину. Смешно, потому что Константин вообще не обращает на нее внимания.

А вот с Наташей мы дружим, готовим вместе обеды и ужины, болтаем на разные темы. Она очень открытая девушка и делится со мной секретами. Нет, Наташа не болтушка, просто убеждена, что делиться чем-то личным можно только с тем, кого совершенно не знаешь, а он не знает твое окружение, тогда это останется между нами. Она многому меня научила, рассказав о кулинарных хитростях, и поделилась рецептами. По выходным мы ужинаем моими пирогами, и, как ни странно, Константину нравится. Он говорит, что женщина должна уметь готовить, если не ради мужчины, то ради будущих детей.

Жизнь продолжается. И она уже не такая беспросветная, как казалось совсем недавно. Пусть и живу «по контракту», но я не жалуюсь. Все к лучшему. Огорчает только то, что Константин прекратил меня целовать. Целовать по-настоящему, в губы. Шея, грудь и тело — не считается. Если раньше он делал это дико, грубо, необузданно, как будто выпивал меня до дна, отбирая поцелуи, выдирая их, преодолевая сопротивление. То сейчас, когда я готова отдавать их ему просто так, он прекратил брать. Мне ведь должно быть все равно, но эта мысль не дает мне покоя.

— Что такое, София? — Константин усмехается, помогая мне снять пальто, и отдает его в гардероб.

— Все нормально, — пытаюсь выдохнуть и расслабиться.

Мы на ежегодном приеме в честь Нового года. Кто-то проводит корпоративы в маленьких барах, а Константин — в одном из залов гранд-отеля. Народу много: мужчины в строгих костюмах, а женщины сверкают украшениями, дорогими платьями и белоснежными улыбками. И мне волнительно. Будь моя воля, я никуда не пошла бы, а осталась с Наташей выбирать ей новогодний наряд. Неловко, оттого что на меня будут смотреть и оценивать. Не зря же мне приобрели по этому поводу новое белоснежное платье в пол, в греческом стиле, с высоким поясом под грудью и широкой струящийся юбкой. Над моей причёской и макияжем трудилась девушка, которую специально пригласили в дом. И завершают мой образ длинные серьги-нити с красивыми синими камнями на концах. Это очередной подарок Константина.

— Пошли, маленькая лгунья, — усмехается Адамади. Он как никогда расположен ко мне. Настроение у него, в отличие от меня, приподнятое и игривое. Он подставляет мне руку, и я хватаюсь за нее, как за спасение. Мраморный пол скользкий, а я плохо хожу на шпильках.

— И чего ты боишься? — спрашивает он, когда мы проходим в огромный зал с высокими потолками. Здесь пахнет роскошью, дорогими духами с примесью шампанского. Красиво, но слишком вычурно. Словно это все не для праздника, а для показухи.

— Я не знаю, как себя вести и что говорить.

— Веди себя естественно и непосредственно, София.

— А если я скажу что-нибудь не то?

— Говори, — спокойно отвечает он и уверенно идет вглубь зала.

— А можно я вообще буду молчать? — нервно усмехаюсь, замечая, как на нас оборачиваются люди.

— Тебе можно все, — Константин подходит к горке из бокалов с шампанским и подает один бокал мне.

— А можно я всегда буду с тобой? Не оставляй меня, — хмурюсь, когда рядом одна из женщин внаглую меня рассматривает, даже не скрывая.

— То есть со мной уже не страшно, — опять усмехается, прищуриваясь,

— В данной ситуации — да, — хитро улыбаюсь, пытаясь расслабиться.

— А в какой ситуации — нет? — Краснею, отводя взгляд, пряча смущение за глотком шампанского. — Ясно. Ночью расскажешь, — протягивает руку и проводит пальцем по кромке моего платья на груди.

Я вспыхиваю, чувствуя, как краснею. — Ммм, какой красивый румянец.

Несмотря на смущение, мне становится легче. Немного свободнее среди толпы. Мимо проходят пары, кивая Адамади, а он слегка кивает им в ответ.

— Ты опоздал, — позади меня раздается голос Виктории.

— Мы не опоздали, мы задержались, — отзывается Адамади.

Женщина в ярко-красном платье на бретелях, с такими же вызывающими яркими губами. Она пьет шампанское и тоже осматривает меня с ног до головы, а я еще сильнее цепляюсь за Константина и склоняю голову ему на плечо. Мне хочется побесить Викторию. И она, как ни странно, ведется. Язвительно усмехаясь.

— Прекрасное платье, София. Тебе идет.

— Так, это вы его выбирали, — отвечаю я.

— Поэтому и хвалю, — кидает мне она.

Я закусываю губы, потому что впервые в жизни хочу послать эту женщину куда подальше. Но вместо этого растягиваю улыбку и киваю.

— У вас хороший вкус, Виктория, — мило отвечаю, хлопая ресницами.

Самое приятное, что Константин мне подыгрывает. Он отпускает мою руку, обнимает за талию, притягивая к себе, наклоняется и вдыхает запах моих волос. А Виктория покрывается красными пятнами и почти залпом допивает шампанское.

— Почему ты без спутника? — спрашивает Константин, продолжая меня обнимать. И меня окончательно отпускает. Чувствую себя уверенно в его объятьях. Словно защищена от всего плохого, в данном случае — от нападок этой женщины,

— Ты же знаешь, что у меня его нет, — отмахивается Виктория и берет еще шампанского,

— До сих пор сильная и независимая? — слегка ухмыляется Константин. Виктория вспыхивает, сжимает губы и окатывает Адамади оскорблённым взглядом. Я не понимаю, что ее так обижает,

Это какой-то тонкий намек, который понимают только они, Виктория замолкает, допивая еще один бокал шампанского, но от нас не отходит.

К нам приближаются две пары незнакомых мне людей, Мужчины лет сорока и их спутницы немного младше, Здороваются с Константином, и заметно, что они прекрасно знают Викторию, так как обмениваются с ней любезностями, расхваливая наряды,

— У вас прекрасная дочь, — вдруг произносит один из мужчин и улыбается мне. Теряюсь, сглатывая, не зная, что ответить.

— Будь у меня дочь, она определенно была бы прекрасна, А это София, моя обворожительная спутница, — спокойно отвечает Константин, берет мою ладонь и демонстративно прикасается к ней губами, целуя.

— Эм, извините, — обращается ко мне мужчина, — Тогда сочтите за комплимент,

Гости театрально усмехаются и переводят разговор на другую тему, расхваливая прием. Дальше все спокойно, К нам подходят люди, здороваются, снова льстиво восторгаются приемом, благодарят Адамади и постоянно улыбаются, Это словно ритуал, который утомляет. Я же просто молчу и медленно пью шампанское, мысленно проклиная неудобные шпильки, от которых болят ноги, Ужасно хочется домой,

Через пару часов Адамади все же оставляет меня. Предварительно проводив к диванам, И я с облегчением выдыхаю, присаживаясь. Рассматриваю собравшихся и понимаю, что никогда бы не хотела посещать такие приемы. Вроде все отмечают преддверие праздника, но веселье какое-то искусственное, словно их всех заставили улыбаться и восхищаться. Но мне нравится музыка и вкусное шампанское, которое приятно кружит голову,

Гости начинают танцевать, и мне тоже хочется, Но я вижу, как Адамади быстро приближается ко мне, а за ним еле успевает Виктория. По выражению его лица ясно, что танцевать мы явно не будем. Он очень зол. Глаза темные, глубокие, горят яростью, его челюсти сжаты, а движения порывисты.

— Мы уезжаем! — он хватает меня за руку и быстро тянет за собой, пробиваясь через толпу. Виктория продолжает бежать за нами, и она тоже взволнована,

— Что происходит? — спрашиваю я, когда Константин торопливо помогает мне надеть пальто.

— Мне срочно нужно уехать, Ты едешь домой вместе с Артемом, он уже ждет! — поясняет Адамади и тут же набирает чей-то номер, — Да, я сейчас буду. Чтобы все были готовы! Дым, ты со мной, остальные в сопровождении, но в полной готовности!

Константин сажает меня в машину, а рядом располагается Виктория,

— Документы у меня в столе, в синей папке, Сделай скан-копии, а оригиналы уничтожь, Флешку держи при себе! — командует он ей, а женщина быстро кивает. Дверь захлопывается, и машина трогается с места,